Интерфейс (СИ)

      Молина полулежал в мягком кресле, которое можно было бы отнести и к кроватям, в его биопорт был подключен провод, соединяющий Рауля с аппаратурой кухни, а на лице сияла улыбка.

      Рауль чувствовал себя Микеланджело от кулинарного искусства, Ван Гогом кухни, Да Винчи приготовления еды. Каждое новое блюдо, приготовляемое полуавтоматической биосистемой под чутким руководством Рауля, можно было без преувеличения назвать шедевром. На миг в голове пронеслась мысль, а не сдать ли Каррини Борисову и не остаться ли здесь в качестве кулинара? Поток симпатии к Еве в его голове немного поутих, и сейчас Рауль был способен допустить подобную мысль, но сразу же отогнал её. Не убьет Борисова он -- пришлют другого убийцу, поймают Еву -- враг всегда готов найти другого предателя.

      Нет, не пойдет. Рауль привык выполнять задания, потому его услуги и ценились в среде наемников. Ни разу он не упустил свою жертву. Не было случая, когда он не справлялся. Детективная служба "Ассаж", алмунийская полиция, мафия -- все они искали наемника, который ликвидировал множество человек во всех трех мирах и всегда мог остаться незамеченным. Выйти сухим из воды. Призрак, которого никто никогда не замечает. Он приходит, делает свое дело и уходит. Тихо, аккуратно и без лишнего шума, оставляя после себя лишь труп жертвы.

      Сейчас ему нужно было поступить так же. Убрать Борисова и тихонько уйти, прихватив с собой Еву Каррини. А дальше -- жизнь покажет. Жизнь всегда показывает и направляет.

      Очередной взмах рукой, мысленное указание роботу, очередной мазок лег на полотно кулинарного шедевра.

      Секретный ингредиент, полученный от Евы, уже находился в нужном блюде. Теперь Раулю только осталось дождаться ужина, когда система сработает, а программа войдет во взаимодействие с организмом Карлоса Торреса.

      Сегодня все решится. Но Рауль отвлек себя от параноидальных мыслей по поводу того, что после выполнения заказа его могут убить. Сейчас он наслаждался приготовлением пищи на лучшем оборудовании, которое ему приходилось видеть.

      А зря. Знал бы он, что произойдет через несколько часов, -- бежал бы отсюда со всех ног, позабыв про Борисова, про Еву и про эту чудесную кухню.

      Тем временем двумя этажами ниже Геннадий Борисов стоял напротив прозрачной емкости, в которой кружились синие энергетические лепестки. Они облизывали емкость, вздымались, снова опускались. Казалось, внутри колбы находится неведомый ранее живой, постоянно шевелящийся цветок.

      Проект "Пигмалион" манил, вселял надежду, веру в будущее. От нахождения здесь по коже Борисова пробегали мурашки.

      -- Он готов к транспортировке? -- Геннадий Владимирович посмотрел на стоящего рядом ученого.

      -- Да, -- кивнул тот в ответ.

      -- Выносите через туннель "Б" и переправляйте в указанную точку, -- отдал приказ Борисов.

***

       Августе казалось, что она никогда не вела мобиль так быстро, как сейчас. Сидевший на пассажирском сидении Адам Грин все время хотел вскрикнуть от страха. Ему казалось, машина вот-вот соскочит с магнитной трассы, а на такой скорости никакие защитные системы не сработают, и пунктом назначения станет какое-нибудь строение. Хоть в машине создавалась специальная атмосфера, в которой у пассажира не могла закружиться голова или случиться приступ тошноты, Грину казалось, что его желудок находится где-то в районе горла, а перед взглядом летают мушки.

       Еще один резкий поворот, и Адам затаил дыхание. Показалось, что мобиль вот-вот вылетит на тротуар и собьет пару ни в чем неповинных граждан. Но Августа знала, что делает. Для неё каждое движение мобиля было четким и выверенным. Она знала, что здесь его повернет на девяносто градусов и ни сантиметром больше, а в следующем повороте до съезда с трассы останется где-то полметра.

       Мобиль лавировал среди бешеного потока машин мегаполиса, но Бергер даже не думала о дороге. Там, в башне "Ассаж", куда они направлялись, кто-то мог превратить Кристофера Стражински в "Тело". В бесчувственный инструмент.

      После сообщения детективов Опору небес перекрыли, никого не впускали и не выпускали, а к Стражински приставили охранника, но Августа все равно беспокоилась. Её зубы вгрызлись в нижнюю губу, руки сжались в кулаки.

      Быстрее, нужно быстрее.

      В самой же башне вовсю шли защитные мероприятия. Бойцы спецназа перекрыли входы и выходы, на каждом этаже дежурила группа охранников, Опору небес прочесывали считыватели, всматриваясь в лицо каждого сотрудника независимо от ранга. Техники работали на пределе, рассылая по всему зданию жуков-наблюдателей. Но, конечно, такую огромную площадь покрыть полностью было невозможно. Не хватало ни людей, ни техники. Всегда оставались слепые зоны.

      Джо Варелла, направленный в башню для подкрепления, возможно, старался больше всех. В его подчинении было несколько десятков жуков-наблюдателей, и он смотрел на картинку с каждого из них.

       "Макс здесь, нужно всего лишь его отыскать", -- раз за разом сам себе проговаривал он. Если он отыщет неуловимого проникателя, для него это будет победой. Реализацией всего, к чему до сих пор стремился Джо.

      Но запустить жуков-наблюдателей в кабинет владельца корпорации он не мог. Конечно же, Стивен Райз этого не заметил бы, но проникнуть в кабинет главы "Ассаж" Джо не позволяла мораль.

      А зря. Именно здесь происходили самые интересные события.

       Лаура Райз, не найдя Франца Кроуссена в его обители, направилась в кабинет мужа. Она слышала предупреждение о возможном проникновении и уже поняла, что её заклятые враги готовятся к последней битве. А Франц Кроуссен, который когда-то, в прошлой жизни, был её сподвижником, но потом перешел на сторону врага, был единственным ключом к предотвращению атаки.

      Когда она вошла в кабинет, Кроуссен с обычным безэмоциональным выражением лица сидел напротив Стивена, а его пальцы отбивали на столе какой-то ритм.

      -- Что случилось, Лаура? -- одарив жену недоумевающим взглядом, спросил Райз. -- Я же попросил тебя сидеть в квартире. Тут вроде как некие умники собираются нас атаковать.

      Но Лаура не смотрела на мужа. Её взгляд был сосредоточен на Кроуссене.

      -- Ошиан! -- назвала она его именем, которое когда-то ему принадлежало.

      Франц медленно повернулся, все так же, без грамма эмоций, осмотрел Лауру Райз.

      -- Кшания Рисиан Датим! -- сказал он, сложив руки так, будто готовился к молитве. -- Королева Изначального мира. Вот мы и снова встретились.

      -- Предатель! -- вскрикнула она.

      -- Я не предатель. Я всего лишь стою на защите тех идеалов, которые для тебя являются непостижимыми. Свобода самовыражения, к примеру. Как тебе свобода самовыражения? -- медленно и четко говорил Кроуссен, словно обдумывая каждое слово.