Отечественная война 2012 года, или Цветы техножизни

Полуобвисшая девушка исполнила приказ в точности и дверь впустила их в лифт.

В кабине не было панели с кнопками этажей, только сенсор карточного считывателя.

– Это мне не шибко нравится, – пробормотал Сержант, проводя чип-картой медсестры перед сенсором. – Но, думаю, мы договоримся.

В этот момент световая вспышка заставила его моргнуть и ругнуться.

– Это всего лишь попытка опознания. Отпечатка вашей радужки в базе нет, возможно потому что вы – новенький. – Мелодичный бесполый голос исходил непонятно откуда, вернее от акустической решетки, вделанной в стенки лифта. – А что вы так удивились, больной? Я кибероболочка всего этого режимного лечебного заведения. Итак, почему вы не спите?

– Медсестра ведет пациента Грамматикова на хирургическое отделение, – доложил Сержант. – Я – просто сопровождающий, поддерживаю парня, чтобы не упал. Он совсем плох.

– Да, эта девушка – штатная медсестра, идентификационный номер Омега-Ноль-Два, опознание совершено по интракорпоральной радиометке.

Лучик света ударил и в глаз Грамматикова, аж тот подпрыгнул.

– Добрый день, Андрей Андреевич. Оптический анализ крови, протекающей через сосуды сетчатки глаза, показал, что у вас несколько повышенная температура. Обнаружены и маркеры, свидетельствующие о приеме болеутоляющих средств. Как вы себя чувствуете?

Сержант пребольно пихнул Грамматикова и тот вяло подтвердил:

– Мне нужен хирург.

Кибероболочка, как будто поразмыслив еще немного, двинула лифт вверх и остановила на третьем этаже.

– Вы должны вначале поставить в известность главного врача. Он до сих пор на работе.

– Ладно, Грамматиков, выходим, главный так главный, – прошипел Сержант. – Бери красотку под руку и двигай с ней впереди меня в виде «сладкой парочки»…

Сестра теперь висла на руке Грамматикова, то и дело норовя упасть. При столь тесном контакте, весила она уже не как субтильное создание, а как приличный мешок картошки. Зато никаких сигналов не источала, отчего Грамматиков ощущал постыдную радость.

Мимо по коридору продефилировал какой-то врач, но, похоже, не обратил внимания на «сладкую парочку».

– Грамматиков, ты видишь, сонные девушки не такая уж редкость в нашем медштабе. А теперь стоп. Мы оказались в точке бифуркации, – сказал Сержант у двери с надписью «Главный врач. Краснопольский А.М.».

Дверь открылась и сержант втолкнул сестру и Грамматикова в кабинет. Затем шагнул сам и закрыл дверь.

Доктор Краснопольский поднялся из-за стола. Хорошо упитанный мужчина немалого роста.

– Милочка, что с тобой? – спросил он с забавным западнославянским акцентом.

– Не что, а кто. Статуя командора уступила мне место в очереди, – Сержант выдвинулся из-за девушки и помахал стволом.

– Я знаю, пациент, что этот пистолет не настоящий, вы вырезали его из дерева на занятиях трудотерапией и покрыли микросхемной краской, имитирующей текстуру металла.

– Конечно, док, – охотно согласился Сержант. – В нашем заведении принято дурачить друг друга.

Через минуту после начала «приема» для доктора Краснопольского случилось непредвиденное. Его голова была зажата между полом и ногой Сержанта на манер сэндвича.

Сестра обмякла на стуле, а Грамматиков почувствовал, что у него нет сил не то, что на драку, но даже и на крик. Наверное потому, что ему стало смешно. Ввиду немалых габаритов доктора казалось, что на полу лежит яйцо бронтозавтра.

– Я достаточно крепок, как вы наверное уже заметили, поэтому могу надавить посильнее и причинить вам довольно неприятные ощущения, – сказал буйный псих Сержант. – Или, может, вы не чувствуете боль?… Кстати, Грамматиков, не вздумай рыпнуться, иначе я сверну доктору шею.

– Что вы хотите? – проскрипел Краснопольский, явно страдающий от неудобства своего положения.

– А ничего особенного. Просто вы позвоните сейчас на пост охраны внизу, распорядитесь, чтобы человека с моим именем выпустили наружу. Вы тут хозяин-барин, вас послушают. Это же обычный офисный этаж без особой охраны, а не отделение, набитое буйными антисоциальными психами.

– Но у меня телефон в другом кабинете.

– Звоните с мобильного, который у вас в кармане, потом пришлете мне счет.

– Хорошо, только отпустите мою голову.

Краснопольский уселся за стол, приглаживая волосы. Достал из кармана мобильник.

– Даже не пробуйте включить видеокамеру у мобилы, – предупредил Сержант, заодно шаря в карманах доктора и поправляя ему воротник. – И чтоб я видел ваши руки. Сейчас у всех нормальных людей есть скин-коннекторы, не правда ли.

Позаимствованную у доктора жевательную резинку Сержант положил к себе в карман, а кредитную чип-карту перебросил Грамматикову, мол, теперь и ты в доле.

– Хорошо, хорошо, – доктор попытался избавить свой ворот от руки Сержанта. – Больной… Дружище, зря вы так. Вы же на пути к выздоровлению. Мы еще не закончили корректировку вашей психики. Мы вытащили из вялого апатичного состояния, но чтобы снова стать членом нашего гармоничного свободного общества – надо еще поработать. Вы слишком агрессивны.

– Агрессивность – это не болезнь, – сказал Сержант, опасно застыв у доктора за спиной, отчего тот инстинктивно пригнул голову и положил одну руку на затылок.

– Да, да, конечно, но это симптом болезни. Война как будто не закончилась для вас…

– Чего ты гонишь, Краснопольский, это просто воспоминания. Короче, звони.

– Выслушайте меня, ради бога. Личина героя становится сильнее вас, она захватывает ваше «Я». Существование этой личины, во многом непохожей на вашу подлинную личность – результат действия компенсаторного механизма. Вместо тех реальных врагов, которые побили нашу армию, вы выдумываете каких-то сказочных демонов…

– Это у тебя сказки дедушки Фрейда, – Сержант дал доктору легкого подзатыльника, а тот хоть и скривился, однако продолжал разлагольствовать.

– Скорее дедушки Юнга. Так вот, компенсация – функциональное уравновешивание чувства неполноценности при помощи компенсирующей психологической системы, которую можно сравнить с компенсирующим развитием одних органов при неполноценности других органов.

– Нехорошо, доктор, обзываешься, – сказал Сержант и с чувством повторил подзатыльник. – У меня пока все органы на месте.

– Ваша психика создала эту личину в силу определенных психотравматических причин. И если ваша личность ищет способы скорейшего излечения и перехода к нормальной жизни, то личина продолжает воевать, она словно не знает, что война закончилась бесславным поражением с сухим счетом…

– Как это с сухим? – желваки на скулах Сержанта заиграли твердостью. – Ничего еще не закончилось, док. Поэтому конкретные пацаны хотели опустить Грамматикова, а твоя медсестра-демоница собралась меня грохнуть сегодня…

– Вот еще один симптом, больной, – радостно воскликнул доктор Краснопольский. – Эта девушка имеет отличный послужной список. У нее прекрасные умелые руки…

И тут Грамматиков заметил, что медсестра делает ему какие-то знаки. Даже не руками, а глазами. Он прекрасно чувствовал ее глаза, и что-то в его теле уже отзывалось на них. Медсестра как будто предупреждала, что сейчас что-то произойдет.

– Этими прекрасными умелыми руками она еще недавно дырявила головы наших партизан. Можешь мне поверить, Краснопольский. Глянь-ка на ее «трудовые» мозоли. Тасканием горшков таких мозолей не заработаешь. А вот стрельбой из автомата…

И тут свет погас, одновременно раздался крик Сержанта «суки, порву». Грамматиков слышал грохот мебели, звуки ударов и падения тел.

Сзади открылась дверь, но тут же массивная тумбочка разнесла оконное стекло. С протяжным воплем кто-то вывалился из окна.

Грамматиков оглянулся назад – в дверном проеме стояло двое санитаров и явно не могли еще приспособиться ко мраку. Какое-то тело лежало около подоконника – судя по габаритам, доктор Краснопольский.

Грамматиков сделал шаг вперед, привстав на тело доктора и опираясь на подоконник, выглянул наружу.