Мир Родины

– Было в порядке, пока вы сюда не ввалились.

– Я могу понять ваши чувства. Но это незаконно, ваша честь, не забудьте. – Мягкие слова обладали сильным подтекстом. – Мы действуем в ваших интересах. Вы еще не заходили в другую комнату?

– Нет.

– Тогда я должен взглянуть. Никогда не знаешь заранее, что можно обнаружить в этих кроватях.

Ян и Сара в молчании глядели друг на друга, а полисмен в это время топал по комнатам. Наконец он вернулся.

– Все в порядке, ваша честь. Развлекайтесь. Доброй ночи.

Он вышел, и Ян почувствовал, что его трясет от ярости. Он поднял кулак на закрытую дверь. Но Сара схватила его за плечи и прижала палец к губам.

– Они всегда так делают, ваша честь. Взламываются, грубят, напрашиваются на скандал. И все испортят. А сейчас мы будем чудесно проводить время, и вы все забудете.

Говоря так, она крепко прижималась к нему, и гнев его исчез, как только он сквозь тонкую ткань халата почувствовал теплоту и близость его тела.

– Выпейте еще этого славного итальянского напитка, – сказала она, оторвавшись от него и подойдя к столу. Она звенела о бутылку бокалом, который держала в левой руке, а правой что-то быстро написала на листке бумаги. Вернувшись, она протянула ему не бокал, а записку:

«Возможно, в этой комнате магнитофон. ТЫ РАССЕРЖЕН. СЕЙЧАС ЖЕ УХОДИ».

– Не думаю, что мне хочется пить. И часто к тебе наведывается полиция?

– Это ничего не значит...

– Для меня это значит многое. Дай мне пальто. Я ухожу.

– Но деньги. Вы обещали...

– Два фунта за выпивку. Больше ты ничего не получишь.

Когда она вручала ему пальто, у нее уже была готова вторая записка.

«С ТОБОЙ СВЯЖУТСЯ».

Она взяла его за руки и быстро поцеловала в щеку, прежде чем отпустить.

Прошла почти неделя, прежде чем с Яном вновь связались. Работа в лаборатории стала продвигаться медленней, так как он не мог отдаться ей целиком. Хотя ему по-прежнему грозила опасность, – а с тех пор, как он связался с подпольем, она, вероятно, еще больше возросла – он был значительно более спокоен. И менее одинок. Это было важно. Пока он не поговорил с Сарой, как бы не коротка была эта встреча, ему совершено не с кем было поделиться. Не с кем поговорить о поразительных открытиях и сомнениях. С двойственным существованием было покончено, должно было быть покончено, поскольку он верил, что вскоре к нему придут.

За несколько недель у него вошло в привычку заходить в бар возле смежной лаборатории, чтобы выпить рюмочку-другую прежде, чем идти домой. Бармен, толстый, дружелюбный, был специалистом по смешиванию коктейлей. Репертуар его, похоже, не имел границ, и Ян остановился на полудюжине самых интересных смесей.

– Брайан, как называется тот горько-сладкий напиток, который я пил несколько недель назад?

– Коктейль «негрони», ваша честь, происхождения итальянского. Вам понравилось?

– Да, похоже, он расслабляет больше других.

Ян потягивал напиток, а разум его решал проблему ориентационных цепей для хранилищ солнечных элементов, и тут вдруг кто-то сел на стул рядом с ним. Это была женщина, он понял это, когда руки его коснулась норка шубы.

Голос был очень знаком, хотя акцент отсутствовал.

– Как дела, Ян? Вы ведь Ян Кулозик, не правда ли?

Это была Сара, но совершенно другая Сара. Косметика и платье были того же уровня, что и шуба – как и ее акцент.

– О, здравствуйте. – Это было лучшее, что он смог ответить.

– Я была уверена, что это вы, хотя готова поклясться, что вы не вспомните маленькую Синтию Бартон; мы встречались на той ужасной вечеринке несколько недель назад. Ваше питье выглядит божественно: закажите мне, пожалуйста, что-нибудь подобное.

– Приятно видеть вас вновь.

– Еще приятнее видеть вас... О, это превосходно. Как раз такое мне советовал доктор. Но вы не находите, что здесь ужасно шумно – все эти люди, музыка? Давайте допьем и поедемте к вам. Помнится, вы тогда очень настаивали, чтобы порисовать меня у себя дома. Правда, в тот раз мне показалось, что это лишь предлог, чтобы забраться в мои панталоны, но сейчас я не знаю. Вы такой серьезный парень, что, возможно, и впрямь рисуете, и я рискну своей честью, чтобы это узнать.

Так продолжалось и далее, даже в кэбе, и Ян понял, что ему не обязательно говорить – достаточно лишь отдаться на волю потока слов. Только после того как закрылась дверь его апартаментов, она замолчала и серьезно посмотрела на него.

– Все в порядке, – сказал он. – Я установил множество датчиков тревоги, жучков-детекторов и сигнальных устройств, и эта лампочка говорит, что все в порядке. Я бы знал, если бы кто-нибудь пытался сюда проникнуть. Могу я спросить, кто такая Синтия Бартон?

Сара сбросила шубу на кресло и оглядела комнату.

– Одна особа, весьма похожая на меня. Не абсолютный двойник, но с моими комплекциями и цветом волос. Когда уезжает – а сейчас она в загородном доме в Йоркшире – я пользуюсь ее личиной, чтобы вращаться в высших кругах. Эта личина довольно хороша, и для случайных описаний ее достаточно.

– Я рад, что она уехала. И рад видеть тебя вновь.

– Это взаимное чувство, потому что со временем нашей последней встречи что-нибудь произошло.

– Например?

– Я расскажу тебе чуть позже – подробнее. Я хочу, чтобы прежде ты получил отчетливую картину ситуации в целом. Человек, с которым в прошлый раз предполагалась твоя встреча – кодовое имя Джон – сейчас на пути сюда. Я приехала первой, чтобы сказать тебе, что случилось. У тебя здесь потрясно, – сказала она, вдруг сменив тему.

– Это не моя заслуга. Когда я купил эту квартиру, то пригласил девушку, специализирующуюся на декорации интерьеров. Ее талант, мои деньги, и вот что получилось.

– Почему ты говоришь «специализировавшейся»? Она, похоже, довольно опытна.

– Ну, знаешь, это не поле деятельности женщин.

– Самец, шовинист, свинья.

– Что это значит? Звучит не слишком красиво.

– Верно. Это архаичные термины презрения, и я прошу прощения. В этом нет твоей вины. Ты вырос в обществе с жесткой мужской ориентацией, где женщин уважают, но считают гражданами второго сорта... – зазвенел колокольчик, и она вопросительно подняла бровь.

– Кто-то на входе. Должно быть, это Джон.

– Похоже. Ему был дан ключ от гаража этого дома и сообщен номер твоих апартаментов. Насколько ему известно, это безопасный дом, в котором мы встречаемся; а у него не было возможности узнать, что ты здесь живешь. Я знаю, не идеальное место, но большее и лучшее, что мы могли устроить в такой спешке. И, во всяком случае, он не является активным членом организации, и в этом контакте он играет роль источника информации. Но лучше надень, – она вытащила из сумки исказитель лица. – И темные очки. Я его впущу.

В ванной Ян натянул на голову эластичную маску, и эффект был поразителен. Когда он взглянул в зеркало, на него смотрел незнакомец. Если он сам себя не мог узнать, то и человека, которого зовут Джон, он опознать будет не в состоянии. Если, конечно, у того на лице будет такая маска.

Сара разговаривала с приземистым коренастым человеком. Хотя он снял пальто, на нем осталась шляпа и перчатки. Волосы и руки невидимы. Сара была без маски, и это значило, что она знакома с обоими.

– Джон, – сказала она, – это Билл. Человек, который хочет задать тебе несколько вопросов.

– Рад быть к вашим услугам, Билл, – голос у него был сочный, интеллигентный. – Что вы хотите знать?

– Я не знаю, с чего начать, что спросить. Я знаю кое-что об Израиле, что отличается от текстов, которые мне встречались – и полагаю, что в моих знаниях существенный пробел. Я хочу знать не то, чему нас учили в школе.

– Ну что ж, хорошее начало. У вас возникли сомнения, и вы заметили, что мир не таков, каким вам его рисовали. Поэтому я не буду тратить время на то, чтобы убеждать вас раскрыть глаза. Может быть, присядем?

Джон сел в кресло и скрестил ноги поудобнее. Говорил он так, будто читал лекцию, подчеркивая жестами то или иное утверждение. Было очевидно, что он из академиков. Вероятно, историк.