Перерождение (СИ)

- Чертовщина какая-то, - подойдя к Ожину, обреченно выдал начальник охраны. - Череда непонятных событий и как венец - смерть.

- Две смерти, - хрипло поправил Антон Исаевич.

- Ах, да: охранник, Петр Савелов. К сожалению, техникам пока не удается подчинить систему слежения. Она по-прежнему веерно отключается по всему комплексу.

- Ну хоть что-нибудь на них есть? - с глухой злостью спросил Ожин.

- Мало чего. Первый разговор с помощником Данилевского соответствует обрывкам записи. Хотя их настолько мало, что по ним невозможно ничего сказать, - досадовал Серов.

- Как так получилось, что идеальная система защиты БиоНИЦ вдруг дала такой грандиозный сбой? Вы - начальник охраны. Так какого черта здесь происходит? У нас под носом умирают двое наших сотрудников. Один за пределами, другой на своем рабочем месте. И никаких записей? Я должен это проглотить?

 - Камерами у концертного зала не мы ведаем. А в остальном: выходит не такая уж и идеальная система защиты.

- Это какой-то бред, - мотая головой, Ожин отошел к своему столу. Грузно усевшись в коричневое кресло, Антон Исаевич откинулся на спинку и начал массировать глаза ладонями. - Одна напасть за другой. Сначала родство, потом Винбург, теперь труп, потом Данилевский.

- Того что вы небрежно назвали просто трупом, зовут Петр. И у него очень влиятельный отец, - Серов подливал масла в разливающееся по лицу директора отчаяние.

- Я помню это, - злобно произнес Ожин, заставив дернуться съежившиеся складками морщины.

- Что будем делать с Семиовским? - многозначительно спросил Серов.

- А что с ним такое? Допрашивайте! Мне учить вас как работать? - негодовал директор. - Не хватало мне думать о ваших ошибках. Вы упустили его и позволили Винбургу подобраться к нему. Теперь расхлебывайте.

- Грубо.

- Я никогда не вмешивался в вашу деятельность. И вы не вмешивайте меня.

- Однако вы позволили Винбургу устроить небольшую революцию Данилевскому и сходить конем.

- А вы хотели, чтобы я возразил ему?

- Как минимум. Вы знали, что Семиовский не рекомендован мною к раскрытию своего потенциала. И мои действия по нему были санкционированы соционикой.

Серов прошел к мягкому креслу у журнального столика.

-  Если я буду помнить о всех ваших рекомендациях по всем нашим сотрудникам... Не я здесь агент. Это ваша работа следить за гениями, - здесь Ожин слабины не давал. - Как же это произошло?

Серов смотрел в стену. Сейчас он хорошо помнил тот день, когда впервые встретил Кирилла. И как подобает начальнику охраны, провел с ним свое собеседование. Все считали, что проходят некий тест на отсутствие криминальных связей. Но на самом деле Серов проводил первичное тестирование кандидатов по программе соционики.

- Этот мальчишка все время считал, что у него на дороге стоит Данилевский. Ходил перед ним павлином, показывал свои таланты, но именно вы запрещали всякие восходящие движения в его отношении, - недовольно высказался Антон Исаевич.

- Вы на что-то намекаете? Если считаете, что подобные терки Семиовского и профессора могли привести к возникновению непреодолимого желания убить, то скажите.

Директор сверлил глазами Серова. Начальник охраны не желал сходить с тропы противостояния и продолжил:

- Психологический портрет, составляемый соционикой объемен и полон. Мы все проходим несколько этапов негласных тестов. По их результатам: Семиовский не способен на убийство. Однако он мелочен, самолюбив и жесток, что очевидно скажется на всей его дальнейшей работе. Жажда признания и патологическое желание быть лучше каждого, разовьет в нем деспота-ученого, которого будет невозможно контролировать. В процессе работы он легко теряет связь с реальностью и в критические моменты способен переступить границу дозволенного.

- То есть убить?

- В его профиле стоит четкий ответ на этот вопрос. Он опасен как ученый, из-за деятельности которого могут произойти события, влекущие за собой гибель людей. Он надежен только до определенной черты.

- А если ему выгодна чья-то смерть?

- Вы так злитесь из-за смерти друга, что готовы обвинить еще не созревшего ученого с манией величия в его гибели? Поостерегитесь с такими выводами.

- Я уже не знаю, что думать. Но теперь Семиовского будет тяжело задвинуть, если им заинтересовался Винбург. А им он заинтересовался весьма основательно.

- М-да, это как раз-таки проблема, - Серов тяжело вздохнул.

- Неужели нельзя просто приказать? - предложил Ожин.

- Если б Данилевский был жив - можно было. Но сейчас Семиовский единственный, кто имеет хоть какое-то представление о работе, которую они выполняли. В соционике укажут на невозможность запрещения деятельности Семиовского. Даже нет смысла отправлять запрос.

- Как удобно для вас, - усмехнулся Ожин.

- Не понял...

- Семиовский просочился через ваш фильтр. Гений, который не должен быть раскрыт, вот-вот зацветет. Вы просто не будете сообщать об этом в Институт.

Серов встал с кресла и, сложив руки за спиной, решительно посмотрел на директора.

- За свои ошибки я отвечу. Но Винбург сумел обойти меня только лишь потому, что вы позволили ему убедительно сыграть, воспользовавшись их с Данилевским враждой. Никто непогрешим, господин Ожин.

Взаимная неприязнь Винбурга и Данилевского длилась долгие годы. И началась она задолго до того, как Данилевский получил приглашение от Министерства науки работать в БиоНИЦ. Данилевский получил свою первую государственную премию в тридцать пять лет, за найденное лекарство от «рака Мотеро», названного так по месту первого заражения и большим сходством по генезу с саркомой легких. На деле же «рак Мотеро» - микроклеточное инфекционное заболевание, локализующееся преимущественно в легких. Достаточно агрессивное, чтобы заставить всемирную организацию здравоохранения заговорить об эпидемии, на ранней стадии ее открытия. Данилевский нашел способ лечения «Мотеро» благодаря кропотливой семилетней работе в государственной лаборатории в Краснодаре. За что и удостоился награды.

Параллельно с Данилевским, вел исследования и другой ученый - Александр Винбург. Первое их знакомство произошло на заседании ученого совета в Министерстве, который рассматривал проблему «рака Мотеро». Данилевский предложил долгий путь изучений. Винбург настаивал на более быстром пути практики на живых людях. Жаркие споры длились два года. Власть не могла определиться, какой из двух вариантов является приемлемым. Согласиться с Данилевским означало несколько лет ожиданий, которые не гарантировали успеха, тогда как «Мотеро» забирал каждый год десятки тысяч жизней. Принять вариант Винбурга открывало дорогу испытаниям на людях, зараженных «Мотеро». В таком случае результат был виден сразу и ожидания сводились к минимуму. Но точка в спорах была поставлена внезапно. Одна из террористических группировок, обладающая биологическим оружием сделала вылазку в Омске. Результатом этого стало массовое заражение «Мотеро», по роковой случайности среди них было много детей.

Напряжение в обществе мгновенно достигло взрывоопасного уровня. Если раньше общественность не проявляла живого интереса к судьбе заболевших, и готова была ждать неизвестности в исследованиях, то сейчас смерть стиснула свои костлявые пальцы на каждом ребенке, заболевшем «раком Мотеро». Нужны были результаты и срочно. Инфекция убивала за семь месяцев. Властям опасно было тянуть с решением по вопросу болезни. Чаша весов склонилась в сторону Винбурга.

Воодушевленный победой над Данилевским, Винбург рьяно принялся искать лекарство против «Мотеро». После четырех месяцев испытаний на людях, Винбург был на грани открытия. Время истекало. На Винбурга каждый месяц давили сверху. Всем был нужен результат. За период работы Винбурга над лекарством погибло четыреста сорок два человека. Официальная причина - «рак Мотеро». Но сколько из них реально погибло от инфекции, а сколько от испытаний Винбурга, никто никогда не узнает. Через шесть месяцев работы над лекарством, Александр Винбург нашел панацею, как ему казалось.