Человек-машина

Он изменился. Сперва я не понял разницы. Я был занят другими мыслями — например, зачем он здесь. Я думал, что больше его не увижу. Что от него избавились так или иначе. Но вот он стоял, перекрывая единственный выход, не требовавший падения с высоты восьмидесяти футов.

— Привет, Карл. — Свет в коридоре мешал мне видеть его лицо. — Как дела?

Он не шелохнулся. Лола выглянула из-за моего плеча.

Никакой реакции. Он был одет в форму охранника, хотя она тоже выглядела как-то иначе.

— Произошло странное стечение обстоятельств, — сказал я. — Не знаю, какую версию слышал ты, но…

Карл вошел в комнату. Стало ясно, что с ним не так. Я сообразил не сразу, потому что Карл всегда был большим. Но не таким большим. Не настолько, чтобы протискиваться в дверь боком.

Его руки скрывались под формой. Но когда они высунулись из рукавов, я узрел толстые балки из серого металла. Я видел их впервые.

— Мисс Шенкс, — произнес Карл, — вы всегда были очень добры ко мне.

Он перевел взгляд на меня. Я сразу понял, что ему известна моя просьба к Кассандре Котри избавиться от него.

— Чтобы выразить свою признательность, — продолжил Карл, — я дам вам фору.

Брюки Карла топорщились в необычных местах. Когда он шел, между брюками и ботинками поблескивала сталь. У него не было металлических ног. Но было что-то на ногах. Что-то вроде экзоскелета, какие-то подпорки. В этом был смысл. Нельзя приварить титановые щитки к человеческим плечам. Человека просто раздавит. Но я пришел в раздражение. Экзоскелет — порочная идея. Техника установлена поверх дефектной системы. Так расписываются в неспособности разобраться с главной проблемой.

Карл остановился у служебного лифта и прокатал свой пропуск. Это было любопытно, так как минутой раньше его руки представляли собой монолитные блоки. Теперь они расщепились на пальцы — достаточно ловкие, чтобы держать карточку. Похоже, они могли делиться как минимум на четыре пальца, а после снова сливаться для удара. Неплохая идея для рук охранника.

— Лифт откроется в гараже. Дальше сами по себе. Советую поторопиться.

Мы с Лолой втиснулись внутрь.

— Спасибо, Карл, — сказала Лола.

— Я не делаю одолжения. Я отдаю долг.

Лола взглянула на меня.

— Гм, — произнес я. — Спасибо. Извините меня.

Двери лифта начали закрываться. Карл поднял руку и заблокировал их. Его кулак вновь стал монолитным.

— Прошу прощения?

— Я извинился.

— За то, что потребовали избавиться от меня? Вы это имеете в виду? За то, что у меня отобрали руки, потому что вам было жалко поделиться органами? Вы об этом? За время, которое я провел в постели, где нажимал ногой кнопку, чтобы меня отвели в туалет? За это?

Он убрал руку. Я услышал тонкое пение сервомагнитов. Двери пришли в движение.

— Не извиняйтесь, — сказал Карл. — Теперь у меня собственные органы.

Пока лифт спускался, Лола молчала. Я рискнул взглянуть на нее: она смотрела прямо перед собой, руки были напряжены.

— Как по-твоему, мы и в самом деле приедем в гараж или это ловушка? — спросил я.

— Ты отнял у Карла руки?

— Мне кажется, сейчас не время это обсуждать.

— Ты заставил их отобрать его руки?!

— Это были не его руки, — возразил я, но Лола так красноречиво сжала губы, что я решил отказаться от этого довода. — Давай поговорим позже.

— Я разочарована, Чарли.

Мне стало не по себе. Действие тетродотоксина закончилось. Я знал, что есть вещи и поважнее, но мне не хотелось разочаровывать Лолу. Лифт с глухим стуком остановился. Казалось, что двери долго думали, прежде чем отвориться. Я простер руки:

— Иди сюда. — (Брови Лолы нырнули, как субмарины.) — Тебя придется нести.

Двери разъехались. Сначала я ничего не мог разглядеть. Слишком сильный контраст: светлый лифт, темный гараж и прямоугольник солнечного света на выходе с пандуса. Надо было носить Глаза. Но крики я расслышал отчетливо. До меня донеслись слова: «вон он» и «держите его».

Лола запрыгнула мне на руки. Я обхватил ее и ринулся в темноту. Дробный топот Контуров по бетону напоминал автоматные очереди. Лола выскользнула из моих объятий и пристроилась сбоку. Я до сих пор не понимал, насколько приспособился к Контурам: как наклонялся вместе с ними, когда они двигались; как узнавал по слабому щелчку на бедре об их готовности рвануть и необходимости компенсировать ускорение. С пассажиром такие вещи становятся намного труднее. Лола вцепилась в меня. Я придержал ее, затем Контуры увернулись от охранника, которого я даже не видел, и Лола, взвизгнув, перебралась мне за спину. Ее ноги сомкнулись у меня на поясе. Руки зажали шею в тиски. У меня заслезились глаза. Раздался шум, как будто на бетон обрушился металлический водопад, — звук, похожий на выстрелы из искрового пистолета, который я видел на прошлогоднем показе: оружия, по моему убеждению, не входившего ни в категорию «несмертельного», ни в разряд «нетравматического». Мы вырвались на солнечный свет. Лола переместилась вперед меня. Ее макушка билась мне в нос. Мы выскочили на дорогу, прижимаясь друг к другу, как вдрызг поссорившиеся влюбленные.

«В укрытие, — велел я Контурам. — Отнесите меня в какое-нибудь укрытие».

Спустя какое-то время мы остановились. Лола сползла с меня медленно и мучительно. Я увидел зеленую загородную улицу. Она выглядела странно, как будто явилась из телепередачи, и я сообразил почему: здесь я вырос. Контуры вернули меня в детство.

— У тебя кровь на подбородке, — сообщила Лола.

Я утерся рукавом. Крови было много. В основном, очевидно, из бицепса. Куда мне выстрелили. Куда мне выстрелили. Не новость, но меня снова накрыло. Я дрожал. Голова кружилась, меня бросало из жара в холод.

— Похоже, у меня шок, — проронил я. Точного определения не знал, но слово казалось подходящим.

Лола отошла на несколько шагов и села на траву. Казалось, она разглядывает свою обувь.

Я обхватил себя руками и стиснул. Интересно, кто теперь живет в этом доме? Может быть, если я постучусь, меня угостят какао и разрешат посмотреть телевизор.

— Ты эгоист, — объявила Лола.

Я взглянул на нее. Ее слова казались несправедливыми.

— Я не думал, что должен быть лучше всех. Я не считал, что это вопрос конкуренции.

Интересно, как поведут себя Контуры, если я упаду в обморок? Возможно, так и останутся стоять, пока я буду бессильно свисать с них.

— Ты хотел отомстить придуркам, которые обижали тебя в школе? Этим ты занимался?

Я прищурился. Странно, что Лола так сильно во мне ошибалась. Контуры понимали меня лучше.

— Мы призваны помогать людям, — сообщила Лола своим туфлям.

Действие тетродотоксина явно закончилось. Я решил вступить в спор. Первый поединок с девчонкой, не считая начальной школы.

— Я протезист, — сказала Лола. — Я даю людям органы.

— Скажи просто, что любишь Карла.

Она повернулась ко мне. В сумраке черты были чуть призрачными.

— Что?

— Ты любишь его. Карла и его новые руки.

— Карла люблю?

— Ф-фу… — произнес я, намереваясь начать этим некую фразу, но какую — забыл.

— Что?

— Раз так — ступай и выйди за него замуж.

— Ты спятил?

— Не, — буркнул я.

Голову повело. Все закружилось. В небе что-то пронеслось: птица или космический корабль. Мир набирал вес и темнел по краям. Я попытался рассчитать химические реакции, разгулявшиеся в моих венах, — взаимодействие адреналина, бета-блокаторов и анальгетиков, но уравнения ускользнули и перемешались. Что будет, если растворить формулу в формуле? Это был хороший вопрос.

«Чарли», — произнесла Лола. Я всматривался в нее, так как губы двигались, но беззвучно. Потом я понял, что звуки были, но я слушал не ту частоту в моей голове. Я откинулся в Контурах, взглянул на небо. Лола пыталась удержать меня в вертикальном положении.