Алмазная маска

Ди вздохнула — она-то знала, что ее внутренние способности не просто велики. Они безмерны… В этом знании и таилась причина страхов, смущающих маленькую девочку. Она боялась выпустить демонов на свободу, да и ангел часто нашептывал ей — будь осторожна, будь осторожна… Рассудительно взвесив все «за» и «против», Ди решила, что в таком случае с ними лучше совсем не связываться. Пусть сидят под замком. Ей совсем не нравится быть оперантом, как мама, и никто не сможет заставить ее сделать то, чего она не хочет.

Особенно мама!..

—… ты глупа, как подушка!

Голос Кена вернул ее к действительности.

— Она даже не узнает, — вытаращив глаза, тихо сказал Кен. — Никто не узнает. Сделай все сама. Открой сундучок, где хранится целебная сила, и выпускай ее потихоньку… Крышку придерживай…

Ди едва не вскрикнула от ужаса и изумления. Кен прочитал ее мысли?

— Должен я как-то помочь тебе или нет? — требовательно спросил он. — Должен? И не реви!

Она открыла глаза. Брат сидел рядом с ней на самом краю кресла, лицом к сестре. Зрачки его глаз, черные, пронзительные, были совсем рядом. Он теперь знал о каморке, о ящичках, знал, как она закрылась от взрослых, когда они с помощью змеюг-ментальных зондов попытались проникнуть в ее голову. Что еще ему было известно?

Она мысленно вскрикнула: Не смей подглядывать и подслушивать! Я хочу, чтобы ты оставил меня! Я хочу, чтобы ко мне никто не смел приставать.

Кен даже отшатнулся, услышав, что сестра вполне членораздельно и сознательно заговорила на внутреннем коде.

— Хорошо, хорошо! Я, что ли, виноват, что твой защитный экран дал трещину. Я вовсе не собирался подслушивать.

— А теперь ты можешь прочитать мои мысли? — шепотом заинтересованно спросила Ди.

— Нет, так же, как и ты мои. Мы — неправильные люди, сестричка! Мы с тобой ничевоки! Наши способности начинают проявляться, когда этого совсем не ждешь или когда сильно волнуешься, а не когда надо. — Он встал и пошел к выходу.

Доротея внимательно наблюдала за ним. Брат сказал правду. Он, конечно, любил подразнить ее, но никогда, в отличие от взрослых, не старался вломиться в ее сознание. Он был Старший Брат Кен, иногда грубый, иногда — и очень часто — раздражительный и заносчивый. Но он никогда не причинял ей боль.

С величайшей осторожностью — тошнота все еще заставляла ее страдать — она вновь погрузилась в заветную каморку, поздоровалась с ангелом, который уже не прятался от нее, долго любовалась тусклым разноцветным свечением, пробивавшимся из сундучков.

Кен был прав! Если она откроет тот самый, расцвеченный нежно-розовым светом ящичек, дружественная голубая сила не будет протестовать? Никто не обратит внимания, если она чуть-чуть постарается излечить себя. Ну, может, только эти уродцы гии. Им, собственно, какое дело, кроме того, она плотно закроется защитным экраном.

…Я буду в безопасности, не так ли, мой ангел?

Он не ответил. Он всегда молчал, хотя Ди была совершенно уверена, что он ее слышит. Что ж, придется все сделать самой.

Она глубоко вздохнула, потом еще раз обратилась к ангелу:

Я попытаюсь. Больше не хочу боли, не хочу этого страшного врача-метапсихиатра… Больше никаких слез! Даже если ударюсь или обдеру коленку. Все, хватит! Раз ты не хочешь отвечать, я сама открою ящик, и эта розовенькая новая сила поможет мне. Какая же я была глупая раньше! Когда тебе уже пять лет, ты не можешь позволить себе быть такой легкомысленной. Ты сама должна побеспокоиться о собственном будущем, пусть даже взрослые назовут это чудом.

Она мысленно приблизилась к воображаемому ящику, внутри которого перемешивалось и бурлило что-то светло-алое с прожилками нежнейшего зоревого цвета, и, вздрагивая от страха, коснулась пальчиком его стеклянной стенки. В то же мгновение к ней явилось заветное слово, словно ждало, когда же его позовут. Его не надо произносить, его надо явить в мысленной форме — и все!

Она так и поступила. Алое дымчатое облачко тут же выскользнуло из заточения. Радость его была безгранична, облачко нежно прильнуло к девочке, потом вдруг резко увеличилось в объеме и превратилось в прекрасный цветок с сияющими лепестками. Ди утонула в этом излучающем розовый свет мареве. Оно вдруг сгустилось, обернулось жидкостью и разлилось озером…

Его чистые воды окончательно смыли боль. Она барахталась в цветных волнах — это было такое счастье. Ди даже зажмурилась от удовольствия. Сквозь опущенные веки до ее сознания долетели все те же, навевающие покой волны алого цвета, потом в гамме красных тонов начала пробиваться струйка белого… Она больше не испытывала страха — его поглотил белый цвет. Она почувствовала бодрость, прилив сил. Как после купания. Это и было купание, рассудительно поправила себя маленькая девочка — купание в самой себе… Чудесная необычная сила теперь полностью ей подвластна. Это просто здорово!

Она открыла глаза, увидела свои ноги, едва касающиеся носками туфелек ковра на полу. Ди с легкостью соскочила с кресла, позволила этой новой, наполнившей ее силе справиться с качкой и для закрепления успеха отдала приказ самой себе:

Ушки, слушайте! Я прекрасно держу равновесие, чувствую себя замечательно. Ты меня слышишь, разум? Займись моим животиком, погладь его, успокой. Все хорошо. Мы же все вместе едем отдыхать на остров Айлей, там будет праздник, карнавал…

Ты слышишь меня, сознание? Я не слышу ответа. Почему молчишь?

В то же мгновение всякие неприятные ощущения в животике исчезли, словно их и не было.

Кен вошел в салон, вопросительно глянул на сестру. Ди с достоинством, не спеша кивнула. В дальнем углу трое покрытые перьями, щебечущие и посвистывающие гии время от времени с удивлением оглядывались на нее. А вот мама и Гран Маша все так же сидели с натянутыми лицами. В любом случае, когда им казалось, что дети устраивают сцену, они сидели вот так же — как истуканы. Дядя Роби и тетя Ровен удивленно вертели головами, только понять, в чем дело, тоже не могли. Ну и пусть!.. Она никогда и никому не расскажет, что с ней сегодня произошло. Только Кен в курсе, но если он когда-нибудь кому-нибудь проговорится, она возненавидит его на всю жизнь.

Девочка неторопливо направилась к ближайшему выходу из салона, открыла дверь и вышла на палубу.

Дождь прекратился. Группа из шести или семи человек стояла у перил.

Солнечные лучи победно посверкивали в разрывах туч, открылась даль… Впереди были ясно видны два больших острова. Один из них скалистый, угрюмый, с двумя остроконечными пиками — располагался поближе и справа. Тот, что слева, уже издали радовал взгляд широкими, ярко-изумрудными пятнами лугов, покрывавших его холмы.

Непонятно, задумалась Ди, какой же из них обозначен в ее голографическом путеводителе как Айлей?

Гидра, притаившаяся в своем убежище, в который раз до мелочей продумывала план действий. Все должно быть исполнено без сучка и задоринки.

…В тот день, когда профессор Маша Макгрегор-Гаврыс вернулась домой после полугодового пребывания в оздоровительном автоклаве, где омолаживались клетки любой биоткани, ее защитный экран еще не успел слиться в единое и непреодолимое целое. Именно тогда Гидре тонким разрушительно-целительным лучом удалось проникнуть в ее сознание и внушить мысль о коротком — недельном? — отдыхе в родных местах на Гебридах.

С того момента чудовище шаг за шагом, осторожно руководило всеми действиями Гран Маши.

Несколькими днями позже профессор устроила небольшую вечеринку в собственном доме, расположенном в одном из районов Эдинбурга Виллобро, куда она пригласила ближайших родственников: сноху Виолу Страчан с детьми — Дороти и Кеннетом — брата Виолы Роберта Страчана и его жену Ровен.

На вечеринке, невидимая и неслышимая, также присутствовала и Гидра.

Маша приготовила для гостей сандвичи, испекла пышный пирог с кремовой начинкой и вкуснейшие ржаные лепешки, которые были намазаны маслом и малиновым джемом. Устроились они возле камина, где живо приплясывали язычки пламени, потрескивали дрова. За окном шуршал дождь, пошевеливал листву на платанах, стучал по крыше подземного гаража Бентли, находившемся по ту сторону сквера, — там в надежном схороне притаилась Гидра, с помощью дальновидения проникшая в дом уважаемого профессора.