Слуга царю...

анированное «на бумаге» и успешно начавшееся путешествие на этом застопорилось.

Во-первых, Волга, в отличие от более южного Дона, вскрылась только недавно и по вспучившейся грязно-бурой воде временами величаво проплывали целые горы серого ноздреватого льда, медленно несомого течением из неспешно освобождающихся от зимних оков верховьев в Каспийское море, и поэтому желающих плыть вверх по течению с риском пробить днище о «плавучие рифы», кроме как на специально оборудованных судах, находилось немного. Во-вторых, выяснилось, что совершенно неожиданно для этого, еще прохладного, времени года педантично заботящиеся о своем здоровье немцы объявили карантин якобы из-за угрозы распространения холеры, занесенной, как всегда, персидскими кораблями в соседнюю Астрахань. На самом деле, если верить шепчущим по углам всезнающим сплетникам, маркграф Лебербурга просто принял «асимметричные меры» против повышения тамошним ханом-самодуром таможенных тарифов, резко снизивших активность перевозок вверх по течению. В-третьих, финансовое состояние путешественников оставляло желать лучшего, и это еще мягко сказано…

Чтобы снять номер в приличной гостинице на те гроши, которые остались после наполнения бездонных карманов таможенных хищников хана Церен-Дондуки, нельзя было и мечтать… Но так как «средний разряд» отсутствовал вообще, ютиться приходилось в настоящей трущобе, кормя полчища ненасытных, словно ханские опричники, клопов, оправляя естественные надобности в антисанитарных условиях (вернее — вообще при полном отсутствии условий), ежечасно рискуя подцепить ту самую пресловутую холеру. В питании путешественники тоже вынуждены были целиком перейти на местную кухню, ни разнообразием, ни удобоваримостью не отличавшуюся. Единственным достоинством местного «отеля» являлась его близость к порту и возможность первыми увидеть судно, направляющееся в нужную сторону. Самым же тягостным для обоих мужчин, вынужденных проводить дни в бездействии, было абсолютное отсутствие спиртного, за употребление которого, по законам шариата в местной редакции, полагалось публичное забивание виновного камнями насмерть, точно так же, как и за супружескую измену (жены, естественно, а не мужа) или намеренное искажение имени и титула «просвещенного» монарха.

Целыми днями напролет валяясь на кишащих всяческой мелкой и мерзкой живностью древних тюфяках в «отдельном» номере, отделенном от остальных таких же плешивым от возраста ковром непонятной расцветки, висящим на веревке, мученики дремали по очереди, потягивали кальян, арендованный у хозяина за астрономическую цену в три пула, и, за неимением других занятий, травили анекдоты. Попутных плавсредств не наблюдалось…

— Интересно, сколько мы еще будем торчать в этой богом забытой дыре? Вы случайно не знаете, пан Пшимановский?

Поляк оторвался от чтения своей рукописи, продолжать которую был не в состоянии по причине исписанных уже вдоль и поперек листов, подумал с минуту и пожал плечами. Иного ответа от него Владимир не ждал:

— Вот и я