Мир-2 на телевидении Терры (СИ)

— Петер! Вы хотите сказать, что это заговор?

— Да, кто-то решил использовать в своих целях хаос, который устраивают посланцы Энлиля. У рейха много врагов…

Мы замолчали. У всех было, о чем подумать. Наощупь я нашел кувшин и отпил воды. Что же, теперь у меня был шанс почувствовать во всех подробностях то, что ждет меня после возвращения в столицу, если оно конечно теперь состоится.

Судя по спокойному дыханию, Карл и Асанте уже спали. Я же еще долго ворочался, пытаясь устроиться удобнее. Так, чтобы отбитые кости не так болели.

Орели бежала. Сначала она припустила как лиса перед стаей гончих, но уже через десяток минут сбилась на шаг. Немного отдохнув, она взяла более спокойный темп. Ботинки, которые ей дал хозяин лежали в заплечной сумке. Ее ступни не привыкли к глупой, мешавшей бегу и вечно трущей человеческой обуви.

Там же звякали оставшиеся золотые, конфискованные у Ратте. Сбоку был приторочен охотничий посох хозяина. Она понятия не имела, как им пользоваться. Да у нее и амулета накопителя никогда не было. Но крепкая палка под рукой на пустой дороге — это всегда хорошо.

Плащ мешал. Но она знала, что с ней могут сделать люди в городе, если узнают, что она презренная тиерменш. Поэтому же она старалась обходить деревни стороной, накрывая голову капюшоном. Когда высыпали первые звезды, она остановилась, чтобы попить из колодца.

До Брюгге было уже недалеко, может пару часов пути. Однако Орели никогда не забредала так далеко от поместья одна. Она боялась заблудиться.

Небольшая ямка между корней древнего дуба как нельзя лучше подходила для того что бы лечь там спать. Она расстелила плащ поверх кучи прошлогодних листьев, свернулась калачиком, накрылась своим пушистым хвостом и заснула.

В лесу она чувствовала себя как дома. Ей и в голову не могло прийти, что такая ночевка может быть смертельно опасной. О, для любого человека это была бы очень плохая идея.

Ближе к полуночи, когда луна стояла уже высоко, стая варгов, прошла мимо. Чудовищные волки долго принюхивались к потенциальной добыче. Юные Скольд и Хатти было бросились вперед, но Фенрир, вожак коротким рыком остановил щенков. В бистаа текла та же демонская кровь, что и в них, а волки никогда не убивают своих братьев и сестер. Орели не просыпаясь протянула руку и почесала за ухом третьего щенка — Фрею, нюхавшую спящую тиерменш. И они ушли. Последние из своего рода на земле империи Таира.

Бесплотный дух приблизился к спящей и начал медленно погружаться в нее. Он давно искал себе тело. Лишь прикоснувшись к ее разуму, он взвыл и загорелся призрачным зеленым пламенем и обрел небытие.

У-и-на-э-наг [15] пришел уже почти на рассвете. Я бы, конечно, для простоты повествования мог бы назвать его вампиром. Но Эанатум не имел ничего общего с молодыми выскочками, щеголявшими в роскошных плащах с красным подбоем. Корявый бородатый старичок в замызганной коричневыми пятнами тунике до колен, чьи глаза светились багровыми углями в темноте. Он не умел растекаться туманом. Он не смог бы зачаровать невинную девушку своим гипнотическим взглядом или превратиться в нетопыря. Зато отражался в зеркале и мог пересечь порог дома без приглашения.

Он был слаб, с точки зрения современников, не знающих в чем заключается истинное могущество. Но, благодаря своему уму, он был немертв до сих пор. За те байки, что он мог бы рассказать про времена расцвета Ки-ури и Ки-эн-ги, профессора кафедры истории Е.И.В. Гора V Академии Магический Искусств, продали бы душу Тиамат… И самое главное — он умел творить волшебство без маны.

Эанатум помнил еще Гильгамеша до его второго рождения. Едва увидев дроу в некрополе Кутал-лу, он сбежал «тропой теней». После двух сотен лет, проведенных в наказание в гробнице, его терзало любопытство, каким стал мир и, конечно же, Жажда.

Его до сих пор тошнило после того, как он выпил кровь козленка, и бистаа показалась ему идеальной жертвой. Он тихо приблизился, оскалив свои медные клыки. Сладкая, пьянящая кровь полукровки…

Трехметровая полупрозрачная фигура демонессы появилась перед ним. У-и-на-э-наг начал обходить ее по кругу. Дваждырождённым страх не ведом.

— Эанатум ки-сикиле иги-гина му-на-ду [16] — нараспев произнес он. Эта не была новомодная магия, требовавшая хитрых артефактов и доступная любой кухарке. Это было настоящее волшебство. Чудо.

Фантом плавился, меняя очертания. Вскоре перед ним стояла смуглая стройная женщина в длинной тунике. Она расширившимися от удивления черными глазами смотрела на свои тонкие изящные руки, как будто видела их впервые. Полные губы, нос с небольшой горбинкой. Каре коротких волос. Ошибиться было невозможно. Эанатум упал на колени.

— Инанна-куг нин-а-ни у-и-на-э-наг ур-мезе му-на [17] — прошептал он. Затем поднялся и взошел на тропу теней. Эту новость надо было сообщить Гильгамешу. Он заслужит, наконец, прощение за свой давний проступок!

— Тиерменш — унтерменш! Убирайся из города! — мальчишки кидали в нее комки грязи. К счастью им под руку не попались камни. Орели шипела от обиды и продолжала свой путь к управлению Тайной полиции. Порыв ветра совсем некстати сорвал капюшон с ее головы…

Прохожие оглядывались на странницу кто с брезгливостью, кто с отвращением, а кто-то и с любопытством. Мальчишки отстали только на площади перед магистратом, когда Орели начала стучатся в ворота.

Фельдфебель, один из охранявших меня до того, открыл ей калитку, не задавая лишних вопросов. Де Фризз тренировался во дворе. Она направилась к нему.

— Господин Вильгельм! Петеру срочно нужна помощь! Вы не знаете где господин Шрейбе?

— Пойдем, — он положил свой двуручник на козлы. — Что произошло?

Пока они поднимались на третий, долгое время пустовавший этаж магистрата, где временно расположился гауптман, Орели рассказывала. Вильгельм все больше мрачнел.

— Герр гауптман! — постучался он в дверь.

— Я занят, — раздалось из-за нее.

— Это срочно, герр гауптман! Новости от Петера фон Краузе! — дверь распахнулась.

— А, бистаа! Что там с твоим хозяином?

Пока Орели рассказывала, гауптман задумчиво смотрел в потолок. Часть его проблем решилась. Помогать мне — означало получить врага в лице Йоффе, и поставить свою жизнь под удар. С другой стороны, отказывать, таким образом мешая расследованию имперского судьи, тоже было опасно. Но сейчас ему, кажется, все-таки удастся усидеть на двух стульях!

— У меня нет времени сейчас! Повстанцы грабят амбары герра Шмидта в деревнях. У меня уже три пропавших дворянина. Пока я не получу подкрепление из Фридрихсбурга я ничего не смогу сделать. Убирайся бистаа с моих глаз!

Орели была готова заплакать от обиды. Она хотела выбежать, но вспомнила один из разговоров, который вел ее хозяин с Асанте.

— У меня есть золото! Вот! Вы же его любите! Возьмите! Она открыла сумку, достала лежавшие сверху ботинки и протянула ее Густафу. Тот скрипнул зубами и покосился на де Фризза. Чертова бистаа совсем не умела давать взятки… Однако, отказываться от почти семисот золотых — жалования за пять лет службы — он не мог. Особенно сейчас, когда большая часть его сбережений и вещей сгорела.

— Давай сюда! Откуда ты это украла?

— Я не украла! Я спасла! Крестьяне бы забрали себе деньги хозяина!

— Де Фризз! Под замок воровку, до выяснения! За попытку подкупа должностного лица. — От бистаа Густаф решил избавиться. Не было ее и все. Не добежала. И денег не было. И фельдфебель ничего не видел. Сотня золотых зрение затмевает только так! Или полтинника хватит? — Что уставился фельдфебель? В камеру ее!

— Так точно, герр гауптман! — Вильгельм схватил Орели за плечо и дернул за собой, почти волоком вытаскивая упирающуюся и скулящую от злобы, обиды и горя бистаа из комнаты. Едва дверь в кабинет захлопнулась, он наклонился к ней и прошептал на ухо.