Форма жизни (СИ)

— Двадцать два, — быстро и чуть с вызовом ответил Джейк.

Хозяин фыркнул.

— Ну хорошо, восемнадцать! — Джейк обиженно надул аккуратные губки, насупившись сердито, — Зато я чистый! И в меня ещё ни разу не кончали!

— Да меня как-то это не интересует, знаешь ли, — пожал плечом хозяин. — Не собираюсь я с тобой спать.

Он встал. Джейк заволновался и тоже подскочил. Если сейчас хозяин двинется в сторону прихожей, открывать дверь этому зомби, то…

Парень отметил, что он почти на полголовы выше своего спасителя. Может ведь свалить одним ударом. Потом ножом в горло. Отсидеться в квартире. Зомби не будет вечно стоять под дверью, уйдёт. А если не уйдёт, можно выбраться через окно на крышу соседнего барака…

— Меня, кстати, Сидом зовут, — проговорил тем временем хозяин квартиры. — У меня друг есть один, из байкеров. Пока у него перебьёшься. А потом придумаем чего-нибудь. Пошли, тут можно перебраться на соседний дом…

Джейк ощутил короткий приступ настоящего счастья и любви ко всему свету.

Пока Сид зашнуровывал свои высокие ботинки, он вертелся рядом и, наконец, проговорил просительным тоном:

— Слушь, Сид, а у тебя нет таблеток?

Тот посмотрел на парнишку и криво усмехнулся:

— Бросай это дело. Ни до чего хорошего «витаминки» ещё никого не довели.

Джейк угрюмо вздохнул, сунув руки в карманы. Так и хотелось огрызнуться, мол, а что вообще хорошего может быть в жизни парня, которого неизвестно от кого произвела на свет несовершеннолетняя проститутка, бросившая его в затрапезном роддоме, да так и не добравшаяся обратно до своего Оазиса!? Уж тебе-то, с частной собственностью, пускай и в Нижнем городе, не понять, какое это счастье — просто забыться на время…

— Ну, пошли что ли, — сказал Сид, подхватывая свой обрез и пряча его под куртку.

Через минуту две фигурки уже бежали по жестяным крышам, распугивая облезлых ворон.

Затянутый в чёрный винил зомби развернулся на сто восемьдесят градусов, как только квартира опустела, и вышел из дома.

3 глава

…После так называемой Пыльной Войны и многовекового периода реабилитации человечества от её последствий — радиации, генных нарушений, болезней, отвратительного состояния экологии — стало очевидно, что эксперименты по «выведению» человеческих особей, наиболее пригодных для боевых действий и освоения новых территорий, не прошли бесследно. Женщин стало рождаться всё меньше и меньше, и, как на Материнской Планете, так и в многочисленных колониях по всему космосу, куда смогли направить гиперпространственные порталы, их старались беречь и использовать исключительно для вынашивания и рождения детей.

В некоторых колониях женщины обладали всей полнотой власти, выбирая себе подходящих «самцов» самостоятельно, но в большинстве миров женщины считались лишь способными к воспроизводству, а в остальном бесполезными существами. Однако их холили, лелеяли и берегли.

Здесь, в колонии под кодовым названием «Хронос-9» женщин, словно редких животных, содержали в благоустроенных изолированных от внешнего мира гетто — так называемых Оазисах. Впрочем, такое практиковалось и в нескольких соседних колониях, и на Материнской Планете, Земле. Процесс воспроизводства населения строго контролировался и регламентировался правительством и специальными комиссиями, и далеко не каждому мужчине, даже очень богатому и влиятельному, удавалось получить право на приобретение женщины и на размножение. А некоторым, генетика которых была вполне приемлемой, не хватало денег. На «Хроносе-9» женщин нужно было покупать.

В частности, по этим причинам, а также потому, что планету долгое время раздирали междоусобные войны, и львиную долю населения составляли военные (а нравы в армии уже давно попустительствовали однополым связям), гомосексуализм превратился в совершенно обыденное и даже нормальное явление. Мальчики-проститутки никого не шокировали и стоили не так много. Мужчины могли спокойно жить парами или даже маленькими коммунами, и никто их не осуждал (правда, понятие однополого брака отсутствовало. Впрочем, на это никто не жаловался, ибо брак давно выполнял единственную функцию и цель — репродуктивную и не затрагивал этическую, чувственную или юридическую стороны).

Но постепенно представители элиты и просто материально обеспеченные люди нашли себе вместо узаконенного «мужеложства» новый запретный плод, гнилостно-сладкий и прогорклый.

Некрофилия вышла из тени человеческого сознания и моральных запретов.

Предприимчивые бизнесмены начали извлекать из этого порока материальную выгоду. Как грибы после дождя росли различные фирмы, предлагающие к использованию мёртвые тела «на любой вкус», как гласили рекламные лозунги. Но постепенно мелкие фирмочки вынуждены были капитулировать перед восставшим тёмным богом «Танатосом» — мощной корпорацией, в считанные годы ставшей основным средством к существованию всей колонии.

Некро-простиуция была не единственным, скорее даже, побочным видом деятельности «Танатоса», специализировавшегося на био-инженеринге и производстве различных средств для омоложения и регенерации организма. Однако именно этот вид деятельности стал своеобразной визитной карточкой корпорации. Ибо, в отличие от своих побеждённых конкурентов, предприимчивый «Танатос» нашёл способ, как сделать «товар» для любителей мёртвой экзотики «многоразовым».

Посредством специальных инъекций человек вводился в состояние, практически ничем не отличающееся от клинической смерти. А затем, после «использования», точно так же выводился из комы. Таким образом на одной «некро-проститутке» можно было наживаться до тех пор, пока измученный препаратами организм попросту не отказывал.

Подобная политика решала сразу несколько проблем.

Во-первых, прибыль была очевидной, ведь для корпорации плата «некро-проституткам» или, как их более политкорректно называли, «коматозникам» была едва заметным убытком. А для самих коматозников она зачастую была реальным шансом выжить в тяжёлых условиях Нижнего города, и уж тем более Трущоб. Однако ходили слухи, что в моргах «Танатоса» работают даже некоторые любители экстрима из Верхнего города. Они играли со смертью в прятки и показывали ей язык. Умирали и возрождались. И это на некоторое время помогало им победить страх необратимости…

Во-вторых, решался этический и гигиенический вопрос. Всё-таки некрофилия являлась скорее модой, истинных некрофилов было крайне мало. В основном же подобными услугами корпорации пользовались праздные богачи, которые зачастую брезговали или побаивались настоящих трупов, да и испытывали некоторые угрызения совести. Но когда они были уверены в том, что «мёртвое тело» после их ухода благополучно оживёт и даже получит деньги, заниматься сексом с «хладным трупом» становилось даже захватывающим.

Недостатка в желающих попробовать «мёртвое» тело не было. Ровно как и в желающих побыть таким телом.

Несмотря на всю изначально кажущуюся чудовищность своей деятельности, корпорация всё же ухитрялась сохранять хорошие отношения с законом. По крайней мере, даже условия труда были сносными. «Танатосу» просто не было выгодно, чтобы коматозники умирали быстро. Слишком велика разница между той платой, которая доставалась им, и той платой, которую вносили за них клиенты. И всё же ещё не придумали тех препаратов, которые не причиняли бы организму коматозника никакого вреда, это являлось значительным недостатком.

Сид знал, что с такой работёнкой осталось ему не долго, тем более, от природы он не обладал крепким здоровьем и могучим телом. Но деньги, получаемые за каждый сеанс, постепенно складывались в сумму, которую Сиду никогда не удалось бы получить в Нижнем городе легальным путём.

Да, работа не из лёгких и уж, конечно, не из общественно поощряемых. Те немногочисленные знакомые, что знали Сида с юности, сразу же отвернулись от него, выяснив, каким именно способом он зарабатывает деньги. Он чувствовал их презрение и брезгливость. Ему и самому с каждым днём становилось всё отвратительнее собственное тело. Да, он ничего не чувствовал во время сеансов, и после процедуры не помнил некоторых неприятных моментов. Например, само впадения в кому. Но было гадко. И с каждым днём становилось тяжелее в грудной клетке и теснее в висках. Сид молил небеса только о том, чтобы не умереть раньше срока.