Третий берег Стикса (трилогия) (СИ)

— Стой, Волков, не ходи дальше! Там же уже…

— Почему — не ходи? Ничего со мной не сде… Ах-х-х!

— Сашка! — заорал Морган и полез в воронку.

Шар вспыхнул, бешено заплясали огоньки, «щупальца» острыми иглами проступили во тьме, и видно: скафандр для них не препятствие — торчат из широкой спины, из затылка Волкова. И запрокидывается его голова, и тянутся к ней Сашины руки со скрюченными пальцами.

— А… А-а-ах! — из наушников, а Волков падает. Валится на спину. И нужно подобраться к нему, чтобы вытащить.

Страх гнал Моргана назад — вон, вон отсюда! — и не только страх — омерзение. Острые кончики бестелесных игл извивались, словно пытались нащупать, и ведь неизвестно же — может быть, они могут тянуться!.. Но вот уже совсем близко смятое болью лицо, скрюченные пальцы. Морган пригнулся, схватил друга за руки, принудив себя на щупальца не смотреть. «Судорогой руки ему свело. Кадык торчит», — думал Джеффри, пятясь и волоча за собой рывками одеревеневшее Сашино тело. Волков только мешал — выгибался, запрокидывал голову и больше не кричал — хрипел. Морган глянул в искажённое гримасой лицо и тут же отвернулся. «Пена на губах. Нужно аптечку. Эх! Зачем мы сюда пешком полезли?! Был бы рядом бот… Но я сейчас».

— Я сейчас, Сашка… я мигом! — задыхался Джеф. Перетащил неудобную ношу через край воронки, бережно уложил, дёрнулся — бежать, потом спохватился, вернулся. Нужно было защелкнуть щиток шлема. Глаза закрыты у него, в лицо смотреть страшно. Тело изгибается, бьётся в конвульсиях. Морган бросился к пролому в стене, думая на бегу: «На эпилепсию похоже. Сволочь паршивая, иглоголовая. Стервоёж. Что с Сашкой делать? Было на медподготовке что-то про эпилепсию… Ноги разъезжаются».

Оскальзываясь на ползущих под ногами обломках, Морган вскарабкался к пролому, перелез, съехал с другой стороны, пустился с места опрометью — к боту. Прикидывал на бегу, как лучше: «Взять бот? Будет быстрее. А вдруг… Нет. Нужно только аптечку. И бегом назад. Пока буду возиться с ботом, Сашка там… Да и этому иглоголовому уроду бот может не понравиться. Ахнет в него чем-нибудь, как потом выбираться станем? Если будет, кому выбираться. Хорошо, я люк не закрыл. Аптечка была на месте, я проверял. Вот она. Всё. Назад. Скорее, ты, криволапый! Почему так светло стало?

Красноватое зарево полыхало над развалинами, как будто там пожар, но дыма не было. На этот раз Джеффри не заметил, как перебрался через руины реакторной камеры, только почему-то больно стало наступать на правую ногу. «Подвернул?» — подумал Морган. Поднял руку — вытереть пот, но вспомнил: щиток же опущен! Короткий взгляд на иглоголового помог понять, откуда столько света. Шар сиял — переливчато мерцали иглы, даже смотреть было больно. И вообще, глазеть по сторонам — только время тратить. «Сейчас, сейчас, Саша, вот он я. Первым делом экспресс-анализатор. Где провода его? Только придётся всё-таки поднять ему щиток. Как? А, есть же маска!»

Джеффри выдернул из чемоданчика шланг с кислородной маской и поднял щиток. «Не скалится Саша больше, лицо спокойное. Но глаза закачены. Что это губы у него шевелятся? Как будто говорит. Быстро-быстро говорит, но почти без звука. Маску! Так, теперь присоски на виски. Что-то ещё нужно… не помню. Что?!»

Морган вспомнил — калибровка. «Вот, Сашка. Теперь глянем, что с тобой. Что за чертовщина? Не может быть у него такого пульса! И амплитуда альфа-ритма… Джеффри полез вытирать пот, стукнулся перчаткой о щиток и уронил руку. «Должно быть, накрылся анализатор», — решил он, без всякой цели взялся за кисть расслабленной тяжёлой руки, словно собирался посчитать пульс, заметил: «Рука как из ваты. Что же мне с ним делать? От анализатора никакого проку. Маску можно убрать и опустить щиток».

Но только лишь он сорвал маску…

— Джеффри сними электроды, — внятно произнёс Волков. Глаза по-прежнему закачены, вид, как у трупа и всё-таки:

— Убери их. Мешают разговаривать.

Морган послушался автоматически — снял присоски, стал сматывать шнур.

— Вот так, — спокойно проговорил лежащий. — Теперь отойди. Нам надо поговорить. Когда закончим, я уберу свод.

«Это просто бред. Он бредит, — сообразил Морган. — Надо пробиваться наверх. Любой ценой. Зачем я возился с аптечкой? Нужно было сразу бот сюда. Ничего, я сейчас».

— Я пригоню бот, — бросил он, закрывая щиток Сашиного скафандра.

— Близко не подгоняй, — сказал в наушниках спокойный голос. — Сядешь в двадцати метрах от края.

«От края. От края воронки? — думал на бегу Морган. — Может быть, он и не бредит. Так спокойно сказал… А я бегаю туда-сюда, как… Как мама говорила всегда: за дурною головою рукам-ногам нэма покою. Да и что это за бег — в скафандре. Не бег, а ковыляние».

Подняв колченогий корабль, Морган прислушался. Тихая невнятная скороговорка в наушниках. «Всё-таки бредит», — окончательно удостоверился он и осторожно повёл бот метрах в пяти от пола. Но, перебираясь через трубу, чуть было не зацепил манипулятором — стало вдруг темно.

— Сдох, ежара! — злорадно буркнул Морган и врубил все четыре прожектора. Но тот, который в покалеченной «лапе», врубаться не захотел. «И ладно, трёх хватит. Саша был здесь где-то… Что такое?»

Чёрный сплошной купол на том месте, где была воронка. Ни ежа, ни Саши. «Вот же аптечка моя. Прямо рядом с ней он лежал! Нет, ближе нельзя. Он сказал — метров двадцать».

Бот был брошен в двадцати метрах от купола, Джеффри побежал к тому месту, где оставил друга, налетел на чёрную стенку с разбегу, споткнулся, ударился плашмя. Бесполезно. К Саше больше не пускали, замолчал в наушниках его голос, осталось только тяжёлое дыхание самого Джеффри Моргана.

Глава семнадцатая

Обстановка близ эпицентра чрезвычайного происшествия сильно переменилась к тому моменту, как Ирочка Волкова пришла в себя, но много ли минуло времени? И как получилось, что не аварийщик сидит на маленьком неудобном складном стульчике, а она сама? Оба аварийщика куда-то исчезли, прихватив свои ящички, зато рядом объявились шустрые господа в серебристых комбинезонах, они заряжали многоствольную установку устрашающего вида красными короткими ракетами. В наушниках — гул, ор, начальственные окрики:

— Восточный сектор к пуску готов. Требуется…

— Крышку, крышку подними!

— Ты Дуремара видел? Я тебя спрашиваю, Васёк!

— Возитесь! — прогудел издалека чей-то голос. — Готовность к пуску пять минут! Что там на юге?!

— О, Дуремар! — пискнул кто-то — Слышишь? Он у пульта.

— Восточный сектор…

— Помолчите, Восток! Вас принял. Южный сектор! Жду от вас рапорт! — раздражённо прервал начальственный голос. Ирочка поняла — это тот долговязый, который встречал «галошу». Лосев. Те, суетливые, что совали ракеты в трубы, забегали быстрее. «Наверное, они и есть южный сектор», — сообразила Ирочка и огляделась. Молочная дымка над остывающей серой гигантской лепёшкой, фигурки людей за её краем: серебристые — суетятся, оранжевые — неподвижны. «Галоши» не видно нигде, зато совсем близко такой же точно корабль, только не синий, а белый с красными полосами. Маргошки нет нигде. Борт белой «галоши» поднят, там тоже суета.

— Нет, я вам сказал! Категорически — нет, — твердил Лосев. — Никого туда не пущу. Только после зондирования. Аварийщики или нет, мне до лампочки. Южный сектор! Сколько можно копаться?

— Всё, Алексей Мстиславович! Южный готов!

— Спасибо, южный. Внимание, всем секторам! Минутная готовность к пуску! Северный, кто это там шарахается у пусковой?

— Алексей Мстиславович! — прорезался умоляющий Маргошкин голос. — Разрешите мне…

— Нет! — отрубил Лосев. — Сначала зондирование. Потом аварийщики со сканером. Потом — посмотрим.

Ирочка поднялась со стула и даже на цыпочки стала, пытаясь высмотреть, где они: Марго и Лосев. Нет, не разобрать. Все серебристые — на одно лицо. И далеко очень. Может быть вон там, поодаль, где ящики? Или у белого корабля? Оглянувшись, обнаружила возле белой «галоши» пухнущий на глазах белый же с широкими красными полосами купол. Поверхность его колыхалась, но при этом было видно — ещё немного и надуется, станет тугой. Какие-то двое оттуда идут, с чемоданами. «Кажется, прямо ко мне сюда», — решила Ирина.