Отчет Брэдбери

— Да, мы их сами делаем. Хотите взбитые сливки?

— Да, — кивнул я. — И принесите нам две колы.

— Пожалуйста, — добавил Алан.

Когда официантка ушла выполнять наш заказ, в кафе вошли две пары, впустив струю холодного воздуха. Мужчины выглядели постарше Алана, им было лет под тридцать; их девушки были моложе, не больше восемнадцати или девятнадцати. Алан сидел спиной к двери и сразу их не увидел. Мужчины были хорошо одеты — темные шерстяные пальто, шарфы и кожаные перчатки. Они не надели шапок, и уши их стали ярко-красными. Девушки были в ярких, неоновой расцветки лыжных куртках на меху с капюшонами, отделанными мехом, в толстых шерстяных рукавицах и высоких, закрывающих голень ботинках с оторочкой из овечьей шерсти. Под низко надвинутыми капюшонами я не мог рассмотреть их лица. Они вошли очень шумно, смеясь и болтая. Похоже, что они неплохо повеселились и выпили не одну рюмку. Одна из девушек цеплялась за мужчину, с которым пришла, и прижималась губами к его шее. Они прошли мимо нас, обдав холодным воздухом, и остановились прямо возле нашей кабинки, у моего плеча, не глядя на нас и никак не показывая, что знают о нашем присутствии. Одна из девушек положила руку в рукавичке мне на плечо, чтобы удержаться на ногах. Они сняли верхнюю одежду. Теперь Алан их видел. Мужчины были в деловых костюмах, девушки — в вечерних платьях, провокационно обнажавших тела (шеи, плечи, руки, ноги), что выглядело довольно нелепо, учитывая погоду. Девушки оказались хорошенькими. Обе немедленно взбили волосы. Они сели в кабинке рядом с нашей, за моей спиной.

Я пожалел, что они пришли. Их присутствие усложняло или вообще делало невозможным мой разговор с Аланом.

— Алан, — позвал я.

— Что?

— Я хочу, чтобы ты меня выслушал.

Он улыбался.

— Они мне нравятся.

Он сказал это негромко. Во всяком случае, те люди не обратили на нас внимания.

— Потому что они красивые, — сказал я.

— Они красивые.

— И глупые.

— Почему? — спросил он.

— То, как они себя ведут, — пояснил я. — Очень глупо.

Он озадаченно взглянул на меня. Почесал голову. Я сам не был уверен в том, что имею право говорить ему это, и не вполне понимал, что я хочу сказать.

— Им следует вести себя разумнее.

— Разумнее? — спросил он.

— Да.

— Они — молодые девушки, — сказал он. Он хотел описать их, а не оправдать.

— Верно.

— Им холодно?

— Могу спорить, что да.

— Могу спорить, что да, — повторил он. — Их руки.

— Алан. Послушаешь, что я скажу?

— Да.

— Я хочу, чтобы ты знал: я передумал.

— Передумал?

— Я ошибся, — сказал я. — Это плохая идея.

— Плохая идея быть здесь?

— Нет. Не быть здесь. Здесь хорошо. Я рад побыть здесь с тобой.

— Я тоже рад побыть здесь.

— Очень хорошо. Я ошибся в другом. Плохая идея — привести тебя к девушке.

— Это хорошая идея, — сказал Алан. — Ты не ошибся.

— Я был неправ. Могу тебе сказать, Анне это не понравится.

— Могу тебе сказать, мне это понравится.

— Не думаю, что понравится, — возразил я. — В любом случае это неправильно. Это должно произойти не так.

Алана притягивали звуки, доносившиеся из соседней кабинки. Я обрадовался, когда он спросил:

— А как?

— Не знаю, — ответил я. — Помнишь, Анна говорила, что это случится тогда, когда случится.

Тавтология была неутешительной — Анна говорила не совсем так — и Алан не ответил.

— Ты встретишь девушку. Не могу сказать, когда. Но ты ее встретишь. Но сегодня — это плохая идея.

— Это хорошая идея, — ответил он.

— Нет. Мне не следовало этого предлагать.

— Это моя идея, — сказал он.

— Я должен сказать «нет». Прости. Мы не можем.

Мгновение он думал, потом отвернулся. Он сказал все, что хотел, и я тоже. Никто из нас не был удовлетворен, но я обрадовался, что все закончилось. Меня удивило, что он сдался так легко. Официантка принесла колу и торт. Алан ел быстро, не поднимая глаз.

Торт был вкусный, такой, каким я его помнил.

— Как тебе торт? — поинтересовался я.

— Отличный, спасибо, — сказал он.

Мы вернулись в таунхаус во втором часу ночи. Прогулка и холод утомили меня. День был долгий, а в конце его я чуть не натворил дел. Мы тихо вошли в квартиру, но Анна не спала. Она ждала нас, сидя в полутьме — в кухне горел свет — на диване в гостиной. Она была в халате, босиком. Перед ней на низком стеклянном столике стояла чашка чая.

— Привет, — сказал я. — Прости, если разбудили. Мы старались не шуметь. Включить свет?

— Пожалуйста, не надо, — ответила она.

Алан сел на диван рядом с ней. Она прижалась к нему. Положила руку ему на макушку и поцеловала в щеку.

— Вы что-то поздновато, мистер.

— Я хочу спать, — сказал он.

— Тогда иди, — разрешила она. — Почисти зубы.

— Спокойной ночи, — сказал он ей.

— Спокойной ночи, — ответила она. — Сладких снов.

— Спокойной ночи, — пожелал я Алану.

Он вышел из комнаты.

— Где вы были, ребята? — спокойно спросила Анна.

— Прогулялись немного. — Меня захлестнуло чувство вины. — Алан не мог угомониться, и мы прошлись до Скарс-стрит.

— Я знаю, — произнесла она и достала из кармана халата ридер. — Должна признаться, я рада, что у нас есть эта штука. Я действительно беспокоилась.

— Прости, — сказал я. — Это вышло спонтанно.

— Погоди немного. Где вы были?

— Ты на меня сердишься?

— Просто любопытно, — ответила она. — Куда вы ходили?

— Было холодно. Мы проголодались. Я проголодался. Мы зашли в кафе.

— В развлекательной зоне?

— Почти, — сказал я. — Заказали колу. Я предложил Алану яблочный торт со взбитыми сливками. Когда-то мы с отцом ели такой же.

— Ты разрешил ему пить колу?

— Да, сделал такую глупость.

— Он до утра не уснет.

— Надеюсь, что нет, — сказал я. — А ты почему встала?

— Ну, встала, — пожала она плечами. — Не знаю, почему. Заглянула к Алану. Не нашла его. Пошла сказать тебе, но и тебя не оказалось. Я забеспокоилась. Достала ридер, чтобы посмотреть, где вы. Потом стала вас ждать.

— В этом не было необходимости.

— Как оказалось, — кивнула она. — Значит, вы хорошо провели время, ребята?

— Думаю, да. Надеюсь, что так. Все хорошо, что хорошо кончается.

— О чем ты?

— Ни о чем, — сказал я. — О том, что мы хорошо провели время.

— Вот и ладно, — кивнула она. — Я рада это слышать.

На следующую ночь Анна разбудила меня после полуночи.

— Что? — спросил я.

— Вставай, — сказала она. — Алан ушел.

— Что ты говоришь?

Я еще не до конца проснулся, но уже прекрасно понял, что произошло.

— Он снова на Скарс-стрит.

— Ладно, — сказал я.

— Не ладно. Вставай. На улице снег. Холодно. Мы должны его найти. И дело не только в том, как он одет. Он взял деньги из моего кошелька. Ты должен мне показать, где он. Так что вставай.

Я встал.

— Дай мне одеться, — попросил я. — Я буду готов через минуту. Сколько денег он взял?

— Много, — ответила она. — Мы должны привести его назад, прежде чем вмешается организация.

— А они могут?

— Его нет дома две ночи подряд. Ты знаешь, где он?

— Надеюсь, что да, — ответил я.

— Что это значит?

— Это значит, что я знаю, где он, если он там, где мы были прошлой ночью.

— Куда еще он может пойти?

— Не знаю. Куда угодно.

— А он знает?

— Я не знаю, что он знает, — сказал я. — Он идет?

— Нет, — ответила она. — Остановился.

— Хорошо. Дай мне одеться, и пойдем за ним.

— Поторопись, — попросила она.

Шел густой снег, и было холоднее, чем предыдущей ночью. Анна шла быстро, и я с трудом поспевал за ней. Я боялся, что Алан пошел сам искать бордель. Еще больше я боялся, что он его нашел. Если нам повезло, то он заблудился и с изумлением бродил по залам игровых автоматов или съежился где-нибудь в переулке. Я раздумывал, говорить ли Анне о том, что я сделал, вернее, не сделал, а собирался сделать. Еще оставался шанс, что Алан отправился в кафе увидеть девушек, которые были там накануне, и в надежде на это я сохранял спокойствие.