Некондиционный (СИ)

Мы купили новую одежду взамен комбезов, которые было проще выбросить, чем отстирать, и вернулись к старой манере одеваться: брюки, чёрное пальто и рубашка с галстуком - у меня, и гавайская рубашка, штаны с кучей карманов и пуховик - у Глазастика.

Рутланд сказал нам не выходить на улицу. Смешно. Как будто в другом случае я не побоялся бы выйти. В который раз удивляюсь тому, насколько чист и стерилен мирок в центре Нейро-Сити. Словно попал на другую планету. Никакого мусора, снег чистят вовремя, продавцы в магазинах улыбаются, даже видя, что ты пьян как свинья.

Если бы я всё время жил тут, то, наверное, был бы уверен, что везде так: нет нищеты, насилия, донов мафии, ставших шефами полиции, и прочего, прочего, прочего, что уже давно ассоциируется у меня с Нейро-Сити. Настоящим, а не этим сказочным городом из стекла и металла, стоящим на руинах самого себя.

Где-то на вторую неделю такого вот растительного времяпрепровождения в нашу дверь постучали. Это было настолько неожиданно, что я в первый момент не понял, что делать, перепугался до полусмерти и потянулся к пистолету, приготовившись героически отстреливаться до последнего патрона. На столе зазвенела батарея пустых бутылок, некоторые упали на пол, но утонули в плотном и мягком ковре.

Глазастик посмеялся надо мной и пошёл открывать. Я пристроился за его спиной, слегка покачиваясь и пытаясь сфокусировать взгляд в одной точке.

За дверью стояла женщина, самая необычная из всех, что я видел.

Высокая, ростом явно больше двух метров, с сапфирно-синими стеклянными глазами и идеально лысым металлическим черепом.

Глазастик осмотрел её и спустя миг зашёлся хохотом.

- Ни слова, – прошелестел Азимов и, оттолкнув нас, вошёл в комнату, закрыв за собой дверь.

- А ты ничего так, – Продолжал зубоскалить бессмертный. - Надеюсь, теперь у тебя женское не только лицо, я соскучился по ласке.

- Просто заткнись. И да, женское у меня только лицо. В остальном я тот же, что и раньше. Так что у меня хватит сил надрать тебе зад, если ты не прекратишь смешно шутить.

- У ти бозе мой, какой страшный робот. Надеюсь, когда ты выйдешь из депрессии, то станешь веселей.

- А вот это было жестоко, – Азимов слишком по-человечески покачал головой. - Когда-нибудь я всё-таки тебя убью. И в тот момент буду впервые в жизни счастлив. Собирайтесь, – сказал он, поворачивая идеальное металлическое лицо ко мне. - Босс ждёт.

Я порылся в аптечке, закинул в рот несколько отрезвляющих таблеток, надел пальто и сказал, что готов. Глазастику тоже не потребовалось много времени. Мы покинули номер, пропахший табаком, алкоголем и нашими грязными носками, попрощались с тощим портье, для характеристики которого так и напрашивалось слово «холуй», и вышли на улицу. Азимов уселся (или уселась) за руль чёрной машины, пусть старой, но всё ещё выглядевшей достаточно презентабельно. Меня тут же бросило в пот из-за таблеток, и Глазастик брезгливо морщился, глядя на то, как с моего лба стекают солёные капли.

Мы въехали на третий ярус Нейро-Сити и толкались в плотном потоке машин на эстакаде, построенной на высоте десятого этажа. Я смотрел вверх – на терявшиеся в низко повисших облаках громадины кондоминиумов и офисных небоскрёбов. Их стены были абсолютно зеркальными и выглядели грязно-серыми скалами, над и между которыми сновали вертолёты, везущие толстые задницы богатых пассажиров к их Очень Важным Делам.

Почему-то стало очень тоскливо и немного страшно. Нас везли к Рутланду, и что за идея родилась в его стальной башке, поражённой вирусом революции, было пока неясно. С уверенностью можно было сказать лишь одно – что бы ни придумал наш Че Гевара, это в любом случае связано со стрельбой, кровью и риском для жизни. И этого осознания с лихвой хватало для беспокойства.

Азимов увозил нас из центра. Ну разумеется, место крыс – в их родной помойке, негоже светить своими уголовными мордами в хороших районах.

Над машиной проплыла исполинская махина Гейта, и мне стало легче. Тут, среди бесконечных заводских районов и людей, не привыкших улыбаться друг другу на улице, я был в своей стихии и не чувствовал себя дядюшкой из деревни, приглашённым в дорогой ресторан.

- Город счастья, – сказал нам Рутланд вместо приветствия.

Место встречи он выбрал чрезвычайно колоритное – итальянский ресторан, второй этаж, зал «тут не едят, а решают проблемы». Вся сцена будто бы сошла с экрана какого-нибудь старого фильма про мафию – интерьер, паста в тарелке Рутланда, да и сам наш босс, вырядившийся в костюм… Какой-то чёртов фарс. Я не знал, в какую игру он решил поиграть на этот раз, но мне это не нравилось.

- Что за город счастья?

- Новый район, на окраине. Очень дорогой по тамошним меркам. Его только-только начали заселять, и нам нужно посеять там панику.

Я вспомнил, что видел рекламу этого самого «Города», когда шёл к Кайре.

Кайра, Коромальди-отец, Лу… Бармен, которого стошнило при виде того, что я натворил с сынком местного дона. Боже, как же давно это было.

- Для чего? – деловито поинтересовался Глазастик, но Рут, подняв на него мрачный взгляд, дал понять, что это не тот вопрос, который он хотел услышать.

- Завтра вы поедете туда и заложите бомбу где-нибудь в людном месте. Да-да, старый добрый терроризм. Как в учебниках. Всё, что вам нужно знать – это здорово поможет нам в борьбе, – Морган переводил взгляд исподлобья с напарника на меня и обратно. - Взрывчатку вам даст Шеф-Шеф. Остальное – сами. Надеюсь, не надо объяснять, как сделать бомбу? – босс вопросительно посмотрел на Глазастика, тот кивнул.

- Не надо. Справимся.

Уже выйдя из ресторана, я спросил:

- Что это вообще было?

- Цирк, – пробурчал Глазастик в ответ. - Очередной цирк.

- Я думал, Организация борется за то, чтобы спасти людей, а не наоборот. Бомба в людном месте – это как-то не очень вяжется с идеями всеобщего блага и прогресса, как считаешь?

- Слушай! – Глазастик остановился напротив меня, тряхнув дредами, и дыхнул в лицо, обдав запахом нечищеных зубов. - Я – не босс, понятно? Я не знаю, какие цели он преследует. Мне, например, важно знать, что он – единственный, кто пытается хоть как-то свалить Нейрокорп, и то, какими методами он пытается это сделать, – несущественно!

- А если он захочет сбросить на город ядерную бомбу?

- …То я помогу ему это сделать, – ощерился напарник, - потому что я не вижу всей картины. Возможно, что ядерная бомба в центре – это единственный шанс хоть как-то сдвинуть всё с мёртвой точки.

- Отлично. Просто замечательно, – меня так и подмывало сказать Глазастику, что он – чудовище похлеще Рутланда. - Я предлагаю тогда заложить бомбу в больнице. Или на детской площадке.

- О боже мой, какие нежности, – зацокал языком напарник. - Надо будет – и на детской площадке заложу. Наше дело – выполнять приказы, иначе добрый дядя нажмёт на кнопочку и спалит нас ударом тока. Одни ботинки дымящиеся останутся. Прецеденты были, я их видел, зрелище малоприятное. Ты этого хочешь?

- Тьфу… Противно…

Занятно получается, офицер Морт. Вы развязали бунт полицейских для того, чтобы спасти людей с окраин от верной смерти, а теперь едете получать взрывчатку, чтобы их убивать. Если господь существует, то он точно не лишён чувства юмора. Своеобразного и извращённого.

Шеф-Шеф выдал нам несколько старых тротиловых шашек и всё суетился, порываясь рассказать, как правильно с ними обращаться, но Глазастик быстро его оборвал:

- Всё в порядке, приятель, ты же знаешь, я не первый год замужем. Иди дальше вари мет.

- Мет? – переспросил я позже, когда мы вышли.

- Ага. Это тоже одна из статей дохода Организации.

- Лучше б я этого не знал…

- Не надо меня разочаровывать, пупсик, – покосился на меня Глазастик. - Я думаю, что ты очень крутой коп, а ты с каждой такой фразой всё сильнее развеиваешь это впечатление.

Мне осталось лишь горько ухмыльнуться в ответ на «крутой коп».

Дорога до «Города счастья» заняла почти три часа. Глазастик скучал и всё время подшучивал над Азимовым, который в конце концов перестал отвечать и, что-то мне подсказывало, насовсем отключил слух.