Дикари Ойкумены.Трилогия

– Зачем? Ты хотел зарядить аккумулятор двигателя?

В пригоршне Изэли билось сердце. Живое, вырванное из груди сердце. Пульсировало, опускалось во вторую ладонь: бокс с присосками. Ладонь сжалась в кулак. Сердце продолжило биться там, внутри, отдавая энергию.

– Ты хотел улететь на боте?

Рука взяла Марка, забросила в бот. Ладонь сгребла бот целиком. Подпрыгнула, словно бот готовился ко взлету. И описала крутую дугу: машина исчезла в небе, бледном от жары.

– Ты бы не смог…

Жест: охранники. Еще жест: охранники. Они бы не дали тебе зарезать Змея, говорила Изэль. Не позволили бы вырвать сердце. Поместить в энергоприемник: нет, ни за что. И не надейся. Если так, тогда почему?

– Больная на голову, – Марк пожал плечами. – Вы тут все психи.

Руки порхали. Ткали узор беседы. На лице одна гримаса сменялась другой. Это бред, думал Марк. С ее точки зрения, Змей разочарован. Змей огорчен, чуть не плачет. Отдать мне свое сердце, сдохнуть в крови, под запертым ботом – счастье, такое счастье! И вот, кайф обломился: Змей жив, водит Ксочипепа по отсекам, втайне проклиная меня. Командир не довел дело до конца, командир не вспорол опциону Змею грудную клетку! Гнать в три шеи такого командира…

Болотистая почва утробно чавкнула.

Вздрогнув, десантная аппарель начала подниматься. Изэль отвернулась от Марка. «Что происходит?» – читалось на ее лице. В этом черноволосая была не одинока: никто из астлан не мог взять в толк, почему успех вдруг обернулся провалом. У охранников, следивших за Ведьмой, оказалась самая быстрая реакция: они бросились к боту, но опоздали. Вход закрылся, аппарель встала на место, превратившись в единое целое с корпусом. Исследовательский лагерь забурлил, стремительно превращаясь в растревоженный муравейник. Ктото, по всей видимости, начальник лагеря, орал в микрофон портативной рации, пытаясь связаться с Ксочипепом. Осознав бесплодность своих попыток, он принялся срывающимся голосом выкрикивать приказы, силясь навести порядок. Изза багровых шатров выбежала группа солдат в форме цвета толченого кирпича. Они выстроились цепью шагах в семидесяти от бота и замерли, взяв оружие на изготовку.

Ученых, а также Марка с Ливией, оттеснили назад, за оцепление.

В последний момент Марк успел поймать взгляд Изэли. Под левым глазом женщины билась жилка, нижнее веко дергал нервный тик. Если минутой раньше лицо черноволосой было открытой книгой, позволяя читать все, что угодно, то сейчас Марк с трудом понимал, чего хочет астланка. Похоже, она приняла какоето решение, пугающее саму Изэль.

Шесть солдат, пунцовые от натуги, принялись устанавливать напротив бота двухметровую трубу на треноге. Реактивный гранатомет, предположил Марк. Чтобы продолбить броню из этой штуки, потребуется пару месяцев. Столько времени у вас, кровопийц, нет. Змея долго выжидала нужного момента. Когда момент настал – змея ужалила без колебаний и укрылась в норе.

Попробуйте, извлеките Змея из его норы.

Начальник лагеря вышел за оцепление. Он поднес к губам рупор и разразился бурной тирадой, обращаясь к безмолвному боту, после чего замер в ожидании ответа. Не дождавшись, начальник повторил монолог с угрозой в голосе – и недвусмысленно указал на трехногую пушку.

Лайба на орбите, вспомнил Марк. Рыжее пламя из ствола. «Дикарь» превращается в облако раскаленной плазмы. Великий Космос! Они что, самоубийцы?

Из корпуса бота с лязгом выдвинулась боевая башня. С завораживающей плавностью опустился ствол тяжелого когерентного излучателя, заняв горизонтальное положение. Начальник поперхнулся, отступил за живую цепь. По лицу его текли крупные капли пота.

– Нет, Змей! – хотел крикнуть Марк.

Из жерла ударил ослепительный луч, пройдя над головами людей. Джунгли вспыхнули. Посыпались горящие верхушки деревьев. «Бортовой стрелок, – эхом отдалось в гуле пламени и треске падающих сучьев. – Третья специальность…» Змей прекратил огонь, лишь когда выжег сектор в тридцать градусов, на полкилометра в глубину леса. Дымящийся ствол уставился на туземный гранатомет, и расчет в мгновение ока оказался далеко от своего орудия. Ствол излучателя с намеком качнулся вверхвниз, трижды оставляя и вновь беря гранатомет в прицел.

Пушку утащили быстрее, чем принесли.

От джунглей тянуло жаром и гарью. Ветер вздымал в небо тучи горячего пепла. Язык пожара медленно уползал прочь, в сторону гор. Дветри минуты, до краев полные ожидания, и вновь раздался металлический лязг. На корме бота раскрылись створки грузового люка. Мелькнула блестящая лапа манипулятора, безвольная оранжевая кукла взлетела вверх, пронеслась по дуге, взмахивая тряпичными руками, и рухнула на солдат оцепления. Один не успел отскочить, его сшибло с ног, придавив к земле. Остальные бросились врассыпную. Ктото залег, опасаясь взрыва…

Это была не бомба. Это был труп Ксочипепа.

Солдат, придавленный телом заместителя Изэли – совсем молодой, наверное, первогодок – жалобно стонал, копошился, будто раздавленный червяк. Он даже не пытался столкнуть мертвеца с себя. Ужас лишил беднягу рассудка. Ксочипеп подпрыгивал на парне, как во время противоестественного соития. Голова покойника моталась из стороны в сторону; казалось, она привязана на веревке. Когда сослуживцы, опомнившись, бросились на помощь товарищу, в люке опять мелькнул манипулятор – и на солдат с небес рухнули еще два трупа: охрана Ксочипепа.

Створки сомкнулись парой челюстей.

– Я боялась, – тихо сказала Ведьма, – что они не рискнут делить сопровождение. Четверо – слишком много даже для Змея. Нам повезло: двое оттянулись на меня…

В глазах обердекуриона Метеллы полыхал отсвет пожара. Пальцы Ливия сцепила за спиной. Никто, даже командир, не должен был видеть, что пальцы Ведьмы дрожат.

– Я ни разу не упомянул слово «приказ», – ответил Марк. – Требуя от Змея повиновения, я никогда не приказывал. Надеялся, что он все поймет правильно. Мне ведь стоило только приказать…

Унтерцентурион Кнут замолчал. Он не мог слышать собственный голос: ломкий, как у подростка. В боку ёкало, отдавалось глухой болью, словно после длительного маршброска. Гдето далеко, на краю Ойкумены, затихали хлесткие щелчки шамберьера: «Alles!» Лошади бежали по кругу арены: планеты, звезды, галактики.

Ведьма кивнула:

– Он понял, командир.

– Один против троих…

Марк поежился. Справился бы он сам на месте Змея?

– Он сломал шею Ксочипепу, – мимо Ведьмы пронесли тела охранников, убитых Змеем. Синеватый цвет лиц, вспухшие губы, вылезшие из орбит глаза мертвецов – все это не укрылось от внимательного взгляда Ливии. – Прорвался в центральный отсек управления, загерметизировал за собой дверь. А потом откачал воздух из тамбура, где оставались астлане. Обождал, пока они задохнутся… Система вентиляции исправна, командир.

– Это хорошо.

– Вы правильно делали, что не обсуждали с нами операцию вслух. Видеокамеры… Уверена, они круглосуточно анализировали наше поведение. Да, астлане не знают языка. Но психологи могли бы усмотреть сговор по косвенным признакам…

Марк хранил молчание. Даже Ливии он не признался бы, как мучился ночами, часами пролеживая без сна. Верно ли он поступил? Подыгрывает ему Змей, или он выдает желаемое за действительное, ища оправдание предателю? Утром в висках колотилась тупая боль. Изображать угрюмого строптивца легко, куда трудней сидеть сиднем у окна: хотелось бегать из угла в угол…

– Марчкх!

Перед ними стояла Изэль в сопровождении незнакомого коротышки. Брызжа слюной, коротышка чтото доказывал черноволосой. Морщины на его лбу складывались в неприятную трапецию, похожую на макияж врачейубийц. Только эта трапеция была перевернутой. Складка на переносице странным образом вписывалась в общий контур, наводя на мысли о выхлопе ракетного двигателя.

Изэль отмахнулась:

– Марчкх говорли астлан?

Она задала вопрос шёпотом, практически без артикуляции. Тем не менее, произношение у Изэли было заметно лучше, чем у Ксочипепа.

– Говорить? Смотря о чем.