Лакки Старр и луны Юпитера

Он ударил ладонью по равнодушно текущей жидкости, и брызги аммиака, высоко взлетев, упали с удивительной быстротой: разреженная атмосфера не удерживала капли.

Вряд ли река могла унести человека – плотность и подъемная сила аммиака слишком малы, да и скорость потока незначительна. Если бы Бигмен не повредил воздушный шланг, проблема заключалась бы лишь в том, чтоб вырваться из реки и нескольких образовавшихся сугробов. Если бы!

Лакки яростно шлепал вниз. Где-то впереди его маленький друг борется с удушливыми испарениями. Только бы разрыв в шланге оказался не слишком велик! Тогда ничем уже не поможешь… От мысли, что он опоздал, сердце Лакки сжалось.

Внезапно мимо него промелькнула вывалянная в аммиаке фигура и исчезла в сугробе, оставив за собой медленно оседающий туннель.

– Пэннер? – крикнул Лакки вдогонку.

– Я здесь, – раздался голос сзади. – Это Матт. Он прибежал на ваш крик. Мы с вами были на его частоте.

Они стали пробираться по следу и вскоре увидели Матта, он возвращался. Лакки ликующе вскрикнул:

– Он нашел Бигмена!

Марсианин крепко держался за задние лапы собаки, и эго стесняло движения Матта. Однако, благодаря низкой гравитации, он все же продвигался вперед.

Когда Лакки подбежал к Бигмену, тот, уже не в силах держаться, расцепил руки.

Нельзя было терять ни минуты. Нагнувшись, Лакки прежде всего увеличил подачу кислорода, а затем, бережно подхватив Бигмена на плечо, побежал к кораблю. Никогда еще Лакки так не бегал! Со стороны это было, наверное, похоже на полет.

Позади грузно топал Пэннер, далеко опережая его, во весь опор мчался Матт.

На бегу Лакки сообщил о случившемся по рации, и их ждала одна из воздушных камер.

Лакки без промедления бросился внутрь. Дверь за ним тут же закрылась, и в помещение хлынул спасительный воздух.

Торопливо сняв с Бигмена сначала шлем, а затем скафандр, Лакки нащупал сердце и, почувствовав слабые толчки, облегченно вздохнул. В санитарной сумке он нашел все необходимое для стимулирующего укола. Теперь оставалось ждать, когда тепло и обильный приток кислорода сделают свое дело.

Веки Бигмена задрожали, взгляд остановился на Лакки, беззвучно шевелились губы.

Лакки счастливо засмеялся и стал не спеша стягивать с себя скафандр.

Гарри Норрич стоял в дверях отсека и невидящими голубыми глазами приветливо смотрел на Бигмена.

– Как дела у нашего больного?

Бигмен с трудом приподнялся на койке и оглушительно возвестил:

– Пр-ревосходно! Разрази меня гром, да я никогда не чувствовал себя так хорошо! Если бы не этот Лакки, давно уже бегал бы…

Лакки бросил на него взгляд строгой сиделки, но Бигмен не успокаивался.

– О, старина Матт! Почему вы не даете войти моему другу? Сюда, песик, сюда!

Матт, волоча за собой поводок, подбежал к Бигмену и принялся энергично вилять хвостом. В умных глазах его были все оттенки собачьей радости.

Маленькие руки Бигмена ласково обхватили шею собаки.

– Вот это, я понимаю, друг! Вы ведь слышали, Норрич, о его геройском поступке, не так ли?

– Об этом уже все слышали! – Было видно, что Норрич страшно гордится своим замечательным псом.

– Жаль, что я плохо все помню… Мои легкие так забились аммиаком, что я уже не надеялся выбраться… Потом покатился вниз, сквозь все эти сугробы… Потом кто-то приблизился ко мне, я подумал, Лакки… но когда он умудрился стряхнуть с меня целую гору аммиака, и стало светло – я понял, что это Матт, и ухватился за него…

– И правильно сделал, – сказал Лакки. – Пока мы с Пэннером откопали бы тебя – ты бы уже…

– Ой, Лакки, ты целое дело раздул! Ничего бы не случилось, не зацепись я шлангом за скалу и не порви его. Да и в этом случае я запросто мог, повысив кислородное давление, вытеснить аммиак. Не догадался только. В этой вони невозможно было соображать!

В дверь заглянул проходивший мимо Пэннер.

– Как вы себя чувствуете, Бигмен?

– Вот дела! Похоже, что все здесь считают меня инвалидом или вроде того. Я в полном порядке! На меня даже Донахью ворчал! Во!

– Как, неужели он спустился с Олимпа?

– Если бы! Просто ему хочется, чтобы исторический полет ничем не омрачился, вот и все!

Пэннер засмеялся.

– Кстати, все ли готовы к взлету?

– Мы покидаем Ио? – спросил Лакки.

– С часу на час. Уже грузится кое-что из оборудования. Советую вам пойти в штурманскую, Юпитер стоит того…

Он пощекотал Матта за ухом и удалился.

На Юпитер-9 было передано, что корабль покидает Ио.

– Почему мы не вызываем Землю? – удивился Бигмен. – Разве доктор Конвей не должен знать об этом?

– Для него мы все еще сидим на Девятом, – объяснил Лакки. Он хотел добавить, что вовсе не горит желанием вернуться на Юпитер-9, а тем более – встретиться с Конвеем: ведь задание не выполнено, но промолчал.

Карие глаза Лакки внимательно осматривали пульт управления. Все инженеры и члены экипажа разошлись по своим местам, остались лишь Донахью, два офицера и Пэннер.

Лакки думал об офицерах, он часто думал о каждом из десяти, не видевших В-лягушку. При всяком удобном случае он заводил с ними разговор, он обыскал их каюты, он, с Пэннером вместе, детально изучил все досье. Безрезультатно.

Лакки возвращался на Девятый, так и не обнаружив робота. Теперь отыскать его будет практически невозможно. Кроме того, придется доложить Совету о своем позорном фиаско.

Вновь в голову пришла отчаянная мысль о рентгене и о других способах принудительной проверки, но, как всегда, за ней последовала другая мысль – о взрывном устройстве, возможно даже ядерном.

Взрыв уничтожит робота, убьет 13 человек, разнесет в молекулы бесценный корабль. Но главное – не откроет безопасного способа обнаружения гуманоидных роботов, которые, Лакки чувствовал это, орудовали во многих частях Солнечной Федерации.

Размышления прервал крик Пэннера:

– Поехали!

Послышался знакомый гул, и Ио с нарастающей скоростью полетел вниз.

В центре экрана медленно вращалось Большое Красное Пятно.

– Мы в аграв-режиме, – сообщил Пэннер. – Теперь Ио отталкивает нас.

– Кажется, мы падаем в сторону Юпитера! – встревожился Бигмен.

– Да, пока это устраивает нас. В нужный момент будут включены гиператомные двигатели, и корабль выйдет на гиперболическую орбиту. Приблизившись к Юпитеру на расстояние 15О тысяч миль, мы снова перейдем на аграв, и гравитация выстрелит нами, как рогатка камешком. Таким образом мы израсходуем гораздо меньше энергии, чем израсходовали бы, направляясь сразу к Девятому. И, кроме прочего, получим потрясающие снимки Юпитера!

– Крупный план! – Пэннер взглянул на часы. Осталось пять минут.

Как понял Лакки, последнее относилось к запланированному выходу на гиперболическую орбиту.

– Если все расчеты правильны, продолжил Пэннер, – то для посадки на Юпитер-9 нам даже не понадобится никаких маневров, что немаловажно. Ведь чем больше энергии нам удастся сэкономить тем меньше останется сомнений в перспективности аграв-кораблей! Должно остаться 85 процентов. Но если будет больше, я тоже не огорчусь.

– А предположим, – мечтательно сказал Бигмен, – что вы вернулись с таким запасом энергии, который больше первоначального! Что тогда?

– Это было бы просто замечательно, Бигмен! Но, к сожалению, существует второй закон термодинамики, очень вредная штука. Он проследит за тем, чтобы мы не разбогатели на наших катаниях. И даже понесли бы некоторые убытки – Пэннер широко улыбнулся. – Пошла последняя минута!

Дождавшись, когда корабль наполнится знакомым гулом, Пэннер, с выражением глубокого удовлетворения на лице, спрятал часы в карман.

– С этого момента, торжественно объявил он, – обо всем заботится автоматика!

Едва прозвучали эти слова, как двигатели умолкли, и свет, замигав, погас. На контрольной панели вспыхнули красные буквы: АВАРИЯ!

Пэннер вскочил и с ревом «Какого черта!» выбежал из помещения. Оставшиеся с ужасом глядели ему вслед. Морщинистое лицо Донахью превратилось в мертвенно-бледную маску.