Перерождение (СИ)

После этих слов седовласый скрылся с глаз. Кир остался наедине с потолком. Боли не оставляли бедолагу около часа. Он не мог заставить себя расслабиться и позволить волне спазма сойти на нет. Лекарство действовало медленно, с трудом пробираясь в ткани, пораженные судорогой. Постепенно боль ушла, дыханию ничто не мешало и Кир смог безболезненно пошевелить конечностями. Когда же его ноги коснулись холодного пола, на циферблате часов было уже пять минут второго. И в эту же минуту Кир впервые увидел свои обгоревшие руки, покрытые сплошным багрово-черным ожогом. Он смотрел с ужасом на свои пальцы, вернее на то, что от них осталось. На некоторых из них кусками была оторвана кожа, а оба мизинца были ампутированы.

Кир медленно встал с кровати. Его немного шатало. Ноги отозвались колкой болью. Кир посмотрел на них. Он видел только обгоревшие пальцы, выглядывающие из-под халата. Кир огляделся. Он хотел увидеть себя. Но в комнате не было зеркал. Лишь три койки и столько же тумб. Он поднес руку к лицу и осторожно дотронулся до него. Но ничего не почувствовал. Тогда он прикоснулся к щеке всей ладонью и провел ею, но никаких ощущений.

- Лицо у тебя тоже сожжено, - знакомый хриплый голос прервал тишину комнаты. Седовласый стоял у входной двери на крыльце дома. - И волос у тебя тоже нет, если тебя это интересует.

Кир смотрел на незнакомца, не находясь с ответом. Он лишь медленно провел по голове рукой, словно ища доказательства сказанному. Тем временем седовласый достал из широких синих штанин пачку сигарет, а из кармана легкой хлопчатой куртки зажигалку. Несмотря на быстрые движения рук, Кир заметил широкие полосы, тянущиеся по тыльной стороне правой ладони.

- Пойдем, это надо перекурить, - предложил он. Кир нахмурился. - Твое пробуждение, - пояснил незнакомец.

Кир решил присоединиться, хотя к курению тяги не ощущал. Он медленно вышел на крыльцо. Холодная ночь ранней весны неприветливо встречала шатунов. Небо, затянутое плотным покрывалом туч, тревожилось далекими вспышками грозы. В звенящей тишине отчетливо слышалось, как неподалеку гудят трансформаторы. Деревня была погружена в глубокий и тяжелый сон. Ее одинаковые незатейливые домики с плоскими крышами были похожи один на другой. Некоторые отличались наличием двух или трех комнат, но таких было не больше трех на небольшую улочку. Ни в одном доме на окнах не было ни штор, ни занавесок. В пустых глазницах мерцал тусклый зеленый. В доме напротив он на мгновение стал более ярким, после чего вернулся к прежней бледности.

Кир посмотрел на своего соседа. Тот тем временем спокойно делал очередную затяжку и медленно выпускал дым, уходивший за ветром вглубь деревни. Две белые полосы предстали во всей красе. Они не ровными линиями, переплетаясь, оплетали пальцы, спускались по тыльной части к кисти и исчезали в тени рукава куртки.

- Раз уж ты потревожил мой сон, то я позволю тебе поговорить со мной, - незнакомец заметил любопытный взгляд Кира, приковавшийся к его правой руке. - Я не очень-то люблю разговоры, но без этого мне, скорее всего, не уснуть. Так что валяй - задавай вопросы.

Кир задумался: о чем же спросить, о чем узнать прежде всего? В голове вертелось столько мыслей: как он сюда попал, что с ним произошло, что это за странное место и препарат, который ему ввел его сосед, а эти белые полосы - краска, оставшаяся на руках, или что хуже? И лишь один вопрос смог выбиться вперед, на который он не мог найти даже примерного ответа:

- Кто я?

Седовласый ухмыльнулся, - он явно ожидал другого.

- Видишь ли, парень, этого тебе сам господь Бог сказать не сможет. Даю руку на отсечение, что данные о тебе в небесной книге сгорели так же, как и твоя кожа.

Кир понурил голову. Он смотрел на руки.

- Да не волнуйся ты так, скоро кожа восстановится, - седовласый говорил с ухмылкой, - если, конечно, нашу болезнь принять как чудо исцеления.

- О чем ты? - Кир сделал шаг в сторону от незнакомца.

- О, видимо твоя культура общения также выгорела? - съязвил сосед.

- Кто вы? И что это за место? Как я сюда попал? - затараторил Кир.

- Да ты оживился, - нахмурился седовласый, - значит, все же какая-то память в тебе осталась. Обычно беспамятные не такие активные.

Кир терялся, но продолжал смотреть на собеседника.

- Меня зовут Таш. Я что-то вроде главного среди здешних, - он запнулся, подбирая необходимое слово, - среди здешних обитателей. Находишься ты в Деревне. Это резервация для больных «белой язвой».

- Резервация? - переспросил Кир.

- Когда будешь разглядывать себя в зеркале в душевой, обрати внимание на язвы, что по всему твоему телу, - сухо произнес Таш. Он затянулся в последний раз и выкинул окурок в урну, стоящую возле двери. После чего сильно задрал рукав куртки и выставил напоказ правую руку, демонстрируя ороговевшие белые пигментные линии, тянущиеся от пальцев к локтю.

- Это язвы?

- Что-то вроде того, - безразлично ответил староста.

- И у меня такие есть? - Кир потянулся к рукам, но ничего кроме ожогов не увидел.

- Откуда они?..

- Ожоги-то? Тебя уже доставили сюда такого. Откуда не знаю. Сказали, что зовут Кир, - седовласый пальцем указал на зеленую бирку на халате, на которой большими буквами было написано «3456.КИР.5.566.8.».

- Я не знаю этого имени, - вырвалось у Кира.

- Не знаешь или не помнишь? - Таш пристально смотрел на беспамятного соседа.

Кир помотал головой, не находя верного ответа.

- А что значат цифры? - Кир рассматривал бирку, проводил по ней пальцами, пытаясь ее нащупать.

- 3456 - это твой порядковый номер, - после этих слов Кир с удивлением посмотрел на соседа. - Да, головешка, нас тут много, - Таш продолжал смотреть Киру в глаза, пытаясь что-то уловить. - 5.556 твой адрес, где ты сейчас: номер круга и дома. А восемь - это диагноз, который тебе поставили.

- Может быть это какая-то ошибка? - у Кира дрогнул голос.

- Да нет. Твоя восьмерка означает, что ты близок к последней стадии заболевания. Двенадцатибальная шкала. Но с учетом того, что других надписей у тебя нет и бирка зеленая, ты ничем другим не отличился, - последнюю фразу Таш произнес для себя.

Кир развернулся к улице спиной и медленно сполз на корточки, держась за голову.

- Кто же я? - тихо произнес он.

- Завтра тебе придется идти в лабораторию...

- Идти? - перебил Кир.

- За тобой заедут. Думаю, что-то ты сможешь узнать уже завтра. Но мой тебе совет: особо не надейся. Мы для них лишь подопытное мясо, - Таш глубоко зевнул. Потирая глаза, он добавил, - ну вот и сон вернулся.

Седовласый вошел в комнату и, готовясь лечь на кровать, добавил:

- Лекарство не даст тебе уснуть. Потрать это время на воспоминания, - после чего Таш накрылся тонким одеялом.

Кир остался наедине с ночью. Голова гудела от мыслей, от услышанных слов, от увиденного. Он сидел на полу, опершись о перила и рассматривая руки. У края рукава халата он увидел белую полосу. Отодвинув его, Кир обнаружил, что все предплечье исполосовано белыми образованиями, разными по ширине. Некоторые из них соединялись и переплетались, образуя рисунок, больше похожий на сеть. Кир скинул часть халата с другого предплечья и увидел ту же картину. Вскочив на ноги, он быстрым шагом направился в комнату. Он искал ванную.

Дверь в нее находилась рядом с третьей кроватью, которая была застелена. Кир вошел в комнату, попутно нащупывая выключатель. Раздался щелчок. В осветившейся комнате стоял незнакомец. Кир дернулся назад, но уткнулся в стену, остановившую его. Мгновение он стоял, оцепенев. Еще несколько минут он не мог заставить себя отойти от стены, понимая, что перед ним не незнакомец. Напротив входной двери ванной комнаты висело большое зеркало в человеческий рост. В нем отражался высокий худой мужчина в синеватом халате до пола с полностью обгоревшей багрово-черной кожей.  Кир смотрел на себя, медленно подходя к зеркалу. Оказавшись в метре от него, он стал искать клипсы халата, молнию или веревки, на которых он был застегнут. И чем дольше он ерзал руками по халату, тем дерганее становились его движения. Как вдруг раздался звук отлепленной застежки-липучки. Кир замер на мгновение, но уже через секунду он расстегнул все застежки, идущие от правого плеча до пояса. Халат медленно сполз на пол, обнажив истерзанного хозяина, больше походившего на горелый кусок дерева в виде человека. По всему телу нитями тянулись белые жилки. Они словно белые веревки, прошивающие черную ткань, оплели все тело Кира. Самые широкие полосы были на ногах и на спине. Казалось, что их огонь не коснулся совсем, аккуратно обступив и даже не опалив. Яркие на фоне шершавой, покрытой алыми заплатами кожи, они расползались по всему телу.