Некондиционный (СИ)

Бой внезапно оборвался. Я не успел уловить момент, когда всё закончилось, меня отрезвил голос пилота в командирском канале – запыхавшийся, глухой, уставший:

- Прекратить огонь! Повторяю, прекратить огонь, враг уничтожен.

Рутланд выронил дробовик, обхватил голову ладонями и взвыл.

- Успокойся! – прикрикнул я, но он не слушал, поэтому помощника пришлось как следует пнуть ногой, приводя в чувство. - Всё! Всё кончилось! Ты жив!

Я лгал.

Всё только начиналось.

Департамент Полиции занимал тридцатиэтажное здание, стоявшее на самом высоком ярусе города. Под нами было несколько подземных уровней, запутанных, переплетённых друг с другом, никогда не видевших солнца. Раньше на верхних этажах Департамента ярко светились огромные буквы NCPD и стилизованный полицейский жетон, но сейчас здание было тёмным, как и весь остальной город. Кроме, разумеется, башни Нейрокорп – свет в ней так никто и не отключил, и исполинская игла светилась, как новогодняя ёлка.

Тут не было мародёров – видимо, боялись подбираться, опасаясь, что у полиции ещё остались козыри в рукаве.

- Выгружаемся! – скомандовал Теннант. - Патрульным и детективам занять оборону, SWAT приготовиться к штурму!

Хвала всем богам, что нас хотя бы не погонят на пули. Уверен, в здании приготовлено полно сюрпризов.

- Внимание! Говорит капитан Теннант! – кэп вышел на открытую частоту. - Мы не хотим кровопролития! Сегодня и так погибло много людей! Сложите оружие! Повторяю…

Разумеется, комиссар не мог остаться в стороне.

- А может быть, нам ещё штаны снять и булки раздвинуть? – прорычал он. - Вы трусы и предатели! Вы пропустили в город шваль, которая сейчас убивает и грабит! Вы этого хотели?

- А вы бросили нас умирать на постах, зная, что мы не сдержим натиска! Как бы вы поступили на моем месте? – парировал Теннант.

- Я был на вашем месте, когда был капитаном. А вы на моём – нет. И не можете знать, что именно я делал и с какой целью.

- К чёрту препирательства, – отрезал кэп. - Сдавайтесь. Мы не хотим крови.

- Поздно, капитан. Слишком поздно, – комиссар, видимо, отключился от канала, поскольку дальнейшие попытки вызвать его на разговор оказались бесплодными.

Копы уже занимали оборону на подступах к зданию, причём готовились отражать атаку с двух сторон. Мы поставили машины полукругом, в два ряда. Между ними оказалось достаточно пространства для того, чтобы уместить всю нашу ораву. SWAT занял позиции на подходах, прячась за укрытиями, держа оружие наизготовку и ожидая приказа. Я всё ещё сидел в командной машине и собирался поддерживать штурмующих пулемётным огнём. Вертолёты, принявшие на борт команды спецназа, лениво кружились вокруг здания, как акулы возле водолаза, которого собирались сожрать.

- SWAT! Готовность тридцать секунд. Парадный вход и первый этаж под прицелом! Огонь по команде!

Потянулось томительное ожидание.

- Огонь!!! – рявкнул капитан, и в тот же миг в здание Департамента полетели первые пули.

Я нажал на спуск и снова почувствовал, как пулемёт выплёвывает свинец, нагреваясь и дёргаясь в моих руках как живое существо.

Спецназовцы использовали дым, и все подходы к зданию заволокло густой тёмно-серой пеленой. Вертолёты зависли над крышей, тоже покрытой дымом, и высаживали команды SWAT.

- Прекратить огонь! Штурм, в атаку!

Спецназ скользнул вперёд – как всегда быстро, плавно и грамотно. Я не успел заметить, как они выпрыгнули из укрытий и рванулись к зданию – лишь смазанное движение, что-то вроде быстро промелькнувшей тени. Впрочем, возможно, что это и была тень или помехи в визоре.

«Ничего, скоро всё закончится», - успокаивал я сам себя.

Мы захватим здание Департамента, подвесим за яйца комиссара, выйдем на связь с Нейрокорп и предложим им свои услуги. Они просто не смогут нам отказать, ибо другой силы, способной утихомирить бунт, в городе просто нет. Хаос кончится, жизнь снова вернётся на круги своя. И об этом бунте лично я предпочту не вспоминать.

Первые вспышки в окнах – уже на втором этаже. Я следил за тем, как на мониторе появлялись подсвеченные цели, и стрелял по ним, помогая спецназу продвигаться вперёд. На крыше тоже дела обстояли неплохо – SWAT высадился и зачищал верхние этажи. В этом их здорово поддерживали вертолёты, утюжащие из пулемётов всё, что имело глупость пошевелиться. Операция шла просто отлично.

Рутланд более-менее расслабился, Теннант уже отдавал команды не дёрганым нервным голосом, а спокойно и деловито. Неразбериха и паника отступили. Мы все вошли в колею и просто делали свою работу.

«Скоро всё кончится… Скоро…»

И тут произошло то, чего никто не ждал. Ни я, ни Теннант, ни комиссар, который уже мог слышать из своего кабинета выстрелы и крики верных ему людей, безжалостно теснимых спецназом. Позже этот момент часто снился мне в кошмарах.

Башня Нейрокорп ожила.

Где-то в районе тридцатого этажа, который казался почти что подножием, настолько штаб-квартира Компании была высока, открылись невидимые ранее ворота, замаскированные под обыкновенные зеркальные окна. И оттуда, из темноты, резко выделявшейся на фоне ярко освещённой башни, высыпал небольшой рой серебристых вертолётов. Рубленая, хищная форма корпуса – ни дать ни взять какая-нибудь спортивная модель из числа тех, что так любят покупать толстосумы, не знающие, куда потратить деньги.

Никто точно не понял, что случилось, но это не помешало оценить ситуацию и сделать верные выводы. Мы попали в засаду.

- Это ловушка! – вскрикнул капитан Теннант, и тут же, словно в подтверждение его слов, здание Департамента сотряслось от взрыва.

Я сразу же, не дожидаясь приказа, развернул турель и открыл огонь по вертолётам, которые рвались к нам с нереальной скоростью. Кажется, ругался на чём свет стоит, матеря на все лады Нейрокорп, Департамент Полиции и заодно себя, как заварившего всю эту кашу. Впрочем, если бы я знал о том, что находится внутри вертолётов, то, не тратя время впустую, бросил бы пулемёт и тут же застрелился из табельного пистолета.

Мне удалось подбить одну из машин, и та, дымясь, совершила аварийную посадку где-то далеко от нас.

Я вполуха слушал рычание Теннанта, пытавшегося хоть как-то выправить положение, видел, как наши вертолёты на крыше принимают на борт немногих уцелевших спецназовцев, и стрелял, стрелял, стрелял до тех пор, пока пулемёт не раскалился, а патроны не закончились. Я был такой не один – все машины, имевшие на борту штатное вооружение, сейчас палили в воздух, пытаясь достать юркого противника, казалось, предугадывающего, куда мы выстрелим в следующий миг.

Теннант скомандовал эвакуацию, и машины, будто только и ждали этого приказа, сорвались с места, врезаясь, царапаясь бортами, мешая друг другу проехать, в отчаянном стремлении оказаться подальше от неведомой опасности.

Серебристые крохи пронеслись над нашей колонной на бреющем полете, но не стреляли. Как я понял позднее, нас не хотели уничтожать сразу: просто нужно было продемонстрировать Совету Директоров, на что способны новокопы, и всё, что происходило потом, было просто частью сценария, призванного показать обновлённое стальное правосудие Нейро-Сити во всей красе.

Полыхнула, заискрилась и взорвалась головная машина – теперь перекошенная, завалившаяся на бок, мешавшая проехать остальным. Уцелевшие транспорты пытались протаранить её, дабы вырваться наружу, но и их тоже подбивали, закупоривая выезд ещё сильнее.

Я перезарядил ленту и отчаянно палил в небо, изредка попадая в вертолёты, от которых пули рикошетили, не причиняя никакого вреда. Наши пилоты вступили в бой, но BFC-13 на фоне противника выглядели неуклюжими и слабыми.

Визор на мгновение заслонил пылающий хвост одного из наших вертолётов, рядом что-то взорвалось, заставив меня дёрнуться. Сердце выпрыгивало из груди, я чувствовал, что живу последние минуты, и отчаянно не хотел умирать. Рутланд что-то кричал, но мне было не до него – большой мальчик, сам разберётся со своими проблемами.