Алеф (CИ)

- Само собой.

- Хорошо. Мы так и думали. Кроме того, нам известно, что Август Шпигель вскоре вылетел из Киберграда рейсом до Вены. С тех пор он ни разу не писал жене или дочери, не звонил им и вообще не предпринимал никаких попыток связаться с родственниками, друзьями или коллегами. Более того, в Вену он так и не прилетел.

- Этого не может быть, - говорю я. - Господин Шпигель вылетел в Вену по моему указанию, которое не мог проигнорировать.

- Вот как? - голубые глаза полицейского, не мигая, смотрят в мою переносицу. - Вы его провожали в аэропорт?

- Нет, конечно. Он мой служащий, а не любовник.

Лемарский кивает.

- Он при вас заказал билет?

- Да, герр Шпигель звонил из моего кабинета. Но как он мог не прилететь?

- Это мы и должны выяснить.

- Надеюсь, вы его найдёте. Не хотелось бы искать нового управляющего, тем более, в другую страну.

- Скорее всего, пропавший не вылетал из Киберграда, - говорит вдруг Лемарский.

- Куда же он делся?

- Повторяю: это нам и предстоит узнать.

- Ну, да. Вы правы. А что вы хотите от меня?

- Расскажите, как познакомились с Августом Шпигелем, - старший лейтенант достаёт из кармана пальто потёртый коричневый блокнот.

- Господин Лемарский, - говорю я, - зачем стоять в прихожей? Давайте пройдём в гостиную. Фёдор, возьми у старшего лейтенанта пальто и принеси нам… Чего бы вы хотели?

- Кофе, - отвечает полицейский. - Чёрный с сахаром. Две ложечки.

Фёдор кивает, забирает у него пальто и вешает на вешалку возле двери, а затем отправляется на кухню.

Я же веду легавого в гостиную. Он шагает слегка вразвалку, на ходу осматриваясь.

- У вас большой дом, господин Кармин.

- Дела идут успешно.

- Да? Кажется, я слышал, некоторые страны ввели эмбарго на торговлю младенцами.

- Это нам не слишком повредит. Напротив, создаст дефицит, и мы сможем повысить цены.

- А если ваш бизнес совсем запретят?

- Ну, тогда и начнём беспокоиться. Прошу, - я указываю на большой удобный диван. - Вы курите?

- Курю, - отвечает Лемарский, пытаясь расположиться на диване сообразно цели своего визита. Поза, сочетающая достоинство, непринуждённость и строгость закона ему не удаётся, так что он довольствуется тем, что принимает строгий вид.

- Прошу вас не стесняться, - говорю я, придвигая к нему малахитовую пепельницу в виде свернувшейся змеи. - У вас есть зажигалка или попросить Фёдора принести?

- Есть, - кивает Лемарский, доставая из кармана пачку сигарет.

Он прикуривает от дешёвой пьезы и после нескольких торопливых затяжек кладёт сигарету на край пепельницы.

- Итак, - старший лейтенант открывает блокнот и достаёт из нагрудного кармана пиджака ручку. - Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Августом Шпигелем?

Я закатываю глаза к потолку, делая вид, что вспоминаю.

- Так сразу дату не назову. Мне нужно спросить секретаршу. Она записывает всех посетителей моего офиса.

- Вы не могли бы ей позвонить? - спрашивает Лемарский.

- Конечно. Прямо сейчас?

- Нет, зачем же? Давайте сначала разберёмся с обстоятельствами, при которых произошло ваше знакомство с герром Шпигелем.

- Дело было так: я сидел в офисе, когда секретарша - её зовут Мила - связалась со мной по внутренней связи и сказала, что пришёл некий человек и хочет меня видеть. Он представился профессором немецкого университета. Этот господин не был записан на приём, поэтому я спросил Милу, как он выглядит. Видите ли, в офис иногда заходят репортёры, а общение с ними не доставляет мне удовольствия.

Лемарский понимающе кивает.

- Секретарша сказала, что посетитель напоминает священника из приходской школы.

- Ваша секретарша посещала приходскую школу? - перебивает полицейский.

- Да, старший лейтенант, - я улыбаюсь. - Меня тогда это тоже удивило.

- Хорошо. Что было дальше?

- Я решил рискнуть и велел Миле впустить этого человека. Он зашёл и сразу спросил, интересуют ли меня трупы.

Лемарский снова пялится на мою переносицу. Взгляд у него становится сонным - или мне это только кажется.

- Разумеется, я ответил «да». Словом, он предложил мне выгодную сделку. Она уже не является промышленной тайной, поскольку я сам дал объявление в газету, раскрывающее её смысл, поэтому могу сказать вам, в чём заключалось предложение Августа Шпигеля.

- Будьте добры.

Входит Фёдор с подносом и ставит перед легавым чашку с дымящимся кофе.

- Спасибо, - кивает Лемарский. - Пахнет роскошно.

- Не за что, - отвечает дворецкий. - Что-нибудь ещё?

Я вопросительно смотрю на Лемарского, тот отрицательно качает головой.

- Иди, Фёдор, - говорю я, и дворецкий уходит.

Старший лейтенант делает маленький глоток. Его сигарета, зажатая между указательным и средним пальцами, подрагивает.

- Так вот, - говорю я, - господин Шпигель хотел продать мне идею торговать мутантами животных. Мне эта мысль понравилась, и я предложил ему возглавить завод по изготовлению данной продукции. Собственно, мы уже построили его в Германии.

- Почему вы просто не купили идею?

- По нескольким причинам. Во-первых, мне хотелось завоевать немецкий рынок и иметь завод именно там, чтобы не экспортировать товар из Киберграда. Во- вторых, немцу легче руководить заводом в Германии, чем русскому. В-третьих, мне казалось, что, если немецким заводом будет руководить немец, да ещё и автор идеи, то его соотечественники не воспримут это как покушение на свою мораль и нравственность, а будут считать наш товар своим собственным изобретением.

- Понятно, - Лемарский кивает и затягивается сигаретой. - Расскажите, как развивались ваши отношения с Августом Шпигелем.

- Через некоторое время, когда завод уже был почти построен, я отправился в Германию для ревизии. Господин Шпигель пригласил меня остановиться у него, и я согласился. В течение недели я жил в его доме, занимаясь делами фирмы.

- В чём заключалась ваша ревизия?

- Я проверял бухгалтерские книги.

- Нашли какие-нибудь нарушения?

- Нет, никаких.

- Разобравшись с делами, вы сразу вернулись в Киберград?

- Нет, господин Шпигель пригласил меня принять участие в охоте, которую он устраивал для своих друзей.

- Вы согласились, надо полагать?

- Да.

- А потом уехали?

- Совершенно верно.

- Господин Кармин, я должен спросить: вы ссорились с Августом Шпигелем?

Я качаю головой:

- Нет, никогда. Мы были деловыми партнёрами и не имели поводов для ссор.

- Можно ли сказать, что вы были друзьями?

- Нет. Как я уже сказал, нас связывал только бизнес.

- Понятно, - Лемарский допивает кофе и ставит чашку на край стола. - А до того дня, когда Господин Шпигель пришёл к вам в офис, вы с ним никогда не встречались?

- Никогда.

- Хорошо, господин Кармин, на сегодня это всё. Но, возможно, по ходу следствия нам придётся задать вам ещё несколько вопросов, - Лемарский встаёт, собираясь уходить.

Я поднимаюсь, чтобы его проводить.

- Всего доброго, - говорит полицейский, когда мы подходим к двери.

Он снимает с вешалки пальто.

- До свидания, - отвечаю я.

Старший лейтенант выходит. Пока он шагает по дорожке, я успеваю разглядеть его автомобиль - тёмно-синий «Форд». Не новый, но и не старый. Куплен года три назад.

У этого полицейского явно большие амбиции. Наверняка, он захочет приплести меня к этому делу, а значит, начнёт копать. Надо быть настороже.

Многие обрадуются, если станет известно, что я имею отношение к исчезновению или даже смерти одного из обитателей виртуальности. Люди, которые устраивают демонстрации перед офисом моей фирмы и пишут обличающие статьи в газеты, ухватятся за возможностью в очередной раз облить меня грязью.

Дешёвые журналы, помешанные на сенсациях и иллюзии собственной значимости, изображают меня заспиртованным в огромной банке вместе с моим рабочим столом, телефоном и прочей дребеденью. Они печатают эти карикатуры, желая продемонстрировать свою лояльность общепринятой морали и обозначить, по какую сторону баррикад находятся. Своими гнусными картинками они намекают на то, что меня ждёт та же участь, что и мои творения. Но те, кого я продаю, никогда со мной так не поступят. Потому что мертвы. Зато многие получают от меня предметы своих желаний, я превращаю их мечту в реальность. Я делаю для них даже больше: дарю им мечту, а потом воплощаю её. Делаю предложение, порождая тем самым спрос. Я позволяю людям думать, будто служу их пристрастиям, в то время как заставляю их работать на мою индустрию.