Точка невозврата

Из разбитой губы потекла кровь. Странно, но оплеуха отрезвила. Пелена спала.

– Куртку. Сними, – раздельно произнес Стас.

Кажется, она испугалась. Не нового удара, а его поведения вообще. Посмотрела ему в глаза и стала стаскивать с себя куртку.

– Рукава закатай.

Она подчинилась.

Так и есть. Круглые пятнышки, в центре точки.

Сколько роликов крутится по телевидению с предупреждениями – как определить наркомана. Это следы инъектора – со сканером, который сам находит «трассы» и посылает иглу в нужное место. Таким инъектором обычно колют не героин, а более сильный его модификант.

– Трэдл?

Она кивнула головой – глядя в сторону. То ли стыдно, то ли страшно. Скорее всего, второе.

– Ты что творишь? – спросил Стас. – Ты о малой подумала? О матери?

– Да что ты можешь понимать?! – крикнула она. – Думаешь, легко вот так жить, когда…

Истерику он выслушивать не собирался. Новый удар оборвал крик.

Несколько секунд Стас размышлял, потом набрал Куратора.

– Алло.

– Да, Стас. Что случилось?

– Мне нужна помощь. Точнее, не мне… моей знакомой.

В трубке кашлянули, но перебивать не стали.

– Она на наркоте сидит. Кажется, уже система.

– Героин? – сразу же спросил Куратор.

– Трэдл.

Пауза.

– Стас…

– Я знаю. Но это близкий мне человек. Я никогда не просил тебя о помощи, справлялся сам, а теперь…

Преувеличил, конечно. Но ведь действительно не было такого, чтобы он звонил и что-то просил.

– Дело не в этом. Одного лечения недостаточно. Даже если я смогу прислать спеца, на нее поставят десяток детоксикаторов и очистят организм, все равно в девяти из десяти случаев к трэдлу возвращаются. Особенно если это система.

– И вы не можете помочь?

– Нет, Стас. Мне очень жаль… но можешь с ней попрощаться.

– А если бы это был я?

Снова пауза. И тем же самым спокойным и ровным голосом:

– Тогда мы бы попрощались с тобой. И… и со мной.

– С тобой?

– Это был бы мой провал. Ты можешь делать все что угодно. Пить, курить, трахаться… но, если ты сядешь на трэдл и я вовремя это не обнаружу, я потеряю работу, а ты потеряешь все. Рабы не годятся на роль инкубаторов.

Теперь замолчал Стас. Куратор терпеливо ждал, не отключался.

– Пришли спеца, – сказал Стас. – Один из десяти ведь выкарабкивается.

– Стас, мы уже говорили на эту тему. Я не могу использовать ресурсы проекта на посторонних людей. Я сказал тебе, что если я смогу, а я…

Короткая пауза. Словно обрыв соединения – и сразу же восстановление связи. Тот же ровный голос:

– Спец прибудет через двенадцать минут. Жди.

Куратор отключился.

Стас повернулся к Дашке. Та лежала на животе, спрятав лицо в руках.

Звонок в дверь раздался через двенадцать минут.

И тут Стас вспомнил, что не упоминал в разговоре о своем местонахождении.

Сны. Сны продолжали сниться – теперь, после снятия, они стали какими-то тусклыми, очень запутанными и невнятными. Куратор сказал, что это остаточные явления, подсознание работает с памятью.

Странные они были, эти черно-белые картинки.

Кинофильм прошлого века. Сериальный вариант – бесконечные кусочки чьей-то истории, каждая серия имела свою концовку и сообщала, что будет продолжение.

Не хотелось писать, не зная, чем это закончится.

Он исправно записывал все сны – все, которые ему удалось запомнить. Как правило, сумбурно получалось, хаотично. Часто бывало так – просыпался, лежал с закрытыми глазами, вспоминая сон, а потом открывал глаза, и все сразу же забывалось.

Словно память подвергали корректировке.

А детоксикаторы, похоже, помогли. Во всяком случае, после того, как Дашка сутки пролежала у него, облепленная браслетами и обколотая транквилизаторами и витаминами, она дала слово, что больше не притронется к наркотикам. Спец, вернувшийся на следующий день за оборудованием, отвел Стаса в сторону и предупредил, что за ней надо следить.

Спец ушел, Дашка долго пытала Стаса, желая выяснить, кто это был и что у него за новые связи.

Он не отвечал.

Стас еще раз обратился за помощью к Куратору – попросил помочь Дашке с работой. Сразу же сказал, что не требуется связей и всего такого, достаточно просто нормальной работы.

Куратор помог. Дал телефон, Дашка позвонила по нему, устроилась помощником ландшафтного дизайнера в какую-то фирму. Зарплата не ахти какая, но все же.

В какой-то мере он был рад тому, что смог помочь – неважно, Дашке или нет, просто смог помочь человеку. Но постоянно чувствовал какое-то неудовлетворение. Чувствовал, но не мог его объяснить.

Куратор сообщил, что скоро будут ставить последние обновления.

Оставалось несколько дней гулянок. Несколько дней свободной жизни. Отпуск подходил к концу. Потом – работа.

Надо отоспаться как следует.

«Феррари» делает модную машинку объекта на первом же километре трассы восточного направления. В окно я показываю ему средний палец. Я знаю, что сейчас он кричит в переговорник ведущей машине сопровождения, чтобы те убрались в сторону.

Информация на дискере оказалась верной – он любит скорость, но у него очень плохо это получается. А он себе в этом признаваться не хочет.

Довольно глупо для него так подставиться – но, в конце концов, у каждого есть свои слабости, даже у профи. Может, и у меня есть какая-то слабость, о которой я никогда не задумывался и которой точно так же когда-нибудь воспользуется другой Наемник.

Но сейчас я охотник, а дичь моя бежит в ловушку, даже не подозревая об этом.

Откуда ему знать, что под капотом моей «Феррари» установлен прошитый двигатель из «Юнайтед Норд Моторс». Откуда ему знать, что сейчас я заблокирую его связь с охраной, создав на их частотах «неожиданные помехи». Откуда ему знать, что на шинах его «диаблы» уже давно установлены «хлопки». Откуда ему знать, что мне всего лишь надо показать ему татуировку, а потом нажать одну или две из четырех кнопочек на пульте и одна или две шины лопнут, отправляя его машину туда, куда мне нужно. Туда, где его уже не спасут ни охрана, ни подушки безопасности…

Мост через ущелье Дьявола.

Там ведутся строительные работы. На второй половине моста сняты оградительные щиты, лишь пластмассовые столбики толщиной в руку с робкими предупреждающими знаками расставлены в нескольких местах.

И кого волнует, что там ограничение по скорости в двадцать километров?

Даю ему догнать меня и сразу же вырываюсь вперед. Стрелка на спидометре плавно подходит к делению сто двадцать в тот момент, когда мы оба выезжаем, а точнее, вылетаем на мост.

Все-таки, что ни говори, а немцы не такие сообразительные, как мы. Наши ремонтники уже давно наставили бы на дорогах «полицейских» или просто разбросали бы мусор так, что и на двадцати километрах ехать не захочется. А здесь… Три полосы в каждую сторону. Чистый и гладкий пластоасфальт – едва ли не на роликах можно кататься. И практически нет движения.

Я держу объект на коротком поводке, давая ему добраться до меня, но не выпуская вперед. Если бы наша гонка затянулась на несколько минут, он бы все понял, как проигравший в карты внезапно понимает, что его раскатал более опытный шулер, что если ему когда-то и везло, то только потому, что так хотел катала.

Но наша гонка должна закончиться сейчас, и мой палец ложится на кнопку стеклоподъемника, чтобы опустить тонированное окно.

Он равняется со мной, я вижу, как он несколько раз поворачивает в мою сторону голову, чтобы увидеть, с кем он сейчас гоняется.

Он не сможет сразу узнать меня, это исключено.

Он все поймет, когда я подниму руку и покажу ему татуировку «Сантаны» на моем запястье.

Руку с пультом в ладони.

Переднюю правую и правую заднюю. Одновременно. Я столько раз тренировал этот прием, что сбоя не будет. На такой скорости машина вылетит с моста как из пушки.

И даже если не вылетит – на такой скорости даже от киборга ничего не останется.