Иллюзион

— Не будем, — машинально соглашаюсь я и тут же поправляюсь: — То есть наоборот, как же мы без вас?

Оставив мне краешек своей улыбки и запах духов, Лена уже уходит, заманчиво, но без капельки вульгарности покачивая бедрами и цокая каблучками дорогих туфель. Я смотрю ей вслед, не замечая глупой улыбки на своем лице. Ну и пусть, что Леночка всем подряд улыбается и со всеми программистами одинаково приветлива. Вот я ее встретил, и мне приятно. Уже и настроение получше стало. Такие пустячки и скрашивают однообразие офисной работы. Сейчас выпью чаю с печеньем, и дела пойдут на лад.

Столовая — это желудок офиса. Формально. На самом деле — это душа, где сосредоточены теплые эмоции. Здесь расслабляются и сбрасывают напряжение работы, здесь говорят о пустяках, шутят, рассказывают занимательные истории. Наконец, просто молчат, созерцая аляповатые, но милые картинки на стенах и подвешенные к потолку в преддверии праздника бумажные гирлянды. Здесь царит особая атмосфера, и для многих людей расслабляющим фактором служит один лишь запах свежей выпечки, которую готовят к четырем часам, к послеобеденному чаю.

Я почти дошел до лифта — нужно было спуститься на первый этаж, — когда навстречу мне из-за поворота вывернулся один из начальников. Грузный, но подвижный колобок с ежиком на котелке (это не я придумал, это Саныч про него так сказал однажды). До сих пор не разберу, какую должность занимает этот тип.

Для рядового сотрудника вроде меня, как для вассала, стоящего у подножия феодальной лестницы, существует лишь непосредственный руководитель. Все остальные — просто свадебные генералы, с которыми надлежит быть вежливым, но не более того. Конечно, у них есть своя иерархия, кто-то кому-то подчиняется, и каждый отвечает за свое направление. Но мне-то, не вращающемуся в высших сферах, все одно — что замдиректора по маркетингу, что главотдела пиар-технологий.

— Добрый день. — Я вежливо уступил дорогу, намереваясь пройти мимо. Но начальник — фамилия его была Соболев — остановил меня.

— Вы, случайно, не из отдела системной интеграции? — спросил он.

— Департамент разработки, — нехотя ответил я.

— Все равно. Зайдите к Пал Палычу. Вы ведь сегодня у него не были? Вот и отлично. Зайдите.

Он пошел дальше, на ходу обернулся:

— Я только что от него. Зайдите, он с вами поговорить хочет.

Пал Палыч — штатный психолог. По моему мнению, он просто просиживает штаны. Никаких трений и проблем в коллективе нет, а если что-то такое и появляется, то быстро рассасывается. Люди все достаточно чуткие, никто никого специально не обидит. Идти к нему не хотелось — четверть часа пустой болтовни обеспечены. Он будет настойчиво выспрашивать, есть ли у меня проблемы в отношениях с коллегами, а я буду так же настойчиво уверять, что нет. Может, плюнуть? Не обязан я с ним разговаривать, все равно ведь в столовую собирался. Надо ему — пусть вызывает через начальника моего, а Соболев мне не указ. Я его вообще случайно встретил.

С такими мыслями я дошел до лифта. И тут-то мне дорогу преградил сам Пал Палыч.

— А, Стихеев. Вы мне как раз нужны. Пойдемте поговорим, если у вас найдётся пять минут, — сказал он хрипловатым голосом.

— Конечно, — вяло ответил я.

Мы прошли в его кабинет — небольшую комнату в дальнем конце здания. Там было довольно уютно, но, на мой взгляд, плохо обставлено — вместо компьютера гора книг и бумаги. Впрочем, Пал Палыч с его жилистой худой фигурой, на которой костюм висел, как на вешалке, и большими очками библиотекаря вполне соответствовал этой комнате. Ему было за сорок, но выглядел он на все шестьдесят со своей седой редкой шевелюрой и складками кожи на шее. Я даже подумал, что лишние килограммов десять прибавили бы ему моложавости — кожа не висела бы.

— Вы знаете, почему я хочу с вами побеседовать? — спросил он, усадив меня в кресло. Сам он примостился на жестком стуле с высокой спинкой.

— Будете спрашивать, как работа, не мешают ли какие-то личные отношения? — пожал я плечами.

— Нет-нет, про работу не буду спрашивать, — отмахнулся Пал Палыч. — Я просто хочу вас предупредить. Вам сегодня предстоит разговор, как я понимаю, довольно серьезный.

Я молча изобразил удивление. Какой такой разговор?

— К заместителю директора сегодня приходили люди из федерального ведомства компьютерных правонарушений. Думаю, вы слышали о такой организации?

— Ну и что? — спросил я, внутренне напрягаясь.

— Я не знаю, о чем они говорили, но я был после этого у замдиректора, и он сказал, что ему придется побеседовать с некоторыми из сотрудников. Вас он назвал в числе прочих — всего было четыре человека. Речь не идет о чем-то срочном или сверхважном, но все равно эта беседа будет достаточно непростой. Чтобы не отвлекать от работы, вас вызовут в конце дня.

— Что-то я не понимаю, — после некоторой паузы сказал я.

— Я — психолог, и я хорошо знаю, как тяжело некоторым людям бывает оказаться неподготовленными к какой-то ситуации, — сказал Пал Палыч, глядя на меня поверх очков. — Поэтому я решил предупредить вас, чтобы вы знали о предстоящем разговоре и успели к нему подготовиться. Можете мне поверить, если бы я знал, о чем пойдет речь, я бы сказал вам и это. Но я могу только назвать, — он взглянул на часы, — время. Вас вызовут в шесть часов вечера.

— Почему в шесть? — спросил я. — Рабочий день в это время уже заканчивается.

— По данным службы пропусков, вы ни разу не уходили с работы раньше семи. Остальные сотрудники уходят раньше вас, поэтому с вами будут беседовать последним.

— А кто — остальные? — спросил я.

— Этого я не могу сказать, — деликатно отвел взгляд Пал Палыч.

Наступило молчание.

— Вот, собственно, и все. Я больше вас не задерживаю. Хотя, если позволите, я мог бы вам посоветовать, как держаться в различных ситуациях и вести беседу с начальством.

— Спасибо. — Я встал из кресла. — Я помню, вы это мне в прошлый раз рассказывали. Всего хорошего, спасибо, что предупредили.

Выйдя из кабинета психолога, я остановился возле лифта. Привычка подсказывала вернуться на рабочее место, так как перерыв в работе длился уже десять минут. Время, которое я собирался потратить на чай, прошло. С другой стороны, а почему это я не могу выпить чаю, как все нормальные люди? Начальник наверняка неодобрительно отнесется к тому, что я вместо пятнадцати минут пропал на полчаса. Это мелочь, но из таких мелочей накапливается недоброжелательность руководства. А я все еще новичок в команде. Но мне предстоит серьезный разговор с замдиректора — это надо обдумать. Решившись, я вошел в лифт и отправился вниз, в столовую.

Count.three

Маришку никогда не застанешь на месте. Если идешь по делу — она всегда за своим столом, работает с клиентскими договорами. Но вот если ищешь ее просто так, по личному вопросу, то обязательно с ней разминешься. Общаясь с Маришкой, я привык совмещать деловые и личные отношения — то есть, если есть какая-то необходимость посетить отдел биллинга, то можно и с Мариной поболтать, если нет — лучше эту необходимость изыскать, а не идти просто так.

Я думал целых пять минут, потягивая чай в компании двух малознакомых сотрудников, но так и не решил, каким же образом мне оправдать свое присутствие в Маришкиной комнате. Мои компаньоны оказались коллегами Саныча по отделу пиар-технологий, но в отличие от него ни бельмеса не смыслили в компьютерах. Разговор с ними заглох после того, как я употребил пару элементарных выражений, знакомых с младенчества любому программисту.

Саныч — единственный менеджер, который действительно разбирается в компьютерах и при этом не мнит себя сисадмином, как некоторые безграмотные ламеры, нахватавшиеся сленга и поверхностных знаний и считающие, что уже попали в высшую лигу компьютерной грамотности и могут разговаривать на равных с гуру — системными администраторами,

Один из мужчин в столовой долго воевал с узлом галстука, прежде чем распутал его петлю, захлестнувшую горло. Наблюдая за этим, я мысленно пожал плечами. У меня вызывала недоумение приверженность кастовым атрибутам, таким как пиджак или галстук, выделявшим техническую и финансовую элиту среди более бедных слоев населения. Представить этого менеджера, повсюду носящего маску социального превосходства, в какой-нибудь простой одежде было невозможно. Такие, как он, наверное, рождаются в костюмах и, уже лежа в детской кроватке, учатся деловито одергивать лацканы. Впрочем, и расхлябанного компьютерного гения трудно вообразить в чем-либо, кроме джинсов и свитера. Причем один-единственный джемпер служит со студенческой скамьи до глубокой старости, а возможно, и передается по наследству.