Эмиссары (СИ)

Дальше все шло по уже ставшему привычным порядку. Один кордон, другой, третий, и вот пришелец-охранник ведет его по длинным коридорам Голубого дома. Остановившись у массивной двери - совсем в другом месте, где его принимал в прошлый раз Буонн, охранник нажал на кнопку у косяка и запустил Собеско внутрь.

Сделав несколько быстрых шагов, Собеско замер. Плохие предчувствия его не обманули. Никакого Буонна в кабинете не было, а над большим столом с темно-серой гладкой столешницей нависал своей огромной тушей министерский советник Пзуунг, сидящий в тяжелом массивном кресле с высокой спинкой.

- Я приветствую вас, достойный, - Собеско решил вести себя максимально вежливо, насколько это возможно.

- Достойнейший! - недовольно рыкнул Пзуунг.

- Прошу прощения, достойнейший, - Собеско добавил в голос немного иронии. - Просто ранее мне не приходилось общаться с персонами такого высокого ранга.

Пзуунг сердито зыркнул на Собеско, чувствуя какой-то подвох, но придраться было не к чему, и он только недовольно пожевал губами.

- О чем ты говорил с департаментским советником Буонном?! - вдруг напористо спросил он.

Собеско мысленно вздохнул. Опять пришельцы интригуют друг против друга, а ему вертеться между двух жерновов.

- О текущей ситуации на Филлине, - учтиво сказал он вслух. - Мы преимущественно обсуждали возможности для укрепления мира на планете.

- Конкретнее! - рявкнул Пзуунг.

- Ну, например, мы много внимания уделили теме взаимного доверия. Мы сошлись во мнениях в том, что именно его недостаток больше всего мешает взаимопониманию.

- Хватит вилять, филит! - Пзуунг оперся руками о крышку стола, словно намереваясь встать во весь свой огромный рост. - Вы готовите бунт, а Буонн потребовал, чтобы вы отложили его на после принятия Филлины под Высокую Руку! Я видел, вы вчера обменивались сигналами! Вы сговорились!

- Ваши предположения совершенно не отвечают действительности, - холодно сказал Собеско, всеми силами стараясь не показать охватившего его смятения.

Он твердо решил отрицать все до конца, вопреки любым обвинениям и уликам. К тому же, формально он был прав: они с Буонном договаривались несколько о других вещах.

- Не лги мне, филит! - лицо Пзуунга исказилось от ярости. Он был по-настоящему страшен, словно танк, готовый сорваться с места, чтобы смять и раздавить непокорного.

- Предъявите мне запись разговора! - Собеско оставалось только нагло блефовать. - Покажите мне место, где мы говорим о восстании сразу же после церемонии!

- Ты будешь еще ставить мне условия, мерзавец!? - крышка стола загудела под ударом громадного кулака, стоявший сбоку на ней массивный письменный прибор жалобно задребезжал. - Да ты знаешь, кто я такой?! Я - управитель этой планеты, я могу сделать с тобой все, что захочу! Ты обязан мне повиноваться!

- Пока - нет, - хладнокровно сказал Собеско. Ему было не по себе, но страха он не испытывал. - Вы станете управителем только после церемонии. Если она, конечно, состоится.

- Ты признаешься?! Вы все-таки хотите бунтовать?!

- А в чем я должен признаваться?! - пожал плечами Собеско, выдержав тяжелый, буквально вбивающий в пол взгляд пришельца. - О восстании говорили вы, не я. Но если вы и дальше будете пытаться присваивать себе полномочия, на которые вы пока не имеете права, вы можете и дождаться...

- Хватит! - рыкнул Пззунг. - Тебе все равно не поможет твое жонглирование словами! Ты будешь делать то, что я тебе велю!

- И что вы хотите мне повелеть?! - Собеско буквально физически почувствовал, как огромный камень свалился у него с души. Пришелец не подслушивал разговор с Буонном и не имел точной информации о нападении на базы. И это было самое важное.

- Первое! - Пзуунг уже не пытался подавить Собеско ревом и яростью, из него словно выпустили часть воздуха. - Все вопросы вы должны решать не с Буонном, а со мной!

- Что вы имеете в виду, достойнейший? - позволил себе уточняющий вопрос Собеско.

- Через две с половиной дюжины дней я стану управителем, - важно заявил Пзуунг. - Я буду первым человеком на планете, от моих решений будет зависеть очень многое. Я готов выслушивать ваши предложения. Со мной можно будет договориться. Но каждая проблема будет иметь свою цену.

- И в чем будет выражаться эта цена? - осторожно спросил Собеско. Неожиданная смена темы застала его врасплох.

- В золоте, - разъяснил Пзуунг. - Лучше всего - в ювелирных изделиях, имеющих художественную ценность. Ты будешь моим связным. Я буду называть цену, ты - вносить плату. Понял?!

- Я не уполномочен самостоятельно принимать такие решения, достойнейший, - мягко сказал Собеско. - Но я обязательно доведу ваше предложение до своего руководства.

- И конечно, замолвишь сам словечко-другое, - Пзуунг издал несколько мелких смешков, из-за которых его тело затряслось, словно громадный студень. - И запомни: нерешаемых вопросов нет, есть только вопрос цены. Но никаких бунтов, уяснили?! Будете бунтовать, я вас сгною!

- Я понял, достойнейший, - кивнул Собеско.

Великий Боже, как хорошо, что у пришельцев есть продажные чиновники!

- Хорошо. Это первое, - произнес Пзуунг. - Теперь второе. Ты сейчас расскажешь под запись, о чем вы говорили с Буонном. И особенно, о том, что Буонн знал о вашем бунте, но лишь хотел, чтобы вы его отложили.

- Но мы ни о чем таком не говорили! - запротестовал Собеско.

- А какая тебе разница? - ухмыльнулся Пзуунг. - Главное, чтобы это было зафиксировано.

- Зачем это вам? - немного удивился Собеско. - Я ведь не являюсь гражданином Империи, и вы никак не сможете использовать эту запись в качестве доказательства.

- Это не твоего ума дело, филит! - рявкнул Пзуунг. - Я приказываю, ты повинуешься, понял?!

- А если - нет? - медленно спросил Собеско.

Он и сам осознавал, что поступает вопреки здравому смыслу и трезвому расчету. Логика подсказывала, что хорошие отношения с Пзуунгом надо сохранить любой ценой. Будущий управитель планеты, верховный представитель Империи на Филлине не просто был продажным, но сам, открыто и по собственной инициативе, предлагал свои услуги! Даже такой дилетант в вопросах разведки, как Собеско, понимал, насколько ценным может быть такой контакт, и какие блестящие возможности заключались в его разработке. Чтобы получить все это, надо было просто сдать Буонна - всего-навсего, еще одного пришельца, врага по определению, к тому же, лично приложившего руку к смерти Чирра Чолля и плену самого Собеско.

Разведка и дипломатия не терпят чистоплюйства, - уговаривал себя Собеско. Ты служишь народам Филлины, и если ради их выгоды ты должен предать одного пришельца - предай! Благая цель оправдывает средства! И вообще, какое тебе дело до разборок между пришельцами?! Ты ведь уже погубил одного из них, помнишь начальника планетной СБ?...

И все же, что-то мешало Собеско сделать этот, безусловно, необходимый, полезный и выгодный шаг. Буонн был врагом, но врагом честным. Он искренне пытался понять филитов и найти устраивающий всех выход, чтобы сохранить мир. Он многим рисковал ради мира и взаимопонимания, и предать его, помочь Пзуунгу добиться его отстранения, а то и ареста было... неправильно.

Предавая кого-то другого, пусть и в мелочах, ты предаешь, прежде всего, самого себя. И, успокаивая свою совесть, помогая ей переступить через неблаговидный поступок, оправдывая его - о, а здесь не будет недостатка в оправданиях! - ты необратимо меняешься. За первым предательством обязательно последует второе, третье, а дальше ты и сам перестанешь понимать разницу между неблаговидными и правильными поступками. Вернее, "правильный" станет для тебя синонимом слова "выгодный"...

Буонну можно было доверять, а Пзуунгу - нет. Тот, кто продает и предает своих, с еще большей легкостью предаст и чужих. Продажный мерзавец в кресле верховного правителя чрезвычайно опасен, хотя бы потому, что аппетиты его будут расти, а в любом решении он будет искать только свою выгоду. И что будет, если вдруг перед лицом управителя столкнутся интересы, скажем, Граниды и Горданы? Не станет ли он организовывать своеобразный аукцион?... Или это именно то, чего он и добивается?...