Строитель апокалипсиса (СИ)

Как по команде пять плазменных винтовок открыли ответный огонь, заставивший бегущих в нашу сторону охранников рассредоточиться и занять укрытия.

– Ну что ты там копаешься? – крикнул я не прекращая вести огонь, – они нас сейчас зажмут.

– Я дам вам немного времени, – сказал один из бойцов и побежал в сторону броневика.

Вспышки от огня тяжёлого пулемёта заставили атакующих нас бойцов буквально вжаться в свои укрытия, а тех, кто этого не успел сделать ждала незавидная участь.

Противотанковая ракета ручного гранатомёта, прочертив линию возле броневика, взорвалась немного дальше, уничтожив стоящую в стороне радиомачту.

– У них гранатомёты! – я кричал в рацию стараясь пробиться сквозь шумы радиопомех.

Спустя несколько секунд наружная дверь шлюза с шипением отошла в сторону.

– Получилось! – крикнула в эфир Анна, – скорее все сюда.

Не прекращая вести по противнику подавляющий огонь, мы двинулись к открывшемуся шлюзу, но очередной выстрел из гранатомёта всё-таки достиг своей цели. Ослепительная вспышка полыхнула на том месте, где секунду назад стоял наш транспорт.

– Всё, закрывай, ему уже не помочь! – сказал Дьюк, вбежав последним в шлюзовую камеру.

Дверь шлюза с лёгким хлопком встала на место, и начался процесс шлюзования.

– Куда теперь? – нетерпеливо спросила Анна, перезаряжая винтовку.

– Подожди секунду, мне нужно подумать, они, скорее всего, попытаются перехватить нас на пути к центру реактора.

– Я думаю, мы сможем обойти главный зал энергоблока через подсобные помещения, но они, скорее всего, будут ждать нас именно там, так что придётся пойти на отчаянный шаг и попытаться пробиться через главный реакторный зал, там в случае чего хотя бы есть пространство для манёвра.

– Решено, идём, – уверенным тоном сказала Анна.

И мы двинулись вдоль стены галереи, прикрывая друг друга.

Дойдя до открытых огромных титановых ворот реакторного зала, покрытых толстым слоем свинца, мы переглянулись, на первый взгляд всё было тихо, но именно это больше всего и беспокоило.

– Заходим по одному, – скомандовала Анна и мы начали по одному пробираться внутрь помещения.

Купол гермооболочки под которым находился главный зал энергоблока, и собственно сам термоплазменный реактор, представлял собой огромное открытое помещение, опутанное трубами разного диаметра, лестницами, вентилями, клапанами, кучей вспомогательных шкафов, и другого оборудования, вдоль стены стояли гидроёмкости системы пассивного залива активной зоны реактора, заполненные специальной кислотой, которая в случае чрезвычайной ситуации может подаваться в реактор для его остановки.

Тут и там стояли управляющие панели, предназначенные для круглосуточного ежесекундного контроля за тысячами датчиков, установленных на всех системах реактора. Даже спустя столько лет после окончания проектирования я всё ещё прекрасно помнил их устройство.

Огромное пространство было освещено множеством ламп дежурного освещения, но видимо их мощности не хватало, так как основная часть зала всё, же была окутана полумраком. Весь зал казался вымершим, но мы прекрасно понимали, что если Хоффер хочет нас остановить, то он обязательно попробует сделать это именно тут.

– Двигаемся вдоль правой стены, смотрите в оба! – прошептала Анна, стараясь не раскрыть нашего присутствия.

– Нужно двигаться вдоль тени от реактора, если засада на той платформе, – Дьюк указал рукой на платформу огромного мостового крана, стоявшего за ректором, с которого отлично просматривалось все пространство помещения, – они не смогут вести по нам огонь, так как на линию огня попадёт главная шахта реактора.

В самой середине зала возвышался огромный саркофаг термоплазменного реактора, самого мощного источника энергии, когда-либо созданного человечеством. Один такой энергоблок мог заменить с десяток термоядерных станции так сильно распространённых в начале двадцать первого столетия. Его мощь была и его единственным недостатком, история не знала страшнейшей катастрофы, чем та, которая случилась в 2052 году в результате выхода из строя охлаждающей системы первого в мире термоплазменного реактора Индийской станции. Большая часть страны, а вместе с ней часть Пакистана и соседнего Бангладеша превратились в заражённую радиацией пустыню. Смертоносные цунами унесли сотни тысяч жизней по всей земле.

Спустя много десятков лет во всех уголках мира, как на Земле, так и на её единственном спутнике помнят эту страшную трагедию, очередной раз доказавшую человечеству, что оно может быть, как укротителем энергии атомов и молекул, так и её жертвой.

Нам удалось дойти только до середины помещения в тот момент как одиночный выстрел засевшего на платформе снайпера лишь только по счастливой случайности или неопытности стрелка вместо моей головы ударил прямо в стену перед моими глазами.

– Ложись! – крикнул Дьюк и мы все повалились на пол ровно в тот момент, когда плазменные очереди засверкали у нас над головами.

Не сговариваясь, мы подползли к стенке шахты реактора и открыли ответный огонь одиночными выстрелами, не давая вражеским бойцам взять нас в тиски и отрезать путь к административному зданию.

– Они не могут вести по нам прицельный огонь и закидывать гранатами, так как это может вызвать детонацию реактора, – сказал Дьюк, подползая под градом плазменных пуль к Анне.

– Но ведь нам этого сделать никто не помешает, – усмехнувшись, сказала Анна, достав из нагрудных подсумков две гранаты.

Она выдернула предохранительные кольца и в маленьких окошечках таймера гранат появились цифры десять. Изо всех сил Анна бросила гранаты на платформу, с которой вёлся огонь. Мы последовали её примеру и ещё шесть гранат полетели в сторону засевших бойцов.

– Бежим к выходу! – скомандовал Дьюк, в тот же момент серия взрывов на миг поглотила все звуки в помещении. Огромный мостовой кран с оглушительным металлическим скрежетом начал падать, разнося всё вокруг. Пространство под гермооболочкой энергоблока заволокло густым слоем пыли.

Не мешкая, Дьюк, находившийся ближе всего к переходной гермостворки, ведущей к следующей галереи, резким рывком бросился сквозь пылевую завесу, не переставая при этом вести огонь в сторону выживших противников.

Перекатом он занял оборону возле переборки и жестом позвал следующего бойца. Но как только следующий боец попытался выбежать из своего укрытия один точный выстрел в голову отправил его в небытие.

Опомнившись от взрыва и падения многотонной конструкции крана, оставшиеся в живых защитники станции, с ещё большим остервенением уже не разбирались и, не боясь попасть в шахту реактора, продолжили полевать нас плазмой из своих винтовок.

– Видимо мы хорошо их взбодрили, раз они потеряли страх даже перед взрывом реактора, – сказала Анна.

Засевший у двери Дьюк прекрасно знал своё дело и несколькими точными выстрелами уменьшил количество оставшихся вражеских огневых точек ровно на одну треть.

Но не прошло и пары секунд как очередной точный выстрел невидимого снайпера, попавшего точно в голову бойцу, сидевшему рядом со мной, сровнял силы сторон. Обмякшее тело и осколки разбитого шлема упали прямо мне под ноги.

– Бросайте оружие, вы окружены, все выходы перекрыты моими людьми! – крикнул до боли знакомый голос.

– Вам в любом случае отсюда не уйти, так что сдавайтесь!

Хоффер вскинул снайперскую винтовку и внимательно продолжил вглядываться сквозь оседающие облака пыли в прицел, но мы были надёжно прикрыты огромным саркофагом реактора.

– Нам нельзя останавливаться, – сказала Анна и пригнувшись бросилась к спасительной двери возле которой заняв оборону сидел Дьюк.

Выстрел винтовки Хоффера прошёл буквально в миллиметрах от метнувшейся, словно тень, женской фигуры. Анна быстрыми и ловкими движениями добралась до укрытия.

В гермоворота, через которые мы несколькими минутами ранее зашли в главный зал энергоблока, начали вбегать облачённые в скафандры вооружённые люди, и особо не разбираясь, сразу же открыли по нам огонь.