Броня Бедствия (ЛП)

— Когда мы спали в тени южного столба, я видел сон… в нём кто-то, очень похожий на меня, но не я, пошёл по тому же маршруту, что и мы, и вошёл во дворец…

Он всё ещё не мог вспомнить подробности того сна. Но когда он увидел ту иллюзию, двигавшуюся вперёд по брусчатке, ему удалось смутно вспомнить и то, чем закончилась та сцена.

Харуюки положил руку под ноги недоумевающей Ардор Мейден и осторожно поднялся, прижимая её к себе. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что вокруг безопасно, он потратил остатки энергии на последний прыжок.

Но он прыгнул не влево, ко входу, а вправо — к решётчатому окну, пятому слева от дверей.

Приземлившись точно перед красной деревянной решёткой, он опустил Утай на землю. Та сделала шаг вперёд, обернулась и покачала головой.

— Я думаю… оно не откроется. И сломать его, наверное, тоже нельзя. Практически все такие окна с точки зрения системы являются неразрушимыми запертыми объектами…

Она говорила правду. Если обычные дуэльные поля Брейн Бёрста похожи на уровни в файтинге, то неограниченное нейтральное поле имело гораздо больше ролевых элементов, выводящих на первое место приключения и тактические бои. На обычных полях большинство объектов с лёгкостью разрушалось, но на неограниченном поле всё было далеко не так просто. В RPG запертым дверям нужен соответствующий ключ. Так было и в этом мире — если не открыть дверь каким-либо способом, то пройти через неё невозможно.

Но Харуюки лишь кивнул Утай, а затем ещё раз осмотрел окно.

Он протянул к нему руку, ухватился на красную перекладину, помолился и потянул руку назад.

И… решётка на окне повернулась вокруг своей оси.

— …! — ахнула Утай. Её багровые глаза широко раскрылись от удивления.

Ей было отчего удивляться. Эти окна запирались металлическими защёлками в нижней части. Но защёлки на этом окне были убраны. С точки зрения системы его можно считать открытым.

Ардор Мейден молча подошла к соседнему окну и протянула к нему руку. Она попыталась открыть его тем же образом, но перекладины не поддались. Очевидно, что кто-то был здесь до них и открыл это пятое окно изнутри.

— Ты узнал, что это окно открыто… из того же сна?.. — тихо спросила Утай, вернувшись обратно, и Харуюки кивнул.

— Да… во сне кто-то просочился сквозь него… и открыл замок.

— Это случайно не тот же самый человек, что сломал печать на южных вратах?

— Этого… я не знаю. Но, по-моему, такой сцены в моем сне не было… и у этой фигуры не было меча… — неуверенно ответил Харуюки, отчаянно копаясь в воспоминаниях, но речь всё-таки шла о сне.

В памяти всплывали лишь хаотичные фрагменты, которые он не мог даже расставить в хронологическом порядке. Возможно, ему могли бы помочь «программы для записи снов», которые разрабатывали сетевые операторы, но, увы, сторонние приложения в Брейн Бёрсте можно запускать лишь на «базовом ускоренном поле», также известном как синий мир.

Более того, оставался ещё один вопрос — действительно ли это был сон?

Ведь сны рождаются из собственных воспоминаний человека. А значит, он не должен был видеть во сне того, чего не знал сам. Но Харуюки ещё никогда не проникал внутрь Имперского Замка. А раз так, откуда у него взялись воспоминания о том, что это окно открыто?..

В этот момент с восточной стороны донеслись тихие звуки, и Харуюки тут же повернул голову в их сторону.

Звук шёл со стороны узкой тропинки, ведшей от длинной белой стены в сад осенних деревьев. Приближался патруль самураев. Стены дворца они патрулировали нечасто, но время очередного обхода настало, а значит, им нужно двигаться дальше.

Быстро переглянувшись, Харуюки и Утай кивнули друг другу. Отступать они не собирались. Харуюки просунул голову в неизвестно кем открытое окно и убедился, что внутри нет никаких Энеми. Затем он тут же проскользнул внутрь и помог пролезть в него Ардор Мейден. Закрыв окно обратно, они быстро пригнулись под ним.

У окна послышались тяжёлые шаги направлявшегося ко входу патруля. Остановившись у дверей, Энеми развернулись и вновь ушли на восток мимо окна.

— Фух… — в очередной раз вздохнул Харуюки.

Они ещё раз переглянулись, после чего стукнулись кулаками и улыбнулись.

Наконец-то…

Им удалось проникнуть не только в Имперский Замок, о неприступности которого ходили легенды, но и в его дворец. Они находились совсем близко к самому сердцу Ускоренного Мира.

Впрочем, увы, они были почти уверены в том, что кто-то уже побывал здесь до них. Более того, если человек, сломавший печать на Вратах Судзаку, и человек, отпёрший окно — разные люди, то выходило, что до них посетили это место аж два аватара.

Но если им и суждено узнать, кто это сделал, то ответ на этот вопрос лежит в глубинах дворца. Да, коридоры дворца наверняка охраняют ещё более опасные Энеми, чем снаружи, но другого выхода нет.

Харуюки на мгновение зажмурился, а затем тихо спросил Утай:

— Так… сколько реального времени прошло с тех пор, как мы погрузились?..

— Внутри прошло около семи часов… или двадцать пять тысяч двести секунд. Делим на тысячу, получаем двадцать пять секунд.

— Ясно… значит, семпай и остальные уже секунд двадцать как вернулись с поля. Сколько нам ещё осталось ждать до отсоединения кабеля?

— Если они поторопятся, то отключение займёт у них секунд тридцать. Это ещё десять секунд реального времени… выходит, у нас осталось два часа сорок пять минут, — моментально ответила Утай, демонстрируя отточенные навыки.

Харуюки, который до сих пор не научился пересчитывать в уме реальное и ускоренное время, кивнул.

— Либо мы дойдём до конца, либо умрём на полпути. Нас устроят оба исхода. Идём, Мей. Кажется, правая сторона безопаснее.

Он встал на колено и протянул Утай руку…

Но та лишь смотрела на него багровыми глазами, не отрывая взгляда.

— ?.. — Харуюки удивлённо склонил голову.

Утай со смешинкой в голосе объяснила:

— Ку-сан, с тех пор как мы пришли сюда, ты стал казаться таким надёжным и уверенным. Прямо… как мой старший брат.

Эти неожиданные слова резко перегрузили сознание Харуюки. Глаза его забегали, а голос сбился на фальцет:

— О, ого, Мей, так у тебя брат есть? В каком он классе?

Но Утай не ответила. Вместо этого она приняла протянутую ей руку и поднялась. На лице её появилась ещё одна улыбка, показавшаяся ему печальной, и она сказала:

— Пойдём. Я не знаю, выживем мы или нет… но я готова доверить тебе свою жизнь, Ку-сан.

— …Хорошо.

Отбросив в сторону сомнения, Харуюки кивнул.

Он сам предложил проникнуть во дворец. А значит, именно он должен защищать Утай. И тот факт, что она была гораздо сильнее его как бёрст линкер, был совершенно не важен. Он готов защищать её ценой своей жизни, чтобы не дать ей снова попасть в бесконечное истребление…

Убедив в этом самого себя, Харуюки начал идти по деревянному коридору. В ушах послышались отзвуки тихого голоса:

«Слушай, братик Харуюки. Если кто-то из нас… или мы оба потеряем Брейн Бёрст…

Мы ведь полностью лишимся воспоминаний друг о друге…»

Эти слова — не очередные обрывки сна. Их он слышал два дня назад, 16 июня, в воскресенье. Вернувшись с Конференции Семи Королей, проходившей на обычном поле в восточном саду императорской резиденции, Харуюки вдруг встретился у себя дома со Второй Красной Королевой Скарлет Рейн, Кодзуки Юнико. Слова принадлежали ей.

В тот день она выглядела напуганной. Хотя, нет, если речь зашла о возможной потере Брейн Бёрста, то она однозначно чего-то боялась.

Но чего? Разве Нико, Монохромной Королеве, девяточнице, управлявшей значительной частью Ускоренного Мира, есть кого бояться? Она обладала Усиливающим Снаряжением невообразимой мощи, в совершенстве освоила Инкарнации типа «Увеличение Радиуса Атаки» и «Увеличение Мобильности». Пожалуй, она смогла бы даже сбежать от Судзаку без посторонней помощи.

Хотя… в реальности Нико лишь шестиклассница, и, возможно, ей действительно иногда становилось страшно. Кроме того, полгода назад, во время инцидента с Бронёй Бедствия ей пришлось лично казнить своего собственного родителя, Пятого Хром Дизастера Черри Рука. В реальности Рук — один из крайне немногих друзей этой девочки, живущей в школе-интернате. Но теперь он потерял воспоминания о Брейн Бёрсте и перевёлся в далёкую школу. Удивительно, как Нико умудрялась не казаться одинокой после всего этого.