В гостях у спящих. Лесовик (СИ)

Внезапно открылась капсула. Это что, уже два часа прошло? Да нет, быть того не может!

— Евгений Георгиевич, уже восемь часов. Столовая открылась. Вы бы сходили, позавтракали. Ато проснулись-то давно… — после слов Александры Олеговны желудок словно проснулся, издал протяжный вой, заставив меня немного смутиться, — Вот видите, ваш живот со мной солидарен. Идите в столовую и срочно порадуйте себя чем-нибудь вкусненьким.

По пути мой живот возмутился ещё пару раз, едва не распугав окрестных птиц и пару местных котов. Столовая приветствовала меня вкуснейшими ароматами молочных каш и омлета. Не став заморачиваться, набрал себе всего по порции, ещё прихватив запеканку и оладушки ос сметаной. Когда я расправился с предпоследним оладушком и схватился за последний, в столовой появился Толик. Он за последние несколько дней осунулся, похудел, появились мешки под глазами. Еду он накладывал, не выбирая, брал первое попавшееся. Переживает, похоже… Внезапно это подтолкнуло меня к мысли, почему я не переживаю? Ведь деда я любил, а со смертью его смирился практически сразу. Не было этого периода самобичевания, посыпания головы пеплом, да и просто траура у меня как такового не было. Почему? Неужели я такой плохой внук? Почему я принял это как данность, влез в какую-то игру, начал там ерундой страдать, где мои эмоции? Что со мной не так? Ведь прошло всего ничего — полтора месяца, а я уже и думать забыл о том, что умер мой самый близкий, а по сути, даже единственный родной мне человек. От этих мыслей мне стало не по себе. Может я и правда ненормальный какой-то?

Толик опустился с подносом за соседний стол. Я пошёл за добавкой. Трёх порций каш и одной омлета явно было недостаточно. Взяв ещё порцию рисовой каши и запеканку с оладушками, присел к Толику. Тот ел молча, жуя почти не глядя, да и не пережёвывая толком. Глотал еду почти как утка.

— Толик, ты себе желудок испортишь.

— А? Что? — внезапно встрепенулся тот и его взгляд сфокусировался на мне, — О! Жендос, а ты как тут очутился?

— Присел, вот и появился, — немного грубовато вырвалось у меня, но я поспешил исправиться, — Ты где витаешь-то? Ты же ничего вокруг не видишь, небось даже не знаешь какую кашу сейчас лопаешь!

— Кашу? — он растерянно посмотрел в тарелку, — Действительно, каша. Овсянка, надо же… Никогда не любил овсянку… А мама в детстве всегда меня ей пыталась накормить, говорила, что это самая полезная каша.

— Правильно говорила. Овсянка действительно самая полезная. Так что с тобой?

— Да понимаешь, все мысли сейчас об игре. Целиком там. Постоянно изучаю новые способы самосовершенствования. Мне же деньги нужны, вот я и пытаюсь там как-то себя прокачать. Причём хорошо прокачать. Ты знаешь, некроманты оказываются довольно сложным классом. Надо знать анатомию, уметь оперировать с кожей костями и прочими составляющими человеческих и не только тел. Ведь некромантия это не только оживление мёртвых, но ещё и химерология и использование ядов. Ты знал что трупный яд относится сразу к двум категориям ядов одновременно: животным и бактериологическим? А в зависимости от концентрации он может быть как отравляющим, так и заражающим. Парализующим правда не может, но на этот счёт у некросов свои фишки есть. Ты знаешь, я раньше даже и не представлял, что внутри человека всё так совершенно продумано. Почти ни одно лишней части нет, всё для чего-то да предназначено. И кстати, знаешь, что человеческая кожа, вымоченная в морской воде приобретает довольно неплохую эластичность и прочность?

— Толик, мы в столовой! У меня сейчас завтрак обратно полезет, — взмолился я, прерывая поток знаний, выплёскиваемый собеседником на меня.

— Ох, прости, не подумал. Но ты знаешь, это всё настолько занимательно и удивительно. Мне кажется, что я начинаю понимать, откуда в нашем мире в своё время появлялись все эти магии вуду, чёрная магия и так далее. В момент переход любого существа из живого состояния в мёртвое, кажется, что сможешь в любой момент повернуть этот процесс вспять. И в игре это почти удаётся. Тело действительно оживает, в реальности-то это, ясен пень, не выйдет. Но в виртуале, управляя этими эманациями магии смерти, ощущаешь себя таким живым, словно до этого никогда и не жил. Это завораживает, правда завораживает.

— Толик, может тебе к психологу сходить?

— А? — Толик опять вынырнул откуда-то, — Де нет, что я там у неё забыл. Со мной нормально всё. Всё хорошо, забей, всё — тип-топ!

— Давай всё же сходим к Алесандре Олеговне, мне тоже к ней как раз надо заглянуть.

— А тебе туда зачем?

— Да у меня вчера вечером с капсулой ерунда какая-то творилась, вот она меня сегодня и тестирует всего на случай протечки мозгов в капсулу. А ещё техника обещала заслать, мою капсулу проверить.

— А чего у тебя с капсулой? Коротнуло что ли?

— Да нет, там какая-то непонятная хрень вообще произошла. Меня в игре магией долбали, камни к специальному костюму присоединяли, для повышения сопротивления, так что-то в этот момент капсулу лихорадить и начало.

— А сам ты себя как в этот момент ощущал?

— Как-как! Хреново. Как себя ещё можно ощущать, когда тебя поджаривают молнией, постепенно повышая напряжение или когда сгораешь заживо или замерзаешь, льдом покрываясь, или когда в брюхе какие-то твари начинают поедать тебя изнутри. В общем, приятного ничего не было. Хотя, постой, вру. В конце по мне пропустили лечебное заклятье, так вот оно было весьма приятным, я бы даже сказал чересчур.

— Я даже знать не хочу, как ты смог это всё вытерпеть. Это же нереально. Я как-то попал под огонь, так мне мало не показалось, хотя длилось это всего пару-тройку секунд. Но зачем тебе все эти сопротивления? Ты что, танк?

— Да я и сам пока понять не могу, кто я. Вроде рейнджер.

— То есть? Как это ты не можешь понять, кто ты? Класс у тебя какой?

— Извини, Толик, но мне сказали, что лучше о своих характеристиках никому не говорить. С тех пор я никому своих характеристик не рассказываю.

— А, так ты тоже из этих…

— Из каких-таких этих?

— Из параноиков, которым кажется, что все вокруг только и жаждут узнать особенности их неповторимого билда, будто ничего важнее в жизни нет.

— Наверное ты прав, есть у меня определённая степень паранойи. Но и на это у меня есть весьма веские основания.

— Ну да, ну да… Не хочешь говорить — не надо, заставлять не буду. Я бы даже сказал, что не очень-то и хотелось. Сам разбирайся, кто ты есть и кем хочешь быть. А я пожалуй пойду и дальше некроманствовать.

— А психолог?

— А что психолог? Пусть себе психологией занимается в своем кабинете. Я её не трогаю, а она меня, и всем — хорошо.

— А может, всё-таки сходим, пообщаешься с ней?

— Нет, я — пас. Мне и так неплохо. Ладно, бывай…

Толик ушёл, оставляя меня в размышлениях, сказать ли Александре Олеговне о его закидонах или не стоит. Лучше всё-таки рассказать, наверное. Толик, может, после этого на меня и обидится, но для его здоровья точно лучше будет. Решив так, я пошёл обратно к психологу. В приёмной встретилась мегера по имени Жанна, прошипевшая что-то неразборчивое в мой адрес. Наверное, что-то вроде: «Ходют тот всякие, а потом ложки пропадают…» У неё, наверное, желчный пузырь очень неслабо увеличен в размерах, ведь откуда-то же она берёт столько желчи, чтобы выливать её на окружающих. В этот момент открылась дверь, оттуда вышла Александра Олеговна в сопровождении какого-то мужчины. Увидев меня, она обрадовалась:

— А вот и ваш клиент, сходите к нему в номер и проверьте капсулу, показания-то с неё я уже сняла, но этого явно недостаточно.

— Надо — осмотрим, — флегматично заявил мужчина, после чего повернулся ко мне, — Пошли, что ли?

— Постойте, Александра Олеговна, — психолог уже было скрывшаяся за дверью, выглянула обратно.

— Да?

— Вы не могли бы с Толиком пообщаться, а то он как-то чересчур серьёзно набросился на некромантию, меня даже несколько напугал своими разговорами.

— Обязательно поговорю, спасибо! И ещё, загляните ко мне завтра, нет, лучше послезавтра ближе к вечеру, надеюсь, к тому времени удастся выяснить что-то по вашему вопросу.