Сердце меча

— Кордо, наверное, уже сгрыз свою косичку, — промурлыкала Лорел.

— И Огаста тоже, — хмыкнул ее брат.

— У Огасты нет привычки жевать волосы, она грызет стилосы. Бет, как ты думаешь, для кого устроен весь этот праздник?

— Для… как вы сказали? Вольных торговцев и клиентов дома Рива? — спросила Бет.

— Да, для них тоже — но лишь во вторую очередь, — сказал Рихард. — А главная причина?

Бет задумалась.

— Чтобы никто не смог убить меня тайно, — предположила она. — Чтобы все знали, что я здесь и нахожусь под вашей защитой.

— Вы правы, — темнокожий господин Рин впервые подал голос. — Но учтите, невозможность напасть на вас в открытую не значит, что вы в полной безопасности. Ваше положение таково, что многие будут желать вашей смерти.

— Я в курсе, — мрачно сказала Бет. — И за это вам отдельное спасибо. Жила-не тужила…

— Бет, каким образом ты оказалась на борту левиафаннера? — спросила Лорел.

— А разве вам Моро не доложил? Мы драпали от Брюса, и чтобы он не перехватил нас на «Леониде»… — Бет прикусила язык.

— Вот видишь, твоя жизнь и в той семье подвергалась опасности, — улыбнулась ее мать. — Потому что такова судьба всех, кто занимает верхние ступени общественной лестницы в нашем жестоком мире. Три «О»: одиночество, ответственность и опасность.

— А судьба тех, кто занимает нижние? — парировала Бет, бросив взгляд на идущую рядом с экипажем Сариссу. — Отверженность, обреченность и оставленность?

— Браво! — одобрил Шнайдер.

— Я о гемах, — уточнила Бет. — О моих друзьях.

— Только о твоих друзьях или обо всех гемах вообще? — спросил Шнайдер. — Ладно, сейчас нет на это времени. Подъезжаем.

Высокиме ворота стерегли два каменных дракона, черный и белый. Створки ворот разъехались, кортеж вплыл в просторный и красивый… зал? Или двор? Как называется двор, который находится в пещере?

— Вашу руку, — Рин помог ей выбраться из портшеза. Собственно, она не нуждалась в помощи, но выглядело это очень куртуазно, и вдвойне куртуазно — в исполнении Лорел и Рихарда.

Здесь было очень красиво — все из черного и белого камня, каких-то кварцитов, искрящихся от множества кристалликов, вкрапленных в породу. Гемы утащили портшезы и Бет оказалась в окружении мужчин и женщин, одетых в черные с золотом одежды. Бет присмотрелась к вышивкам на плечах — и увидела, что некоторые детали повторяются, а некоторые отличаются. Видимо, эта вышивка заменяла в доме Рива знаки различия.

Люди эти встали в два ряда справа и слева от ведущей наверх широкой лестницы в восемь ступеней. Их было не меньше двух сотен.

— Капитаны дома Рива, — подсказал Бет автосекретарь. — Пилоты дома Рива.

Люди в черном и золотом преклонили колено перед тайсёгуном. Тот ответил им легким поклоном, и Бет, немного подумав, присела в реверансе.

— Мои друзья по странствиям и сражениям, братья и сестры по крови и стали, — сказал Шнайдер, снова подняв голову. — Добро пожаловать на пир в честь возвращения дочери Экхарта Бона и моей племянницы, Элисабет Бон. Ее путь домой был долгим и печальным, поэтому она немного опоздает и, скорее всего, пробудет на пиру недолго. Не осуждайте ее за это. Когда мы поднимемся вверх — идите в яшмовый зал, там мы присоединимся к вам, — он коротко коснулся правой рукой груди напротив сердца.

— Наши люди и наши корабли с тобой, — ответили его вассалы, повторяя жест.

Бет, ее мать, Шнайдер и Рин поднялись по лестнице и ступили на открытую лифтовую площадку.

— Десятый этаж, — сказал Шнайдер. Лифт тронулся.

Только когда он поднялся выше второго яруса галерей, опоясывавших и этот зал, коленопреклоненные люди внизу поднялись. Бет увидела, что они расходятся по другим лифтам — их было там не меньше десятка.

— Я не знаю, хочешь ты остаться одна или нет, — сказала Лорел. — Но какое-то время тебе придется поприсутствовать на пиру. Где-то с полчаса. Мне самой не хочется, но увы — это необходимость.

— Вообще-то я хочу есть, — сказала Бет.

— Хорошо. Тогда пойди к себе и переоденься.

— К себе — это куда?

Лифт остановился. Галерея, куда они вышли, была яко освещена, семь ее дверей вели в семь коридоров.

— Я покажу, — сказала Лорел. — Это возле моих покоев.

Они попрощались с Рихардом, обменявшись короткими кивками и вошли в крайний слева коридор. Он заканчивался полукруглым залом, на «дуге» которого были расположены четыре двери, а прямая стена представляла собой сплошное окно с видом на… серую мглу, затопившую горы.

— Сезон таяния снегов, — сказала Лорел. — Потом будет неделя-другая сухой и ясной погоды, а потом растают шапки на полюсах… И тогда придет Большая Волна. Я люблю отмечать ее приход в колоннаде — там, наверху. Ты увидишь — это прекрасно. Сэн!

На ее зов пришла девушка-гем, совсем молоденькая.

— Это твоя госпожа, — сказала ей Лорел, показав на дочь. — Бет, опусти визор и прочти вслух то, что написано.

Бет опустила визор на глаза и прочла:

— Синие ивы колышутся…

«Фигня какая-то», — подумала она — и тут девочка склонилась к ее ногам.

— Это был пароль, — пояснил Рин Огата. — Теперь ваша служанка запечатлена на вас.

— Ты будешь слушаться госпожу, — сказала служанке Лорел. — Господина Огату ты тоже будешь слушаться, потому что он — телохранитель твоей госпожи и должен думать о ее безопасности. Покажи им их покои и помоги госпоже переодеться. Сейчас госпожа даст тебе прозвище.

Лорел ушла в одну из дверей, с порога послав ободряющую улыбку. Девочка, сидя на коленях, продолжала ждать, что скажет Бет. А у той комок застрял в горле — то, что ей предстояло, почему-то казалось гнусной пародией на крещение.

— П-послушай, — сказала она, слегка запнувшись. — Тебя ведь называли Сэн?

— Сэн йондзю-року, госпожа, — поклонилась девочка.

— Э-э-э… Ну, тогда и я стану звать тебя так, чтобы тебе не пришлось не привыкать к новому имени.

— Да, госпожа, — девочка показалась расстроенной.

— Пойди приготовь госпоже праздничное платье. Клановое.

Девочка поклонилась и убежала. Рин повернулся к Бет.

— Вы очень ее расстроили, — сказал он.

— Как? — изумилась Бет.

— Сэн йондзю-року — это номер, — объяснил Рин. — Гем-сервы не имеют прозвищ, если не поступают в частное пользование. Те, кто выполняют общественную работу, называются номерами. Принадлежать конкретному хозяину и иметь собственное прозвище для них — предмет гордости, которого Сэн теперь лишена.

— Опа… — пробормотала Бет. — Но я… еще могу все исправить?

— Конечно.

Они пошли в спальню, где Сэн готовила черно-красное платье.

— Послушай… — сказала Бет и запнулась. Она не знала, какое имя придумать. С одной стороны, не хотелось давать собачью кличку, с другой — Рин Огата не собирался сваливать и давать ей время на раздумья. Не воспримет ли он человеческое имя как какой-то вызов? Бет не обольщалась на его счет — он милый парнишка, но наверняка должен и постукивать. Мать была бы дурой, если бы не пыталась получше разобраться — кто она, что она… Ах, был бы зесь Дик, подумала она, ему бы это было нипочем. Он бы с самым серьезным видом полил девочку водой «во имя Отца и Сына и Святого Духа» и называл как-нибудь красиво. Изабель, например. Или Эланор. Джульетта. О, идея!

— Я буду звать тебя Белль, — сказала она. — По-моему, тебе подойдет.

— Как скажет госпожа, — улыбнулась девочка, и то ли Бет показалось, то ли в самом деле в ее голосе прозвучали нотки радостного облегчения — надо же, все-таки получила прозвище, да еще приличное. Но у Бет под языком остался какой-то гадостный привкус.

Переоделась она без помощи служанки (Рин тактично вышел), а вот прическу ей сделала Белль, и сделала качественно. Вроде бы не особенно много времени и усилий на это ушло — но Бет осталась довольна тем султаном из волос, который горничная соорудила ей на макушке. Получилось почти как у Лорел — одновременно женственно и воинственно. Черно-красная роба к этому шла. Макияж тоже был выполнен хорошо — почти незаметный, он подчеркивал все, что нужно. Картину дополнило колье из черного камня с красной искрой и серьги к нему.