Polo или зеленые оковы (СИ)
Polo или зеленые оковы (СИ) читать книгу онлайн
Он родился в воскресенье утром. Мама очень сильно волновалась. Это был ее первенец.
Он впервые в жизни вздохнул полной грудью и закричал. Он еще не видел свою маму, которая только что подарила ему жизнь, но чувствовал, что она рядом. Двумя минутами позже появился и второй мальчишка, который как две капли воды был похож на первого. Он тоже сделал вздох, насколько позволяли маленькие легкие, и задорно закричал.
Он бесконечно полюбил свою маму, которая дала ему с братом путевку в жизнь. Он полюбил своего брата с самой первой минуты его появления. Он смотрел на этот неведомый огромный мир своими голубыми глазками и искал взглядом любимую маму. Она всегда была рядом, готовая жертвовать собой. Мальчишка чувствовал это и своей искренней любовью платил матери за ее доброту и ласку.
Прошло несколько лет и два мальчугана, взявшись за руки и прихватив свои портфели, отправились в школу. Это был их день рождения. В этот день они познакомились со своей учительницей, которая открыла им первые тайны этого мира. Она научила братьев писать и читать. Она рассказала, что камень– мертвый, а дерево– живое. Она поведала, откуда берутся облака и куда они уходят. Она им ставила их первые двойки за поведение и вызывала маму в школу.
Он рос и не ведал, что где-то в синеве неба, куда не падает взгляд, крутится Марс, вокруг которого бегают два спутника Фобос и Деймос. Он не знал, что есть гигантская газовая планета с огромным кольцом, которую назвали однажды именем старого бога Юпитера. Ему было неведомо, что вокруг Юпитера навсегда поселился спутник Ганимед с его розовыми аммиачными льдами, на котором так легко и приятно кататься на коньках.
Он много позже узнает, что где-то на задворках Солнечной системы есть маленькая мертвая планета Плутон с его вечным спутником, проводником в царство теней, Хароном. Что за ними крутится вокруг Солнышка маленький Кваоар в поясе Койпера. Однажды он узнает, что есть система Альфы Центавра, которая состоит из двух похожих звезд– близнецов Альфы А и Альфы В, и маленькой звездочки Проксимы Центавра, которая вальсирует вокруг близнецов. Пройдет еще много лет, и станет известно, что у Альфы есть планета, окруженная азотом и покрытая льдом. Однажды ее назовут Изольдой.
Когда-нибудь мальчишка узнает, что на небосводе есть яркая звезда, имя которой– Вега. У нее есть планета, которой эта блистательная звезда подарила жизнь. Позже эту планету станут величать Адло. На ней живут странные существа– рептилии, обладающие телепатией. Они ходят на четырех лапах и садятся на свой хвост, как кенгуру.
И в один прекрасный день он узнает, что на другом конце галактики светит небольшая звездочка, на которой обитают разумные птицы– цватпахи, но скоро об этом забудет
Мальчишка будет смотреть на звездное небо и мечтать о космических кораблях и звездных войнах, о могущественных пришельцах и прекрасных принцессах с Магеллановых облаков, которых заключили в заточение злобные пришельцы из других миров. Он даже построит свою межзвездную ракету, которой не будет суждено подняться в воздух.
А потом мальчики вырастут и станут мужчинами. Один из них уедет в другой город, постигать науки. Другой останется в родном городе и станет инженером.
Они встретятся. Они обязательно встретятся, и их свидание потрясет саму вселенную до самых ее отдаленных уголков.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Если провидение глухо к моей особе, думал Отец, значит, этот несчастный бородатый калека поедет со мной до самой Москвы. Только бы выжить. Только бы не сойти с ума.
–Отец, перестань несчастного пинать.– Зашипел с нижней полки федерал.
–Не пел давно и спел дрянно.– Парировал Отец и повернулся на бок.– Спи, уже.
Отец смотрел на проплывающие силуэты голых берез, растущих вдоль железной дороги. Едва освещенные дорожными фонарями, они выглядели убого, словно смотришь на худую доходную девицу в тоненьком пеньюаре на свет. Убогие лачуги, от которых не останется и следа через несколько веков, уныло провожали несущийся мимо поезд. Шлагбаумы, словно крепостные крестьяне, согнутые перед барином, перекрывали дороги, пересекающие железнодорожное полотно. Мелькали темные полосы речушек, засыпанных осенней листвой. Поля сменялись пролесками, затем снова поля, уходящие вдаль, в ночь на черные холмы, затем снова леса.
Отец начал, было, смыкать глаза, как раздался душераздирающий храп. Нет, такого вынести он уже не мог. Отец спустился со своей полки, влез в башмаки, которые оставил здесь же. Федерал молча наблюдал за всеми телодвижениями своего подопечного. Отец молча нацепил на себя куртку и шапку. Палыч молчал, но, с нескрываемым любопытством наблюдал.
–Покурю, пойду,– объяснил Отец.
Палыч так же молча пожал плечами. Назревал бунт. Отец прошел в тамбур мимо соскочивших маразматиков, перемалывающих кости несчастному глухому. Экспрессивно настроенные мужики планировали способ умерщвления заснувшего инвалида. Отец не стал прислушиваться к кровожадным мотивам, и проскользнул в железную клеть меж вагонов.
Достав сигарету, он жадно затянулся. Все-таки дорогие сигареты– это не окурки докуривать в сосновом чубуке.
Вспомнилась деревянная трубка, которую Отец вместе с Басмачом и Гуриком смастерили из ножки старого стула. Трубка получилась отвратительная и корявая, словно подагрические пальцы, с потеками старой сосновой смолы, а табачный аромат обретал привкус горелого матраца. В начале месяца, когда студентам раздавали стипендию, друзья курили хорошие сигареты с фильтром, потом, когда деньги оставались только на хлеб, переходили на дешевые без фильтра. А когда денег не оставалось вовсе (случалось это к середине месяца), доставалась трубка из-под кровати, где она пылилась все это время рядом с кошачьим туалетом, доставалась пепельница, которую заменяло небольшое жестяное ведро. Все значимые окурки изымались, табак терся в кисет, а оттуда направлялся в черную от смолы и жженого табака трубку. Затем кустарное изделие из ножки старого стула переходило из рук в руки, как переходящее красное знамя.
Отец трясся в темном холодном тамбуре. Сизый дымок в этом холодном сумраке был похож на тугую перламутровую невесомую слизь, которая длинным хвостом тянулась от уголька к щели в двери. Стук колес был пронизывающим, но после дикого храпа глухого спутника, он был милее нежной музыки. В ушах еще стояли дикие звуки, ужаснее которых человеческий организм издавать не может. Было уже далеко за полночь, когда Отец решил устроить себе перекур. В тамбур вышло еще три мужика, которые словно за благодатью Всевышнего, сбежали из зоны повышенного риска перекурить. Стояли молча, глубоко затягивались и бросали в воздух фразы типа:
–Да…
Или:
–Крепко мы попали…
Затем, судорожно бросив окурки, скрылись в сумраке вагона.
Отец не торопился. Он ожидал Палыча, чтобы федерал забеспокоился и принялся разыскивать своего спутника. Палыча не было. Отец выкурил еще одну сигарету, постоял. Палыч не торопился пускаться на поиски. Отец выкурил еще сигарету. Замутило. Плюнув на терпение, Отец отворил дверь в вагон, где стоял невообразимый шум. Пассажиры бесновались. Не прекращающиеся крики тонули в могучем храпе. Отец протиснулся сквозь бушующую толпу алчущих расправы людей, и, мимоходом, заехал кулаком в бок бородачу, затем забрался на свою койку, бросив мимолетный взгляд на Палыча. Федеральный агент пристально смотрел на Отца, но не сделал и попытки разузнать, почему подопечный так долго курил. Он даже не привстал на локте, будто был совершенно уверен, что Отец не сбежит.
Рано радуешься, подумал про себя Отец, и на нашей улице разольют бочку с пивом. Бородач соскочил со своего насеста. До него дошел смысл общего негодования и возмущения. Он слез на нижнюю полку и присел на край разложенной постели милой старушки, которая подобрала под себя ноги и со страхом смотрела на нарушителя общественного спокойствия. Несколько мужиков грозно потряхивали огромными кулаками перед носом немого, жестами объясняли, что если бородач еще раз вздумает заснуть, ему выколют глаза, разорвут пасть на британский флаг, а то, что останется от него после расправы, выкинут из вагона на полном ходу.
Отец протиснулся в свой закуточек, скинул ботинки и залез на верхнюю полку. Толпа шумела. Бородач озадаченно крутил головой и осматривал всех потрясающих кулаками, ни слова не понимая, о чем они толкуют. Он жестами старался успокоить общественное, как туалет, мнение, старался доказать свою искренность, имитируя вечное бодрствование на страже спокойного сна своих попутчиков. Понемногу толпа, так и не воплотив в жизнь своих суровых угроз, разлеглась по своим полкам.
–Курить вредно.– Прошипел Палыч, когда в вагоне стихло.
–Врать тоже.– Не замедлил с ответом Отец.
–И не думал…– Постарался уверить Отца Палыч.
–Ты в Москве от меня отстанешь?– С надеждой в голосе спросил Отец.
–Конечно!!!– Утвердил Палыч.
–Просто возьмешь, и уйдешь?
–Ага.– Кивнул головой Палыч, и, казалось, Отец услышал, как хрустит у того под головой подушка.
–Куда ты поедешь из Москвы?– Спросил Отец.
–Меня на Казанском Вокзале мои люди заберут. Назад. Куда же еще?– Прошипел Палыч.
–И за мной слежки не будет?– Недоверчиво спросил Отец.
–В Москве? Нет! Будь уверен. В Москве за тобой никто следить не будет…– Сказал Палыч, но в голосе слышалось, что тот что-то хочет добавить.
–Продолжай.– Попросил шепотом Отец.
–Доедешь до Москвы, а там иди-ступай, куда глаза смотрят. Все. Рассказывать больше нечего.
–Ох, и сладко стелешь, шельмец. Не верю я тебе что-то.– Проворчал Отец.
–Никто не заставляет.
–Слушай, Палыч, ты же должен знать от чего меня спасаешь? В… ну, у тебя же там про меня все знают. Что мне грозит?– Спросил Отец. Ему вдруг показалось, что Палыч знает, что Отца, к примеру, убьют в дороге, и его направили для того, чтобы предотвратить убийство.
Словно читая мысли, Палыч проворчал:
–Не бойся, никто тебя убивать не станет. Просто, считай меня bodyguard. Я здесь чтобы ты доехал до Москвы, вот и все. Никаких подводных течений и никакого подвоха. Правда. Я не вру.– Сказал Палыч.– Понимаешь, об этом времени мало сохранилось информации, типа: кто едет в этом поезде, кто куда направляется, ну, и все такое… Просто, чтобы нам спалось спокойно, если с тобой ничего не случится.
–Так вы меня будете всю жизнь за мной следить?– Заволновался Отец.
–Я же тебе сказал: доедем до Москвы, а там делай что хочешь. Меня это не касается.
–Тогда почему нужно меня охранять именно в поезде? Может, меня на Казанском вокзале уведут скинхэды и разрежут на куски в ближайшем подъезде? Почему поезд?
–Я почем знаю? Мне сказали тебя проводить до Москвы. Дальше не мое дело. Потом я поеду на Меркурианские бани отдыхать, а про тебя забуду.– Сказал Палыч, а потом, подумав, добавил,– Или постараюсь быстрее забыть.
Ясно, думал Отец, этот тертый калач ничего не скажет. Он все знает, только не обмолвится, это всем понятно. Только зачем поезд? По его словам, если я после Москвы вернусь к себе в общагу, то смогу начать жизнь заново. Свежо питание, да отходит с трудом. Нет ему веры. Ему нужно, чтобы я доехал до Москвы, это значит, что там он передаст меня своему коллеге, другому агенту, который и будет меня караулить, а, быть может, и аннигилирует. Нужно от Палыча избавиться. Каким образом? Пока не ясно. Треснуть его по затылку дубиной, а потом спустить в унитаз в клозете? И сделать это лучше, чтоб никто не увидал злодеяния. Глупость. Нужно подумать. Придется прибегнуть к хитрости, хотя федерал на глупого не похож. Провести его на мякине не получится. Нужно что-то изобрести. До Москвы еще много времени. Отец нагнулся в проход и посмотрел на руку сухого хлюпика– молодого мужа, спящего со своей страшной молодой супругой как раз напротив Отца, на нижней полке. Рука, утомленная лаской и объятиями, выпала из-под простыни. На часах было около четырех утра, а Отец еще толком не спал. Нужно лечь, не то сил думать не будет. Нужно себя заставить.
