Отлёт с Земли (ЛП)

– На предохранителе!

Спасательный трос потянул меня вверх, но большой кусок бетонита все же зацепил бок. Бронекостюм моментально затвердел, дыхание перехватило, и я застыла как была – с протянутой правой рукой, все еще сжимающей бластер. На секунду показалось, что я сейчас провалюсь в бронекостюмный обморок. На групповом канале смутно слышались голоса, один из них – Фиана:

– Джарра, тебя ранило? Джарра!

Я наконец опомнилась, отдуваясь и по-прежнему без возможности двигаться.

– У меня все хорошо.

– Ненавижу, что приходится ждать, когда тебя надо вытаскивать.

– Правила безопасности запрещают перемещать кого-то со включенным лазером по очень понятным причинам, – сказал Плейдон. – Стоит лучу сдвинуться совсем чуть-чуть, и можно получить отрезанную руку или еще что похуже. Надеюсь, сейчас это уже всем понятно.

– Понятно, – хором ответили ему по групповому каналу.

– Когда же вы прекратите попугайничать, как двухлетки? – проворчал Плейдон. – Нельзя было и близко подпускать Кипкибора к своей группе. Джарра, перестань хихикать!

Притворяться, что хихикаю не я, не имело смысла: все говорят, что мой смех сразу слышно.

– Прошу прощения, сэр. Фиан, бронекостюм уже отмяк, меня можно опускать.

Фиан поставил меня на землю недалеко от дома. Дыра в передней стене оказалась гораздо больше запланированной, но мне от этого только легче. Я вернула бластер Плейдону.

– Спасибо. Я иду ко второй команде, проследить за их работой с лазером. Если будут проблемы, сразу зовите.

– За последние пять минут я постарел лет на пятьдесят, – пожаловался Ворон. – Неужели исторические находки стоят подобного риска?

– Мы ищем не только историю, – ответила я. – Перед самым Исходом цивилизация находилась на пике развития, это время невероятных творений – Эдем, Новый Токио, Ковчег. А потом все устремились в новые миры, информационная сеть Земли рухнула, и мы потеряли половину знаний человечества. В этих руинах лежит множество ключиков к утраченной науке, или сохранившихся случайно, или специально спрятанных в стазисе.

– Древняя технология, заново открытая археологами, используется во множестве повседневных вещей, – добавил Фиан. – Таких, как буфеты с пищей, бронекостюмы, даже чемоданы на аэроподушках.

– Я и понятия не имел, – удивился Ворон.

Я рассматривала кучу мусора у входа. Среди бело-серых обломков бетонита сияла маленькая голубая скульптура. Я подобрала ее, восхитилась по-прежнему совершенной светопласовой фигуркой танцовщицы, а потом достала маркер и провела пару минут, стреляя электронными метками по большим кускам бетонита.

– Амалия, Крат, пожалуйста, перенесите эту кучу налево.

Ожили лучи двух тяжелоподьемников. Зацепляя глыбы за расставленные мной метки, они убирали их с дороги. Пока они трудились, я поплыла к перевозочным саням со статуэткой в руках.

– Ворон, посмотри, какая тонкая работа. Это значит, что она вырезана вручную, а не отлита. Во времена до отлета на Адонис какой-то скульптор потратил много дней, с любовью создавая ее.

– Изумительно!– Ворон бережно покрутил статуэтку в руках, прежде чем передать ее ребятам для упаковки в специальный контейнер.

Тяжелоподьемники убрали крупный мусор, и из здания высыпался новый. Когда все успокоилось, я проверила получившуюся кучу, но не нашла ничего, кроме осколков стекла. Я разметила новую порцию обломков, тяжелоподъемники убрали и ее, и в новом обвале мы нашли какой-то электроприбор в побитом гибкопласовом кожухе. Наверняка разъеденный временем или уже нам известный, но мы все равно его упакуем и тоже отправим для исследования специалистами, на всякий случай.

– Тягловую сеть, пожалуйста, – распорядилась я.

Амалия и Крат расширили лучи и убрали ими мусор поменьше, а я в это время насладилась пятиминутным перерывом, растянувшись на задней скамейке страховочных саней. Встав, я почувствовала, что побаливает левый бок – тот самый, где резко закаменевшая броня спасла меня от удара, – но решила не обращать внимания и направилась обратно к дому. Разметчики постоянно ходят в бронекостюмных синяках из-за упавших обломков или срикошетивших меток, однако моя команда всегда слишком переживала и винила себя, если мне попадало.

Мы прокопались еще не меньше часа, прежде чем я увидела среди обломков бетонита странную, будто мохнатую черную штуку.

– Ур-ра! Стазисная ячейка! – заорала я.

В ответ раздались радостные крики. Плейдон, наверняка слушавший наши переговоры, тут же пришел, чтобы ее проверить. Потом мы погрузили ее на сани.

– А что внутри? – спросил Ворон.

– Мы не узнаем, пока преподаватель ее не откроет, – ответила я. – Внешне похоже на типичную памятную ячейку. Люди, навсегда покидая Землю, оставляли такие в своих домах. Обычно в стазисе лежат прощальные послания и сувениры, вроде свадебных платьев. Если повезет, то может найтись и что-нибудь ценное, например, запись новостной программы тех дней.

– За находку утерянных технологий можно получить кучу денег, – добавил Крат. – На раскопках в Эдеме мы нашли древнюю исследовательскую лабораторию, и...

Прерывая его, по каналу связи раздался голос Плейдона:

– Первая команда – перерыв на отдых. Четвертая – продолжайте раскопки.

Я застонала. Стин, разметчик четвертой команды, уже шел в мою сторону. Я направилась ему навстречу и неохотно отдала левитационный ремень и маркер. И услышала, как изменилось фоновое гудение в наушниках – со мной по личному каналу заговорил Плейдон:

– Джарра, я по походке вижу, что тебе больно.

Я тоже переключилась на личный канал:

– Сэр, это всего лишь бронекостюмный синяк.

– Уверена, что все ребра целы?

– Уверена, сэр.

Остальные члены моей команды тоже уступили свои спецсани ребятам из четвертой, и мы расселись на транспортнике рядом с Вороном. Переключив связь в режим «только прослушивание», я расстегнула капюшон и с удовольствием подставила потное лицо свежему ветерку. Отпад, просто отпад!

А потом смотрела, как Фиан, тоже стянувший капюшон, пытается пригладить длинные светлые лохмы неловкой пятерней в перчатке. Я уже привыкла к странностям двадцати разных планет. Фиан не носит с собой расческу. Крат боится бабочек. Далмора приходит в ужас, если куда-то опаздывает. Амалия не обувается, не вытряхнув ботинки.

– Фиан, у тебя что, прыщи? – спросил Крат.

Фиан сердито на него зыркнул:

– Нет! Это раздражение из-за солнцезащитной мази. Врачи с «Зулу» прислали мне крем получше, должно скоро пройти.

– Мило со стороны военных волноваться о твоих прыщах.

Мне стоило героических усилий сдержать смех. Я послала сообщение Иссетт, своей подруге, а потом перевела глядильник в режим голограммы и вывела график.

– Мне казалось, ты уже выполнила задание по теоремам исторического анализа, – удивился Крат.

Я вздохнула:

– Да, выполнила, но Плейдон, проверив его, сказал, мол, видит, что проблема глубже. Теперь я должна пройти краткий курс по математике.

– А почему ты не попросишь Фиана помочь? Плейдон же по ответам не догадается.

– Еще как догадается, – возразил Фиан.

– Плейдон прав, – признала я. – Не могу же я всю жизнь бегать от всего, что связано с математикой. И все из-за одной вредины-учительницы! Она всем говорила, дескать, я ничего не соображаю в науках, и математик с ней соглашался, потому что не любил меня.

– Уверен, примерной ученицей тебя не назовешь, но, судя по твоим рассказам, учителя у тебя были никуда не годные, – нахмурился Фиан.

Я пожала плечами:

– Большинство инвалидов – сироты с рождения, поэтому Земной Больнице вечно не хватает нормальных воспитателей и учителей. В ясли кого попало работать не отправишь, за младенцами надо ухаживать как следует, поэтому в интернаты для детей постарше и в школы они вынуждены нанимать всех подряд. Историк у нас был замечательный, он по-настоящему любил свой предмет. А вот учительница физики и химии любила поиздеваться над учениками.