СООБЩЕСТВО НА КРАЮ

— Вы имеете в виду, если бы вы сидели за компьютером?

— Нет, — самокритично сказал Тревиц, — если бы я, с моими чувствами и скоростью реакций, управлял кораблем, нас зашибло бы прежде, чем я сообразил, что происходит. Компьютер реагирует в миллионы раз быстрее, чем мы с вами, он действует сам. — Тревиц вдруг протянул руку. — Идемте, Янов, я покажу вам, что может компьютер и на что похож космос.

Глаза Пелората изумленно расширились. Он коротко рассмеялся.

— Я не уверен, Голан, что хочу это увидеть.

— Янов, вы не уверены, потому что не знаете, что вас ждет. Это надо видеть! Идем! В мою каюту!

Тревиц взял Пелората за руку и повел, почти потащил, за собой. Садясь за компьютер, он сказал:

— Вы когда-нибудь видели Галактику, Янов? Вы вообще-то смотрели на нее?

— Вы имеете в виду, на небе?

— Конечно, где же еще?

— Ее все видели, и я тоже. Если посмотреть вверх, ее видно.

— Вы когда-нибудь смотрели на нее темной ясной ночью, когда Алмазы за горизонтом?

"Алмазами" на Терминусе называли несколько звезд, достаточно ярких, чтобы умеренно сиять в небе Терминуса. Они располагались небольшой группой, и все умещались в полосе шириной около двадцати градусов и большую часть ночи были за горизонтом. Кроме "Алмазов" на небе Терминуса были только рассеянные тусклые звезды, едва видимые невооруженным глазом. Кроме того, был слабый отсвет Галактики — что и должно быть видно с планеты, расположенной на самом краю ее внешнего витка.

— Не смотрел, но что тут такого, это обычное зрелище.

— Обычное зрелище, — повторил Тревиц. — Потому-то никто и не смотрит. Зачем, когда можно увидеть в любое время? Но сейчас мы увидим ее не с Терминуса, где вечно мешают туманы и облака. Вы увидите Галактику такой, какой ее невозможно увидеть с Терминуса, даже если нет облаков и небо темное и чистое. Как бы я хотел оказаться на вашем месте и снова увидеть Галактику в ее обнаженной красоте в первый раз!

Он подтолкнул к Пелорату стул.

— Сядьте там, Янов, и немного подождите. Я должен привыкать к компьютеру. Я уже знаю, что изображение голографическое, поэтому экран нам не нужен. У компьютера непосредственный контакт с моим мозгом но, я думаю, он воспроизведет изображение так, чтобы и вы увидели. А пока выключите свет, хорошо? Нет, стойте. Глупо, что я попросил, компьютер сам погасит, сидите на месте.

Тревиц установил контакт с компьютером, они тепло и интимно взялись за руки.

Свет плавно уменьшился, и Пелорат беспокойно пошевелился в темноте.

— Не нервничайте, Янов, — сказал Тревиц. — Может быть у меня будут трудности с управлением, но я начну постепенно, а вы потерпите. Вы видите? Серп?

Серп висел в темноте перед ними. Поначалу тусклый и колеблющийся, он вскоре сделался ярким и чистым. В голосе Пелората звучало благоговение.

— Это Терминус? Мы уже так далеко?

— Да, корабль движется быстро.

Корабль двигался по дуге в ночную тень Терминуса, который выглядел как толстый яркий полумесяц.

Тревицу захотелось было послать корабль по дуге над освещенной солнцем стороной планеты, чтобы показать профессору всю ее красоту, но он удержался от соблазна.

Эта красота была всем знакома по множеству фотографий, карт, глобусов. Каждый ребенок знал, на что похож Терминус, — много воды и мало полезных ископаемых, хорошие условия для сельского хозяйства и плохие для тяжелой индустрии. Но на Терминусе лучше, чем во всей Галактике была развита тонкая, высокоточная технология и миниатюризация.

Если бы Тревиц заставил компьютер перевести микроволны в видимый диапазон, они увидели бы каждый из тысяч островов Терминуса и среди них единственный континент, на котором находился город Терминус.

В сторону!

Отвернуться! Это была только мысль, волевое усилие, но изображение сдвинулось, освещенный полумесяц съехал к границам видимости и ушел за край. Перед глазами предстала непроглядная тьма.

Пелорат откашлялся и сдавленным голосом попросил:

— Пожалуйста, мой мальчик, верните назад Терминус, мне кажется, что я ослеп.

— Вы не ослепли. Смотрите!

В поле зрения появилась слабо светящаяся паутинка, она расширялась и становилась ярче, пока вся каюта не наполнилась светом. Отодвинуть!

Еще одно усилие — и Галактика стала удаляться. Они как будто смотрели в уменьшающий телескоп. Галактика остановилась, и стала видна ее структура с пятнами различной светимости.

Ярче!

Размеры не изменились, но она стала ярче, и, поскольку система Терминуса находилась выше плоскости Галактики, Галактика была видна не совсем с ребра. Они видели двойную спираль, сильно сжатую, в которой извивающиеся трещины темной туманности бороздили светящуюся кромку со стороны Терминуса. Густой молочный туман ядра был далек и плохо виден.

Пелорат благоговейно прошептал:

— Вы правы, я никогда не видел ее такой, я и не представлял, что она такая сложная.

— Вы и не могли увидеть. Из-за атмосферы с Терминуса не видна дальняя половина, оттуда и ядро еле видно.

— Как жаль, что мы видим ее почти с ребра.

— Компьютер может показать ее в любой ориентации, мне нужно только выразить желание, да и то не вслух.

Повернуть координаты!

Это волеизъявление не было точной командой, тем не менее изображение Галактики стало медленно меняться, причем Тревиц мысленно указывал компьютеру, что надо делать.

Галактика плавно повернулась так, что они увидели ее под прямым углом к галактической плоскости. Это был гигантский светящийся водоворот с яркими пятнами, темными кривыми и центральным пятном, почти лишенным деталей.

— Каким образом, — спросил Пелорат, — компьютер может увидеть это отсюда, ведь от нас до Галактики не менее пятидесяти парсеков? — И потом приглушенным голосом добавил: — Простите, что я спрашиваю, я об этом ничего не знаю.

— Я об этих компьютерах знаю ненамного больше вашего. Вообще-то даже простой компьютер может преобразовать изображение и показать Галактику в любом положении, начиная с естественного, то есть с такого, в каком она выглядела бы с того места, где находится компьютер. Но он использует только ту информацию, которая ему доступна, так что мы должны бы увидеть кое-где пробелы и смазанные места. Сейчас, однако…

— Да?

— Все видно прекрасно. Думаю, в памяти нашего компьютера имеется полная карта Галактики, и он может показать ее под любым углом с одинаковой яркостью.

— В каком смысле карта?

— В банках памяти должны быть координаты всех звезд.

— Всех звезд? — Пелорат был потрясен.

— Ну, может быть, не всех тридцати миллиардов. Там должны быть координаты всех звезд, имеющих населенные планеты, и, может быть, звезд спектрального класса К и ярче. Это что-то порядка семидесяти миллионов.

— Каждой звезды с населенной планетной системой?

— Голову на отсечение я бы не дал. Может, и не каждой. В конце концов, во времена Хари Селдона было двадцать пять миллионов населенных систем. Вроде много, а на самом деле лишь одна из двадцати тысяч. И за пять веков после Селдона падение Империи не помешало дальнейшей колонизации планет, предполагаю, наоборот, подтолкнуло. Планет, пригодных для заселения, еще много. Сейчас заселено около тридцати миллионов. Может быть, в каталоги Сообщества не все вошли.

— А старые? Все без исключения?

— Думаю, что да. Конечно, гарантировать этого не могу, но я бы удивился, если бы оказалось, что в памяти нашего компьютера нет какой-нибудь давно заселенной планеты. Если я достаточно научился управлять компьютером, позвольте мне кое-что вам показать.

Руки Тревица напряглись от желания крепче ухватиться за компьютер. Однако в этом не было необходимости. Он понял, что нужно было только легко и свободно подумать:

Терминус!

Он так и подумал, и в ответ на самом краю водоворота зажегся сверкающий красный ромбик.

— Там наше солнце, — возбужденно сказал он, — это звезда, около которой обращается Терминус.

— Ах, — с прерывистым вздохом сказал Пелорат.