Мир-2 на телевидении Терры (СИ)

«Я вобью в ваш хобот меченый гвоздь. Я внезапный и пугающий гость» — любил напевать он себе под нос. И вот уже два десятка лет как эта фраза никого не заставляла улыбаться.

Участие рейхинспектора ставило крест на всяких попытках спустить мое дело на тормозах.

Понервничав около часа, я выпил вина. Мы с де Фриззом посвятили остаток дня перезарядке артефактов. Вильгельм вызвал из увольнения еще троих жандармов. Так что в моем распоряжении оказался достаточно внушительный отряд. Вооруженные штурмовыми посохами, пистолями, защитными амулетами и зачарованными палашами мы вполне могли бы справиться с гномийской паровой бронемашиной, при условии, конечно, что кадровый рунный жрец не соизволит вмешиваться. Что уж говорить про охрану какого-то местного авторитета….

Я выехал в компании двух жандармов в полдень. Де Фризз с оставшимися стражами правопорядка уже должен был занять позицию недалеко от места покушения, где обосновались Асанте и Карл. «Атаковать» меня должны были, немного не доезжая до арендованного здания.

Поучаствовать в задержании мне не удалось. Когда мы добрались до места, все уже закончилось. На земле лежали два связанных бугая, видимо охранники, и тот самый гнусный тип, который был готов выложить тысячу золотых за мою голову. На его лице была напялена маска, что делало его похожим на злодея из второсортных романов.

Женщина, отдаленно напоминавшая Асанте, расположилась на передке его двуколки, весело махая ногами. В ней же, строча что-то карандашом, сидел постаревший лет на десять Карл. Очевидно, писал очередной отчет. Орели кормила лошадь сморщившимся после долгого хранения яблоком. Де Фризз протирал тряпицей свой короткий меч. Подъехав ближе, я увидел, что за двуколкой лежит труп с отсечённой головой.

— Он сопротивлялся при аресте, — ответил на мой невысказанный вопрос Вильгельм. Я, конечно, понимал истоки его кровожадности, но с этим надо было что-то делать….

— Почему до сих пор в маске? — я кивнул на человека в темном плаще.

— А я решила вас подождать, Петер! — сказала Асанте и спрыгнула с козел. Она подошла к связанному и полуоглушенному заклятьем дворянину. Повинуясь ее кивку, двое жандармов подняли его на ноги и достали изо рта кляп, а затем сорвали маску.

Нет, я не могу сказать, что застыл как громом поражённый. Это было даже логично, больше в окрестностях я еще никому не успел насолить… Я, в общем-то, и не удивился вовсе. В отличие от Асанте.

— День добрый, господин Вильянуэва, — сказал я.

— Отец! Как ты мог! — перебила меня Асанте.

Дело приобретало какой-то мелодраматический оборот. Я в задумчивости потер подбородок и отдал приказ:

— Грузите! Поедем в дом допрашивать. Не на дороге же этим заниматься.

Жандармы с пленниками остались во дворе, а мы расположились в просторной гостиной небольшого простого сельского дома с доном Вильянуэва.

— Рассказывайте, благородный дон, как вы дошли до жизни такой. Покушение на убийство действительного сотрудника тайной полиции, офицера имперской армии, и просто очень хорошего человека. — Де Фризз хмыкнул. Карл скрипнул карандашом, записывая протокол. Асанте мрачно смотрела на отца.

— Вы, ублюдок, бистолюб, хотели опорочить мою дочь! — выплюнул Хименес.

— Вы очень сильно заблуждаетесь. Я вот до сих пор не знаю, как от нее избавится… Да и вообще, будьте последовательны! Если я такой извращенец, то зачем мне ваша дочка?

— Для своих оргий! Вы хотели окончательно извратить ее детский разум!

В ответ я мог только вздохнуть.

— Какой же вы дурак, Хименес. Лучше бы подумали о том, какую карьеру может сделать ваша дочь, в кое-то веки направившая свои силы на что-то полезное! Я не боюсь сказать, из нее получится замечательный сотрудник! И о том, какие блестящие молодые офицеры с ней рядом! Кстати, Асанте, Карл уже сделал вам предложение? — Грифель карандаша в руке лейтенанта Морсера с хрустом сломался.

— Нет, господин оберст. Ему Энлиль в вашем образе запретил. — ответила за Карла Асанте.

— С Энлилем договоримся! — безапелляционно заявил я.

— Вы украли мою дочь. Вы оскорбили меня, своего гостя. Вы проклятый извращенец!

— Да далась вам эта бистаа! — Я уже начал злится. Наклонившись через стол, я схватил его за воротник. — Из-за вас, ублюдка, меня чуть не убили, но это ладно. Но ваша любимая доченька выжила, как и я, лишь чудом. Тиерменш спасибо скажите! — я не сдержался и отвесил ему хорошую пощёчину. Из ссадины, оставленной моим перстнем, потекла кровь. Выпустив пар, я немного успокоился и спросил — Юнкер, что мне делать с ним? Смотрите. Ему светит смертная казнь. Но я готов отпустить его. Если вы поручитесь, а он даст клятву.

— Я не знаю… — Асанте еще не пришла в себя. Она смотрела на отца. И на какое-то краткое мгновение там проскользнула такая ненависть… мне казалось, что она сейчас сама прикончит его. — Отпустите его, пожалуйста, Петер. Я ручаюсь за него.

— Клятва! — я повернулся к Хименесу. Я видел, что он борется с собой. Как его неверящий фанатичный разум семейного тирана трещит под напором фактов.

— Всеми богами клянусь… — начал он.

— Нет, по всей форме, пожалуйста, — вмешался Карл и Вильгельм кивнул. Его свидетели. Если надо они найдут его, клятвопреступника, и в посмертии.

— Лу-Хименес дингир-эне-ра лу-иним-ра нам-эрем-ме у-му-ба [13]… - запинаясь Хименес начал выдавливать из себя слова древнего языка некромантов Ки-эн-ги. Языка первой человеческой цивилизации, правившей от океана и до океана. Наверное, только я видел Орели натянутую как струна, застывшую в углу изваянием, повторяющую слова клятвы на эме-саль, женском языке Ки-ури. Мягкая волна магии обняла нас. Не той современной, пышущей жаром фойерболлов и молний, а древней, незаметно менявшей судьбы.

— Орели, принеси вина! — попросил я, когда все закончилось. — Вы знаете, дон, вы мне даже польстили. Назначить награду в тысячу золотых за мою голову было очень щедро!

— О чем вы говорите? — понурившийся Вильянуэва сидел и смотрел на свои руки. — Я договорился на двести. Да и то посредник говорил, что половину заберет себе в качестве комиссии.

— Так… — А вот это было уже интересно! Или Ратте изначально не собирался ничего платить исполнителям, или Вильянуэва был не один, кто жаждал моей смерти. — Хименес, вы свободны, не покидайте пока поместье, вдруг у Густафа будут вопросы. И подумайте хорошо, вы чуть не совершили большую ошибку… — поникший дон Вильянуэва вышел из гостиной. — Асанте, Карл, вы знаете, как связаться с этим вашим Ратте?

— Да, конечно, господин оберст. — ответил Карл.

— Прекрасно! Мы сейчас немного отдохнем и отправимся к нему в гости.

— Хозяин, вы не голодны? — Орели незаметно для меня появилась с подносом, на котором стояли тарелки с рагу, исходившим дивным запахом. Все-таки бистаа знали толк в кулинарии.

— Нет, спасибо! — Отказался я.

— Зря вы отказываетесь, Петер! — сказала Асанте. — Очень вкусно! Орели нас вчера угощала.

— Спасибо, Аса, — ответила засмущавшаяся бистаа. — Я очень старалась. Самых жирных и сочных крыс отловила. — Асанте с трудом подавила рвотный позыв и вскочила из-за стола.

— Вот видишь, Асанте, я же говорил, что это не кролик! — с довольным видом успел сказать Карл ей в спину.

— Ну, если никто не хочет, то я, пожалуй, себе двойную порцию положу - де Фризз между тем лихо орудовал вилкой. — Прям ностальгия по первому году службы, когда мы на месяц в заброшенной гномийской крепости в горах застряли. Дроу выслеживали. К нам тогда тоже тиерменш прибился. Готовил замечательно все что летает, бегает и ползает. И без малейшей капли волшебства.

Обратный путь занял у нас почти втрое больше времени. Мне не хотелось ехать обратно через город. Господина Ратте, я думаю, не порадовала бы новость о моем благополучном возвращении. Так что к складу, где он обосновался, мы вышли уже далеко за полдень. Я хотел было отправить Орели в гостиницу, но потом подумал, что с нами ей будет безопасней, чем тащиться в одиночестве через весь Брюгге.