Каменный век

Бывший дядя Витя лег на пол спиной, на лбу проступили капли пота.

— Гадючник тут у вас. Чуть зазевался и уже вампиры кровь мою высосали,— просипел он.— Теперь внутри меня жидкий протез: молекулярные машины-васкулоиды, синтетический гемоглобин. Что теперь можно исправить в биографии? Только поставить точку…

Два браслета снова соединились в один, который обвивал запястье Мелании.

А человек, назвавший себя капитаном космокавалерии, вынул из полупрозрачного объемистого тетраэдра “костюм ангела”.

— Одевывай, красотка.

— Ты чего, Виктор? Что ж я, вокруг лампочки летать буду, как мошка?

— Я ведь говорил, слушать надо было. Если сейчас выбираться отсюда, ломать-взрывать дверь и все такое, сработает антиворовская автоматика. Воздуха здесь не станет, словно его сгребли невидимыми граблями. Так примерно дело и обстоит на самом деле. Вон тот люк откроется, воздух уйдет в дыру за миллисекунды, и тут же люк закроется. А я знаю, как заклинить этот чертов люк и превратить мгновения в настоящую полноценную секунду… За дырой короткая труба, а дальше — окружающее пространство. Надо только со шкафа стартовать, чтобы точно в дыру угодить. Это я точно говорю. Ты будешь в костюме ангела, так что вылететь в трубу тебе будет не страшно.

— Витя, брось. Почему не смыться вдвоем? Ты прижмешь меня или я ухвачусь за твои тапки. Так и отвалим.

— Вдвоем застрянем. А если даже и продеремся, тяги не хватит, чтобы далеко улететь… С помощью спутникового навигатора выйдешь на одно место в лесу под Пустомержей,— дядя Витя назвал координаты.— Там как раз капсула летучая тебя поджидает. Заберешься внутрь, не забудешь задраить люк, нажмешь красную кнопку и вознесешься прямо в заданную точку орбиты… Военный катер тебя подберет, не сомневайся, ведь Космика все время слышит “Лебединую песню”. Сдашь командиру браслет. Скажешь, так да так, капитан Виктор К123 пал на поле дряни. И далее по существу, всю правду в лицо. Искусственная компьютерная кровь марки “Голубой кисель” испытана на Земле в сочетании с двусторонним суперинтерфейсом. Место испытаний — отдел малых летательных аппаратов Центра Киберологических Исследований. Переход к масштабному применению “киселя” и суперинтерфейса будет означать дальнейшую мутацию земного населения в контролируемую кибероболочками среду… Далее речь моя становится более бессвязной. Кибероболочки типа “плутон” размножаются в вычислительных сетях Земли. Проникновение в космические носители, очевидно, через спутниковые каналы… Вот и все. Все мои достижения поместятся на одной страничке убористого текста…

Капитан военно-космических сил Виктор К123 быстро разделся до майки и трусов. Он ежился и переминался с ноги на ногу.

— Тебе, дамочка, твоего собственного комбинезончика маловато будет. Там — вихри враждебные. Одевай-ка еще и мой.

— Хочешь быть героем по полной программе, Виктор?— плаксиво сказала Мелания.

— Культурным героем,— поправил бывший дядя Витя,— который крадет власть у бесов… А тебя зовут, скорее всего, Мегера?

— Мелания,— поправила его Мелания.

Она задержалась еще на час. Столько длился ее любовный роман с Виктором К123, потому что блестящего капитана с Космики нельзя было не полюбить.

Потом, за три минуты, он подготовил Меланию к полету, задал курс навигационному чипу ангельского костюма, активизировал двигатель. Она еще поцеловала его в замерзающий лоб.

Сверкнули “вакуумные грабли”, комната словно сорвалась с места, и Мелания влетела в зарю.

От Виктора К123 не осталось даже мужественного окоченевшего тела. Но в последний момент капитан космокавалерии успел сказать: “Вот он я, Господи”, и серебряное небо раскрылось перед ним.

…

Гул шагов далеко разносился по кривым бесконечным коридорам Боевой Горы “Сумеру”. Фотоническая поверхность стен мерцала от цифр и символов, сообщающих о работе бесчисленного множества узлов и агрегатов огромного космического корабля. Чуть прищуришь глаза и эти огоньки уже напоминают звезды, те самые, что смотрят на “Сумеру” со всех концов вселенной.

Офицер-женщина в форме капитана космокавалерии остановилась перед мерцающим символом, изображающим кортик, поднесла к нему ладонь. Металлорганическая переборка сперва немного выгнулась перед ладонью как спина кошки, потом раскрылась подобно диафрагме, и женщина вошла в адмиральскую рубку.

Адмирал Никодимов-Соларз словно нехотя оторвался от голографического глобуса, “висящего” у него над столом, но рукопожатие его оказалось приятно твердым, а взгляд отеческим.

— Неужели Виктора невозможно было спасти? — спросила женщина.

— Нет, Мелания, из вас двоих должен был вернуться только один. Вы оба подверглись личностному перепрограммированию для работы на Земле, то только ты шла по разработанному штабом маршруту, а им играли случайные силы. Мы никогда не смогли ему доверять, да и он сам себе тоже.

— Но ради чего он умер?

— Конечно, ради нашей победы, Мелания.

— Разрешите спросить, товарищ адмирал, а кем мы будем после нашей победы, еще людьми или уже машинами?

— Ответ прост. Мы были и будем незаметными частицами космоса, который начался не с нас и нами не закончится.

Александр Владимирович Тюрин, Ленинград, 1990