Reconnect. Два мира

   И были ночи, когда Луна подходила к полной фазе, и когда золото сменялось холодным серебром, и серебряными листьями таинственно стучали в стекло яблони, и где-то в саду обязательно должны были водить хоровод феи из прочитанной перед сном сказки, а цикада в углу под шкафом радостно им подпевала...

   Воспоминание было ярким. Одно из самых ярких, что пришло из детства и осталось, пожалуй, на всю жизнь; маленькая дверца в запретную страну, дверца, которую не можешь открыть, но можешь подглядеть в замочную скважину...

   И такими же яркими были сны, в которых эта дверца появлялась.

   Иногда настолько яркими, что, скользя на грани яви и сна можно было чуть-чуть задержаться и вообразить, а, вообразив - поверить, что дверца открылась; что открывшиеся глаза увидят золотую россыпь на вытершихся старых обоях.

   Но человеку-то не дверца в сказочную страну нужна. А отдушина. Даже не отдушина... подкоп, в который можно сбежать из камеры под названием "серая обыденность".

   Сбежать далеко. И надолго.

   А началось это всё не вчера, и даже не "несколько лет назад" как обычно говорят в интервью представители "Трайтека".

   Всё началось в тот далёкий зимний вечер, когда на студенчекой вечеринке познакомились молодые таланты, Кирилл Сёмгин и Антон Ярославов. Познакомились, поговорили, пожали плечами - у собеседников нашлось довольно поводов для споров, а споры те ввиду сложности характеров молодых людей были не столь уж безобидны - и... продолжили общаться в свободное время.

   Описывать, как сложилась их дружба, нет нужды. Достаточно сказать, что оба доверяли друг другу в степени, достаточной для разглашения секретов личного плана, к тому же поддерживая друг друга: материально и морально (и можно ещё заметить, что когда Антон женился, Кирилл частенько "прикрывал" шашни товарища от ока бдительной супруги).

   Для Кирилла студенческие годы закончились, почти не начавшись: закончив школу экстерном, он и высшее образование получил так же быстро, да ещё и не одно. Антон доучился нормально, потом пошёл наёмником в армию, Кирилл тогда уже работал в исследовательскои институте, шло время, но ниточка, протянувшаяся между двумя людьми, всё не рвалась.

   Когда Антон вернулся, поучаствовав в нескольких "военных конфликтах", и вынес оттуда - кроме шрамов и специфических изменений психики (какими неизбежно обзаводится любой воевавший человек), неколебимую уверенность, во-первых - в себе и своих силах, и - во-вторых - в необходимости изменения существующего миропорядка. Но миропорядок мог подождать, а тем временем Антон связался с Кириллом, сманил его из института и занялся бизнесом в сфере высоких технологий, раскрутив некоторые идеи всё того же Кирилла и беззастенчиво пользуясь всеми связями, какие успел приобрести.

   Для поколения Арины то прозвучало бы странно, но обладатели многих из лиц, мелькавших на дорогих государственных приёмах и экранах телевизоров, в начале пути своего мелькали среди кустов и маскировочной сетки, а лица те были измазаны в "камуфляже". Поколение, родившееся и проведшее юность "в осаде", когда страна сживалась с осознанием простого факта: мы живём на войне. Неудивительно, что завершить эту войну стало делом многих.

   Союз из Антона, Кирилла, кирилловских идей и антоновских связей оказался более чем плодотворен. В каком-то смысле, это был даже гениальный союз.

   Кирилл в чём-то и был гением: к двадцати годам имея первое высшее образование и незаконченное второе, он любил и умел учиться, и разбирался в таких сферах, какие нормальному человеку и в голову не придёт совместить - идеи у него были исключительно новаторские - но совмещение неизменно вело к чему-то, на чём можно было заработать. А гениальность Антона выражалась в том, чтобы найти, кому это можно продать.

   Но первой по настоящему гениальной идеей, которую Кирилл ухватил за хвост (хоть она и выросла на базе разработок для военных служб) стала идея доработки голографических дисплеев, необходимость изготовления которых к тому моменту уже назрела, но производство всё никак не могло выйти на массовый уровень. Низкое качество, сложность технологии, дороговизна...

   И вдруг - стереоразвёртка.

   Название, подцепленное из какого-то фантастического романа, действительно фантастическая вещь, ставшая вдруг реальностью. Ожившая мечта старика Спилберга и героев его "Звёздных войн" - настоящие голограммы, рисующиеся непосредственно в воздухе, без кошмарных стеклянных шаров и колб, набитых аппаратурой.

   Сложнейшая в разработке технология, но при этом неожиданно дешёвая в производстве. Как те шариковые ручки, которыми пишут на орбите американские космонавты - примитив за 10 миллионов долларов (тем временем русские и писали, и пишут обычными химическими карандашами). Проверки, доработки, первые опытные экземпляры - казалось, проект висит на грани провала - и новые доработки, и, наконец, первый промышленный дисплей стереоразвёртки, фотографии которого в течении нескольких часов облетели весь Земной шар.

   Это был прорыв в будущее. Но потребовалось время, прежде чем все заинтересованные компании осознали - будущее поджидает их прямо за порогом.

   НАСА использовало стереоэкраны для создания карты траекторий запущенных спутников, исследовательские институты - для симуляции погодных процессов, проектировочные бюро крупных концернов - в своих разработках... А затем стерео постепенно начало проникать во все сферы жизни: медицина, реклама, обучение, кино и телевидение, наконец, компьютерные стереомониторы.

   То был фурор, сравнимый по масштабам только со стоимостью контрактов, которые посыпались на Антона, да может ещё с пьянкой, которую по этому поводу закатили товарищи. Впрочем, даже алкогольные пары не помешали сработать знаменитой антоновской торговой гениальности: технологию они не продали никому. Только лицензии на использование готовых продуктов. А производство комплектующих деталей и окончательная сборка - под эгидой своей корпорации.

   Вот так и зарождалось то чудовище, что с течением лет воздвиглось в башню из серого стекла, камня и бетона, с аршинными буквами по фасаду и сияющим логотипом "Трайтека" на крыше.

   Но Станциям тогда ещё не суждено было родиться.

   Имена родителей Антона для нас не важны, достаточно лишь вкратце упомянуть их.

   Его отец (военный лётчик) погиб в одной из ранних войн - так называемых "Чеченских компаниях" - когда Антон ещё не ходил в школу. Мать (менеджер-промоутер) во второй раз вышла замуж за владельца небольшой строительной компании, который достаточно хорошо относился к мальчику и поддерживал его, когда то действительно требовалось. Оба они прожили относительно тихую жизнь и живы до сих пор, но никто из них никогда не был знаком с родителями Кирилла.

   В истории же семьи Сёмгиных потрясения следовали за потрясениями, а накал страстей ничем не уступал ранним детективам престарелой Дарьи Донцовой.

   Где и когда именно родился Кирилл, остаётся неизвестным. Его собственные попытки раскопать эти данные, предпринятые в зрелом возрасте, результатов не дали: все следы вели в некий детский дом, архив которого погиб во время эвакуации из Минеральных Вод. Известен лишь дальнейший путь мальчика по просторам России, приведший его к Сергею Марковичу Сёмгину (имя которого для нашего повествования играет некоторую роль) и его первой жене (имя которой как раз-таки не важно). Женщина не могла иметь детей, а через несколько лет скончалась от рака.

   Скрывать факт усыновления от следующей жены не имело смысла, но для всех остальных он никогда не афишировался. Поэтому родившийся у Сергея Марковича и Александры Павловны собственный сын Вадик никогда не подозревал, что старший брат ему не кровный (считалось, что у них только разные матери).