Третий берег Стикса (трилогия) (СИ)

Отправив последнее письмо, Волков глянул на девушку, названную в письме из соображений безопасности Еленой Прекрасной. Что он думал при этом — неизвестно, но пульт управления оставался без внимания капитана корабля не меньше пяти минут. Капитан вполне мог позволить себе такую вольность: во-первых, мисс Уокер крепко спала, во-вторых, корабль не требовал особо пристального внимания, и без того было известно: «Улисс» идёт прямым курсом к Земле, постоянно увеличивая скорость.

Глава третья

— Ещё ты дремлешь, друг прелестный? Пора, красавица, проснись! — услышала сквозь сон Эйрис.

— Арина? — пробормотала она, потом сообразила, что вряд ли Арина станет говорить голосом капитана Грифа. Но поговорка, которой электронная камеристка сопровождала пробуждение мисс Уокер с незапамятных времён, не могла быть известна навигатору. Значит, всё это только сон.

— Ещё пять минут, — томно шепнула она, не поняв, с кем разговаривает.

— Открой сомкнуты негой взоры навстречу северной Авроры, — услышала она. Да нет, на сон не похоже. Любимая поговорка прабабушки, но произнесена мужским голосом и звучит как-то не так. Вроде бы сказано то же, но слова цепляются друг за друга… Непривычные слова, хоть и вполне понятные. А голос…

— Звездою севера явись!

«Ага, это же Волков! — поняла Эйрис и открыла глаза. — Откуда только ему известна прабабушкина поговорка? Небось, болтал с Ариной, пока я здесь дрыхла. Шпионил. Усыпил меня, значит, пообещал научить говорить по-русски, а сам — шасть… Ой! Что это за слово такое — шасть?»

— Что это такое — шасть? — громко спросила не совсем пробудившаяся девушка, тараща заспанные глаза на экран монитора, на котором тоже всякие слова непонятные: тангаж, крен, рыскание…

— Это значит, — сказал за спиной Волков, — что кто-то переместился тайком, предательски. Никто не ожидал, а он притаился, и шасть…

«Как-то непривычно звучит, но всё понятно: притаился, переместился. Это и есть русский? Невелика премудрость», — подумала девушка и сказала саркастически, усаживаясь — ага, ремни уже отстегнул! — в кресле:

— Вот именно, предательски. Этот «кто-то» усыпил меня предательски и затем переместился тайком в мою спальню. Шасть туда, и давай болтать с Ариной, косточки мне перемывать!

«Боже, что я говорю? Почему косточки? Почему перемывать? Впрочем, суть ясна, и он всё понял, кажется — вон как потупился, болезный. Ну вот, ещё одно слово — болезный. Это какой? Которого жаль? Но мне вовсе и не жаль этого предателя!»

— Ну что вы, Эйри… — с величайшим смущением отозвался господин Волков. — Зачем бы мне шастать по вашей спальне?

— Где же ещё вы могли болтать с Ариной? — прокурорским тоном поинтересовалась уже растерявшая часть негодования девушка. Потом добавила, выбираясь из кресла:

— О! Меня укутали в одеяло! Тоже скажете — не вы?

— Нет, вот это уж я сделал. Вы сказали, что дует по ногам, и я решил…

«Какой милый! Зачем только смущаться так. Должно быть, притворно. Обманщик».

— …но в спальню к вам я, естественно, не заглядывал, не до того было. А кто такая Арина?

— Моя электронная камеристка, — ответила Эйрис, внимательно следя за выражением лица этого притворщика. — Только ей известна поговорка моей прабабушки, той самой, у которой русские корни. Её тоже звали Ариной.

— Какая поговорка?

— Прекратите изворачиваться! — осадила зарвавшегося вруна возмущённая мисс Уокер. — Вот эта, которой вы меня разбудили: Ещё ты дремлешь, друг прелестный… — и дальше там ещё трата-та-та-проснись. Что… что тут смешного?

И Александр ответил, всё ещё посмеиваясь:

— Но это же стихи моего тёзки, Александра Сергеевича, вы разве не знаете?

— Откуда бы мне знать какого-то вашего тёзку?

— Действительно, откуда бы? Тем более что фамилия его — Пушкин.

— Ну и что? Врёте вы всё, просто признаться не хотите, что шпионили.

— Знаете что, Эйрис!.. — заявил Волков.

«Ага! Похоже, начал терять терпение!» — отметила про себя ехидная девушка.