Дигитал

— И на кой черт это нужно?

— Как тебе сказать… Наверно, приятно «видеть» все радиостанции, мобильники, телевизоры, спутниковое оборудование, оптически активные и радиоактивные объекты, источники шумов промышленной частоты. Чувствуешь себя богом. Только представь себе, весь город у тебя под «колпаком»! Сканер передает данные в режиме реального времени на большой комп в одном Большом доме. Например, если в момент пролета сканера трепаться по мобильному телефону, сканер передаст координаты куда следует, и через полчаса жди в гости людей в партикулярных костюмах. В принципе сканер может сам послать на разыскиваемый мобильник код «поиск сети», мобильник без твоего ведома пошлет ответный сигнал — и ты сгорел.

— А если не пользоваться мобильником?

Мобильный телефон по настоянию Хантера Алексей отключил еще под землей.

Хантер цокнул языком.

— Думаешь, они не знают, как «фонит» дигитал? У всех нас совершенно отличный от простых смертных фон работы мозга. И чем выше уровень, тем фон выше. Лучшую «радиоактивную метку» [28] придумать невозможно. Ни смыть, ни сорвать.

— Интересно, почему ты до сих пор жив? — усмехнулся Алексей.

— Знаю много, — совершенно серьезно ответил Хантер. — Знаю, что сканер нашим подарили американцы. Влез в систему АНБ [29] и узнал его летно-технические и прочие характеристики: сколько взлетов-посадок он может совершить в сутки, сколько способен продержаться в воздухе на одной точкой, какой тип двигателя использует и как часто требует технического обслуживания. Знаю коды доступа в комп института космических исследований, куда сканер транслирует сигнал. Знаю, что вон там, — он указывает на россыпь огней города, — Курчатовский институт, а его радиационный фон языком тянется сюда. За спиной у нас крупнейший железнодорожный узел в Европе — Краснопресненская пересылка. Техногенный фон — будь здоров! Слева — ТЭЦ, электромагнитный фон — убийственный. Здесь поля накладываются друг на друга, получается «мертвая зона». А бетонная решетка этого цеха полностью непрозрачна для сканера, это уже я постарался. Здесь можно чувствовать себя в полной безопасности. А вообще, мой юный друг, как только учуешь вот тут холодок… — Он скребет себя по груди. — Бросайся в метро или вставай под линию электропередач. Проживешь долго, почти, как я.

— А сколько тебе лет, Хантер?

— Какая разница? — Хантер положил ладони на край плиты и без усилий встал на руки. — Какая разница, если используешь свой мозг и тело на сто процентов? Я тут в журнальчике прочитал, как определить свой биологический возраст. Написали, встаньте на одну ногу и разведите руки в стороны, закройте глаза. Если простоишь две минуты, тебя двадцать лет. Не пробовал?

— Нет. — Алексей не удержался и посмотрел за край плиты. Глубоко внизу из темноты выступали шипы труб и арматуры.

— А я, дурак старый, попробовал. — Хантер перенес вес тела на одну руку, освободившийся указал за спину Алексею. — Вон, видишь, недоделанная колонна торчит. На нее залез, встал на арматуру и проторчал два часа с закрытыми глазами.

Хантер толчком вернулся в нормальное положение. Подошвы без хлопка коснулись бетона.

Алексей все еще разглядывал колону в центре зала. До потолка она не доставала метров десять. Столько же было от ее неровного среза до пола.

— Два часа на одной ноге, как журавль, это круто, — пробормотал Алексей.

— Ирония понятна, — охотно согласился Хантер. — Идиотизм чистой воды. Потому что получилось, если верить журналу, что я еще не родился.

Он заразительно засмеялся, показав крупные, крепкие зубы.

Логово Хантера находилось в самом центре лабиринта умершего завода. Пришлось пробираться по узким коридорам, заваленным хламом, спускаться и подниматься по решетчатым лестницам, протискиваться в проломы, нырять в люки и балансировать на трубах с развороченной теплоизоляцией.

— Как в Сталинграде, только что не бомбят, — сказал Хантер, остановившись на втором ярусе и обводя рукой свои владения.

Мертвые механизмы, остывшие печи, вывороченные кабели, ржавые тросы. Сверху через пролом в потолке на это кладбище станков лился погребальный лунный свет.

— Хоть фильм ужасов снимай, — поддакнул Алексей.

— Ага, «Perestroika now», [30] — кивнул Хантер.

— Не боишься, что тут реконструкция начнется?

— Не-а, промышленная революция России больше не грозит, дай бог остаться аграрной страной с нефтяными вышками. К тому же это мой заводик.

— В смысле?

— Мой, купил я его.

Алексей недоуменно посмотрел на Хантера.

— Ну да, купил на подставное лицо. Разве не знаешь, как это делается? Берешь паспорт бомжа, регистрируешь на него фирму. Фирма становится соучредителем другой, и так по цепочке до оффшора. Оффшорка инвестирует деньги в другую бомжатскую фирму, которая прокупает производственные мощности. «Откат» заинтересованным лицам идет со счетов одной из фирм в цепочке. Бомж банкротится, а заводик по наследству достается оффшорке, которая по цепочке соучередителей принадлежит первому бомжу. Это и называется капитализм на базе общенародной собственности. У нас же весь народ — бомжи на бомже, вот и капитализм такой же — босяцкий.

— А деньги откуда?

— Из оффшора, я же сказал.

Хантер погасил улыбку. В глазах появился стальной отлив.

— Мне потребовалось надежное убежище, и я его получил. И таких у меня несколько. Если у тебя фантазия не идет дальше, чем прятаться по квартирам друзей, считай себя трупом. Не веришь, посмотри туда.

Он ткнул пальцем в пролом на крыше. В большой дыре поблескивали звезды. Одна звездочка сдвинулась с места, ярко вспыхнула и разделилась на четыре ртутных шарика. Мышеловка сканера плавно поплыла в ночном небе.

— Ты должен быть умнее, хитрее и профессиональнее тех, кто выдумывает такие штуки, — веско произнес Хантер. — Согласен, это труднее, чем замочить два десятка неформалов. Но теперь ты в высшей лиге, и бить тебя будут без дураков. Насмерть.

Он взялся за рукоятку щитовой двери.

Спуск по гулкой стальной лестнице закончился на дне сырого подземелья.

Хантер отлично ориентировался в темноте, а Алексей старался не упускать из вида четкий фосфорный силуэт коренастой фигуры.

Они прошли метров сто по отводной трубе, свернули в пролом и оказались в нише с тяжелой бетонной дверью.

— Не удивляйся, у меня бардак. Гостей, как понимаешь, не жду, — сказал Хантер, проворачивая колесо запирающего механизма.

В тамбуре за дверью еще было сыро, слякотно и мрачно. Стоило открыть следующую дверь, и Алексей опешил.

На расстоянии вытянутой руки находилась еще одна дверь, обычная дверь из полированного дерева с глазком. И даже коврик перед нею имелся. Тускло горела подъездная лампочка под белым плафоном.

— Ноги вытирай, — предупредил Хантер.

Алексей заторможенно поскреб заляпанными бутсами по коврику.

Возле двери на стене имелась даже кнопка звонка. Ее нажал Хантер, и за дверью мелодично пропел звонок.

— Сейчас, сейчас, — раздался из-за двери женский голос.

Алексей недоуменно посмотрел на Хантера. Тот хитро подмигнул.

Открыла дверь оранжевоволосая Эш.

— Все вопросы потом.

Хантер толкнул Алексея через порог.

Кожу пощипывали острые струйки вертикального душа. Насыщенный озоном пар растворял тяжесть в мышцах и хмарь в голове.

Алексей закрыл кран и вышел из стеклянной кабинки. Кафельный пол приятно грел стопы. Как объяснил Хантер, под убежищем проходил паропровод, проблем с теплом в подземном логове не возникало.

Сауна была оборудована по образцу подпольных бордельчиков: приглушенный свет, импортная сантехника, эвкалиптовые панели, кафель под туф и самодельная мебель.