Пионерск (СИ)

Нас.

Андроидов.

Человеческий разум удивительно гибок — в этом одновременно его сила и слабость. Он способен выборочно запоминать и забывать мельчайшие фрагменты событий, усиливать или ослаблять впечатления и оттенки смыслов — и все это лишь для того, чтобы сохранить психологический комфорт хозяина. Андроиды на такие тонкости неспособны. Для них воспоминания о вчерашнем дне — или событиях десятилетней давности — настолько же ярки и живы как и восприятие текущего момента.

Можно сказать, что мы живем одновременно в прошлом и настоящем. Кто-то завистливо щелкнет языком, но я бы не советовала завидовать. Наиболее упорным советую проснуться утром и быть не в состоянии разобраться, какое событие из десятка произошло раньше, и есть ли между ними причинно-следственная связь.

Иногда это выглядит как сумасшествие; дни в «Совенке» похожи друг на друга, меняются только лица гостей. Цели гостей не меняются никогда. Сперва это, конечно, сбивает с толку, но потом ты привыкаешь.

Не думать о днях, сливающихся в сплошное цветное солнечное колесо.

Не хотеть от отчаяния вырвать пластиковое сердце из чертовой силиконовой груди.

Не стараться выбраться из замкнутого круга.

Нас создавали не для того, чтобы мы могли выбраться. Теперь я это знаю.

Новый день приходит как судорога; легко накладывается на календарь смазанных дат. Я открываю глаза в снежно-белой постели своего домика, который делю с мрачной кладовщицей Женей, и несколько секунд беспомощно гляжу в потолок. Мысли спутаны, словно кто-то развесил в черепной коробке долгие мерзкие полосы паутины, сплетенной обезумевшим мутантом. Где я? Когда я?

Это происходит сейчас, в настоящем, или я все еще живу в собственных не очень-то счастливых воспоминаниях?

К черту мысли. Помощнице вожатой Славяне предстоит много работы. После быстрого утреннего туалета и разминки я успеваю на площадь и провожу линейку. Отправляю отряды на завтрак. Встречаю очередной автобус с новичками: «Доброе утро, ребята! Добро пожаловать в наш замечательный дружный лагерь „Совенок“! Меня зовут Славя, я помогаю новичкам, обращайтесь, если есть вопросы. Надеюсь, вам у нас понравится!»

Рутина. Липкий маслянистый поток. Я ненавижу его.

Интересно, с каких пор у меня появились такие чувства? Когда обычную ворчливую активность притупила эта усталая ненависть?

С другой стороны, это положительный знак. Теперь я, пожалуй, могу быть уверена, что нынешняя я — это я настоящая. Какой-никакой, а прогресс.

— Славя!

А вот и еще один знак. Не слишком приятный, зато безошибочный.

Семен. Сосредоточенный и довольный.

— Что-то случилось? — говорю я громко. Вокруг меня течет лавина новичков, полных ожиданий и нерастраченной спермы. Не самое удачное время и место.

— Нужно поговорить, — парень морщится, его, видимо, посещают те же мысли. — Можно… переместиться куда-нибудь поспокойнее?

Пляж сейчас занят старожилами, прикидываю я. Спортплощадка? Есть вероятность, что там играют в футбол. Лес? Остров? Нет.

— Это сейчас прозвучит очень странно, — говорю я. Не будь ситуация серьезной, обязательно бы улыбнулась. — Но… в общем, пошли в баню.

Семен выглядит ошарашенным.

— Ч-что?

Забавно, наверное, это выглядит со стороны. То есть слышится. Отличница, комсомолка и просто красавица зовет приглянувшегося соколика на интимные развлечения! Вот так! И никаких гвоздей!

Черт, что я несу…

— Ну, у нас тут в лесу имеется баня, — объясняю, восстановив контроль над речью. — Небольшая, стоит уединенно. Там тихо, спокойно, можно расположиться с комфортом, и никто не подслушивает. Плюс недалеко.

Лицо Семена приобретает осмысленное выражение.

— А если ты попариться собирался — то это зря, ее протапливать нужно несколько часов для начала, — добавляю я, и парень снова тушуется. Вот такая я безжалостная — то ли генетическая предрасположенность, то ли развитой навык дал о себе знать.

— Давай тогда в баню, — ровным голосом произносит Семен, и мы отправляемся в путь. Парень и девушка на романтическом променаде — что может быть естественнее?

Гам утреннего лагеря постепенно остается позади, под ногами мелькает тропинка, сосны смыкаются над головами все теснее. Одуряюще пахнет хвоей.

— Денис его зовут, — неожиданно говорит Семен, и я спотыкаюсь. — Я тут побегал немного, поговорил с ребятами, потянул кое-какие ниточки…

— Да ты знаменитый манипулятор! — звонко восхищаюсь я. — Гипнотизер даже. Как Вольф Мессинг и Анатолий Кашпировский. Какие, интересно, ниточки ты успел протянуть за полтора дня-то, признавайся?

— Ну, разные, — сдавать контакты парень определенно не хочет. — Этот Денис один фиг приметный экземпляр, на него уже давно многие косятся.

— Что, даже остальные го… даже остальные ребята в отряде?

— Ага, они. Говорят, он отморозок какой-то. Неприятный тип.

Это уж точно.

Мы выбираемся на полянку. Сосны расступаются, давая ей место, и лишь укоризненно качают верхушками — не одобряют моего поведения, наверное. А я и сама его не одобряю.

Посреди полянки стоит невысокий компактный сруб; сделан он не особо искусно, с упором на функциональность, но искусство здесь и не требуется. А функционирует он вполне сносно, я проверяла.