Галактики, как песчинки

Пока я лихорадочно соображала, что следует отвечать в таких случаях, премьер-министр снова заговорил:

— А теперь насчёт вашего места службы, капитан Матусевич и мичман Леблан. Мы полагаем, что вам, как и фрегат-капитану Прэнтан, больше всего подойдёт Отдел специальных операций при Объединённом комитете начальников штабов. Это самое удобное для вас окружение. Сотрудники ОСО постоянно имеют дело с теми или иными государственными тайнами, у всех них присутствует психоблок, который установят и вам, так что вы ничем не будете выделяться в этой среде.

Поль Карно замолчал, явно ожидая реакции на свои слова. Отец согласно кивнул:

— Да, сэр. Пожалуй, это самый оптимальный вариант.

— У нас есть и другое предложение, — сказала мадам Пети. — Возможно, более заманчивое для вас. В ближайшей к нам галактике М31, известной под названием Туманность Андромеды, работает несколько наших исследовательских групп. Если пожелаете, мы отправим вас туда; но вы должны иметь в виду, что это будет означать для вас длительную изоляцию от всего остального мира. Вы сможете вернуться обратно лишь после окончания активной фазы войны — то есть, когда будет освобождена последняя человеческая планета. А это может растянуться на многие годы.

Я увидела, как у отца загорелись глаза. Да и у меня, признаться, дух перехватило. Быть в числе первопроходцев другой галактики — далёкой, чужой, ещё совсем неизведанной и наверняка таящей множество загадок. Шаг за шагом изучать новый мир, наугад совершать «затяжные прыжки», прокладывая межзвёздные трассы, исследовать звёзды, которые могут иметь пригодные для жизни планеты — в нашей Галактике таких систем, соответствующих критерию Лопеса-Слуцкого, обнаружилось более двух миллионов, и чтобы проверить их все, понадобилась почти тысяча лет. А в Туманности Андромеды их ещё больше, поскольку она крупнее нашей Галактики, мы лишь положим начало освоению нового жизненного пространства для человечества — пространства, свободного от чужаков… Хотя почему свободного? Ведь и там могут быть другие разумные расы. Нашлись же они здесь — восемь в самой Галактике и одна, глиссары, в Малом Магеллановом Облаке. Но в любом случае мы не повторим ошибки наших предков, мы не станем помогать тамошним Иным достичь звёзд. Пусть себе живут на своих планетах и даже не мечтают о космосе. Нам хватит и здешних, доморощенных чужаков…

Отец посмотрел на меня, а я посмотрела на него. Я поняла, о чём он думает, а он понял, что я согласна с ним.

— Это действительно заманчивое предложение, — медленно произнёс отец. — Тем более заманчивое, что я всегда мечтал быть путешественником и исследователем, а не воином. Но как раз по этой причине я не могу его принять. Моё место здесь, на войне — пока не будет освобождена последняя человеческая планета. А другие галактики обождут, никуда они не денутся.

Адмирал Дюбарри одобрительно кивнул. А месье Карно с довольной улыбкой протянул мадам Пети руку. Госпожа президент достала из нагрудного кармана стофранковую купюру и вложила её в ладонь премьер-министра.

— Я проиграла пари, — объяснила она. — И очень рада этому. Мы собираемся поручить вам крайне важное и ответственное задание, капитан Матусевич. На свете есть только двое человек, способных справиться с ним. И один из них — вы.

8

А потом нас с Анн-Мари выгнали в шею.

Нет, конечно, я выразилась фигурально. Физического насилия никто не применял, просто нам тонко намекнули, что наше присутствие при разговоре с отцом совсем необязательно, и предложили заняться своими делами. К каковым делам относились:

а) моя явка в канцелярию здешнего представительства земного Генштаба для официального зачисления на действительную службу в Военно-Космических Силах Земли;

б) наше с Анн-Мари прибытие в распоряжение Отдела специальных операций, где нас должны внести в список личного состава, поставить на довольствие и выделить жильё;

в) всё прочее, связанное с пунктами «а» и «б», — получение необходимых документов и реквизитов, обмундирования и табельного оружия, обустройство на новых квартирах, знакомство с начальством и будущими сослуживцами, etc.;

г) визит в медсанчасть ОСО, где мы пройдём положенный в таких случаях медосмотр и подвергнемся обещанной «мягкой» психообработке — по заверению госпожи президента, это совсем не опасно и лишь чуточку неприятно.

Короче, дел действительно хватало, и всё же мне было немного досадно, что меня так бесцеремонно выдворили в самый интересный момент разговора. Анн-Мари испытывала те же самые чувства, но тщательно скрывала их под маской безразличия — сказывалась «эсбэшная» выучка.

Впрочем, скоро я позабыла о своей досаде, занятая приятными для себя хлопотами. В канцелярии меня обслужили по первому разряду, словно я была по меньшей мере командором, а то и капитаном. Определённо, на сотрудников произвело сильное впечатление, что чин мичмана присвоил мне сам верховный главнокомандующий, поэтому обошлись со мной весьма и весьма предупредительно, вся бюрократическая канитель была сведена к минимуму, и в течение получаса я получила на руки офицерское удостоверение, табельный пистолет-парализатор, служебную кредитку, копию приказа о моём переводе в ОСО, комплект знаков различия и именных планок для всех видов обмундирования, а также направление в хозяйственную часть, где меня должны были обеспечить оным обмундированием.

К тому времени Анн-Мари уже успела сбегать в расположение галлийского Генштаба за приказом о своём переводе, и в хозчасть мы пошли вместе. Там с меня сняли все мерки и вскоре вывалили передо мной целую гору новенькой, упакованной в пластиковые пакеты одежды. С немалым трудом преодолев искушение облачиться в парадный мундир, я в конечном итоге остановила свой выбор на повседневной рабочей форме — брюках и рубашке цвета хаки. Переодевшись, я прицепила к поясу кобуру с парализатором, вдела в петлицы воротника мичманские значки и укрепила с правой стороны груди именную планку. Все остальные вещи, включая мою прежнюю курсантскую форму, я сложила в небольшой контейнер, собираясь оставить его на хранение, пока не устроюсь на месте своей службы.

— Нет, не так, — остановила меня Анн-Мари. — Ты ещё не поняла, куда мы попали.

Она переложила контейнер на платформу для доставки грузов и произнесла в микрофон:

— ОСО, жилой отсек младшего комсостава, каюта мичмана Леблан.

Я ожидала, что компьютер, запросив сведения в станционной базе данных, выдаст сообщение об ошибке, но ничего подобного не произошло. Подхваченный гравитационным полем, контейнер послушно нырнул в люк грузовой шахты и исчез, а на экране дисплея высветился текст: «Отправлено по назначению».

— Вот видишь, — сказала Анн-Мари. — Здесь всё делается оперативно, без проволочек. Мы ещё не успели представиться начальству, а нам уже выделили жильё. Ну ладно, пошли. Будем представляться.

Мы направились по хитросплетениям коридоров к сектору, где располагался Отдел специальных операций. По пути нам то и дело встречались офицеры, сержанты и рядовые — главным образом галлийцы и земляне, но нередко также попадались барнардцы, славонцы и замбезийцы, а временами — военнослужащие других человеческих миров. В большинстве своём они были младше Анн-Мари по званию, поэтому приветствовали нас первыми. Я отвечала им в зависимости от их ранга — именно так, как было принято в земном флоте.

Анн-Мари искоса поглядывала в мою сторону и слегка улыбалась. Наконец она произнесла:

— Знаешь, Рашель, ты удивляешь меня.

— Чем? — спросила я.

— Прежде всего выбором формы. Я была уверена, что ты наденешь парадный мундир или, по крайней мере, выходной.

— Я так и собиралась сделать, — честно ответила я. — Но потом передумала.

— Почему?

— Ну, я представила себе, как иду рядом с вами в новеньком белом кителе, со сверкающими нашивками на погонах, а встречные снисходительно думают: «Во как вырядилась девчонка! Небось сегодня впервые напялила офицерский мундир».