Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры

На великолепных буферах Мириам я видел ожерелья космических автобанов, кулоны многоуровневых космических городов, бусинки индустриальных объектов, жемчужины небесных дворцов, населенных королями и принцами новых технологий. На крупных ореолах ее грудей умещались сотни сверкающих блесток – солнечные паруса космических яхт, на которых катаются богатые отшельники и наркоманы.

«Мадлен Олбрайт» была прямо перед моим носом, она летела от архипелага курортных космоостровов, мимо цепочки мусороперерабатывающих заводов, к той стороне Большого Змея, что обращена к Солнцу. Иначе говоря, от соска левой Мириной груди к соску правой. Мое внимание привлекла точка server.joy. Через одиннадцать с половиной часов лайнер пройдет совсем рядом с ней. Точка server.joy откликнулась на мое внимание информационным окошком. Это, оказывается, космический Дримлэнд, «страна грез», огромный парк аттракционов, еще не введенный в эксплуатацию. Очень крутой парк. Дримлэнд напичкали нанотехнологиями, какие нельзя применять на самой Земле, типа самопрограммирующихся наноплантов. Владеет Дримлэндом холдинг «Зазеркалье», состоящий из семи крупнейших корпораций, занятых в сфере увеселения публики. Плюс лондонско-сибирская углеводородная корпорация, которая прикупила непрофильный актив именно по задумке Грамматикова. Это я в газете прочитал, которую удалось вытащить из неплотно закрытого мусорного ящика ровно неделю назад.

В газетных комментариях было еще начиркано про полную инвестиционную победу развлекательного бизнеса, потому что материально удовлетворенному человечеству хочется только играть и забавляться. Я, если честно, читал и плевался, сидя посреди пустой комнаты, где из развлечений только смотреть мыло по телику да щелкать рекламные пузыри, влетающие через форточку (много не нащелкаешь, следы остаются, как от воробьиного дерьма). В разряд удовлетворенного человечества я абсолютно не попадал, оставшись чем-то вроде примитивного примата...

Ах да, не будем отвлекаться. С обратной стороны Мириам есть еще попа, достойная кисти Рубенса. Там, наверное, сейчас все созвездия разместились. Малая Медведица на левой ягодице, Большая – на правой; тугая плоть идеально представляет геометрию пространства-времени.

Я попытался бросить взгляд на тыльную часть эфиопской красотки, но она погрозила пальцем, и я преданно отозвался: «Слушаюсь, ваше превосходительство мое». Мне, конечно, довольно и фасадной части – хотя, если б не нужно было выбирать, я взял бы и то, и другое...

Мириам выглядела как богиня, родившая весь мир и вскормившая его своей величественной грудью. Мириам, ты ведь скорее Ева, чем Мириам, прими меня в себя обратно. О, как я понимаю Жорика Вашингтона и Фомку Джефферсона, которые, отбормотав свое про «свободу и демократию», торопились поскорее зарыться в шоколадную пышку какой-нибудь «прародительницы человечества» со своей плантации...

Тьфу, черт, это у меня, пардон, фантазия на почве трехлетнего воздержания. Нет, если быть точным, четырехлетнего. Меня в последний год перед разводом жена практически не подпускала. Я подозреваю, что сама она регулярно наведывалась к мужику с нижнего этажа, к рябому сантехнику, который прочищал трубы за чекушку и все время почесывал себе задницу. «Что льва злее в четвероногих и что змеи лютее в ползущих по земле? Всего того злее злая жена». Это писал Даниил Заточник, будучи бобылем. В то же время он справедливо добавлял: «То не море топит корабли, но ветры», понимай так, что глупый муж способен довести даже самую добрую жену до греха.

– А что это там, похожее на плесень, облепило бочок у Дримлэнда?

– Одичавший нанопластик. Его полно в районе хвостовых Колец Змея, где светят солетты и порхает много металлоорганических отходов. По химическому строению плесень представляет собой молекулы-дендримеры с отходящими в стороны «побегами». Они сплетаются в новые дендримеры, а те опять пускают «побеги», и так до бесконечности. Любой летательный аппарат эту плесень, конечно, прорывает, так что не верь басням о навеки влипших кораблях. А вредна она тем, что почище вражеской РЭБ [28] влияет на показания радаров и других навигационных приборов. Поэтому на мостике любого корабля должен непременно находиться штурман и смотреть в оба... Ну, пора... Маркиз, проводи товарища.

Что еще за Маркиз? Ответ пришел незамедлительно. Из-за какой-то цистерны появился Вурдалак. Тот самый бандюга из Петронезии, правда, без когтей и прочей инкрустации, не в черной коже, а в простом комбинезоне моториста. И волосы уже представлены не белесой щетиной вепря, а приличной причесочкой – под полубокс. Но та же вытянутая физия с выпирающими зубами на острой нижней челюсти – того и гляди, зарычит или начнет выкусывать блох.

– Сгинь, – попросил я.

– И не подумаю, – отозвался он.

Я вспомнил, как колыхнулась его куртка, когда ее пробила пуля Негра. А вдруг это мимоид с хорошим разрешением, появившийся в виртуоке, хорошо «притертом» к реальности?

Я сделал шаг и замахнулся рукой на Вурдалака. Рука должна пройти сквозь мимоид.

Рука не прошла, а вдобавок я схлопотал в челюсть. Сел на задницу, в голове – пар, как при нокдауне. По крайней мере ясно, что Вурдалак – не мимоид.

– Достаточно? – осведомился ударивший. – Или вы желаете получить дубликат?

– Что-то вы не оставляете меня своими заботами, Вурда...

– Меня зовут Рене Жоффруа Лорран де Амальрик, – сказал он на полном серьезе. – Звание маркиз.

– Ври больше, Вурдалак, – отразил я. – Рене, у мене нет никакого настроения слушать всю эту чушь. Если ты такой голубой, в смысле по крови, то почему твой французский прапрадедушка не угодил на гильотину, прежде чем сошелся с твоей прапрабабушкой?

– Чтобы ты не упустил свой шанс попасть на электрический стул. И вообще мне не нравятся твои зубы.

Эти слова не предвещали ничего хорошего. Я попробовал отползти, но в руке у маркиза блеснуло что-то вроде клещей. Он ухватил ими мою нижнюю челюсть, и из моего рта пошел дым. Когда я пришел в себя от кашля, то на месте дедовских зубных протезов у меня стояло три шикарных голливудских зуба – три белых импланта. С ними я мог улыбаться, как великий Гейтс, глава комитета ООН по глобальной виртуализации.

Вурдалак провел меня закоулками трубопроводного вида, а когда он исчез, словно провалился, я уже был на пассажирской палубе.

Боже, тут были лучшие люди экс-России. Я их по телевизору видел. Даже главный мормон Евразии. Ексель-моксель... Чувствую, эти сраные подпольщики собрались на моей заднице сплясать канкан и провести моими руками какую-то придурочную акцию. Может, надо будет ликвидировать какого-нибудь крутого бизнесмена или высокопоставленного чиновника...

Челночный борт, на котором я прилетел в космос, отличался от «Мадлен Олбрайт», как бумажный кораблик от линкора. Палуба за палубой у «Мадлен» представляли собой разные эпохи роскоши. Здесь, к примеру, обстановка как на галере фараона: позолоченное дерево, боги с лежевесными плечами и птичьими глазами. А выше палуба а-ля королевский фрегат: стоят в ряд настоящие чугунные пушки, ждут, когда откроются отверстия лацпортов и можно будет выдохнуть пороховой дым. Слава нанотеху, который позволяет копировать любое материальное изделие один к одному, атом к атому, молекула к молекуле. Все приметное, что было создано человечеством за десять тысяч последних лет – Стоунхендж, Джоконда, собор Василия Блаженного, – было признано администрацией ООН «общественным доменом» и расхватано королями нанотеха за пару лет. Так что теперь копирайт на пирамиду Хеопса у них...

По роскошным палубам, благодаря искусственной силе тяжести в половину земной, порхали бухгалтеры, напоминающие по форме грушу, и менеджеры среднего звена, смахивающие на переваренную капусту. Нет, порхали не все. У многих передовиков капиталистического производства были мутные глаза и полупарализованное лицо. Это, наверное, из-за передозировок стимботов. Беда в том, что по мере привыкания рецепторов, стимуляторы нужны все более мощные и пробивные, что ведет к дегенерации и нервной системы, и желез внутренней секреции. Человеку кажется, что его мозг превратится в слизь уже через двадцать минут, если не принять срочно что-нибудь возбуждающее. Это я по себе знаю. Если бы не война, то я сам бы стал чем-то вроде музыкального автомата, который играет, когда в него бросаешь таблетку...