Чаша гнева

ловно ставшее союзником сарацин, поливало дорогу смертоносным жаром.

Второй день выдался еще хуже. Только к вечеру войско вступило в пределы Галилеи. Горы здесь тоже были, но не такие дикие, и ощущался дующий с моря, с запада, прохладный ветер. Бесплодные ущелья и холмы сменились оливковыми рощами и виноградниками, часто встречались селения, вокруг которых зеленели квадратики возделанных полей.

– Сейчас будем останавливаться, – проговорил брат Анри в тот момент, когда отряд выехал на широкую луговину перед рекой. – Это Кишон, он впадает в море у Хайфы.

И действительно, от головы колонны, где виднелись лошади магистра и всех бальи, донесся звук трубы, приказывающий остановиться. Стих стук подков, не слышно стало топота ног пехотинцев и скрипения колес обозных телег.

В тишине и неподвижности воины ждали, пока маршал Ордена в сопровождении знаменосца не выберут место для часовни. Как только оно было определено, засуетились оруженосцы, натягивая шатры. Рядом с походной часовней, у реки, встал круглый шатер магистра, рядом расположились палатки маршала и командора Иерусалимской земли. И только когда был поставлен обширный шатер лекаря монастыря, по рядам разнеслась команда:

– Располагайтесь, сеньоры братия, во имя Божие!

Робер спешился, ощущая, что тело его, хоть и привычное к долгой скачке, все же негодует по поводу слишком длительного пребывания в седле. Лейтенант отряда, в который был зачислен молодой рыцарь, уже занял место, и туда спешили оруженосцы, таща палатки рыцарей и колышки.

Вскоре лагерь стал напоминать огромную мастерскую. Слышался стук молотков, одна за другой возводились палатки. При этом все совершалось в совершеннейшем порядке, без суеты и толкотни. Каждый из лейтенантов знал, где должен располагаться его десяток, и никто не стремился занять чужое место. Если бы не река, лагерь образовал бы правильный круг, но из-за водяного потока пришлось обойтись двумя его третями.

Снаряжение вскоре было помещено внутрь палаток, кони развьючены и привязаны, и над лагерем пронесся новый крик, порожденный могучей глоткой знаменосца:

– За поленьями!

Оруженосец Робера, печально вздохнув, взял топор и, отвязав одну из вьючных лошадей, направился с ней к центру лагеря. Спину животного он покрыл попоной.

Пережидая время вынужденного безделья – пока дрова будут привезены и ужин сварен, Робер подсел к брату Анри, чья палатка стояла по соседству.

– А почему мы не идем на помощь Жослену? – спросил молодой рыцарь. – Ведь его замок осажден?

– Ты хорошо разглядел Крак де Монреаль? – вопросом на вопрос ответил де Лапалисс. – Осаждать его, как и прочие крепости Горной Аравии – сущая морока! Быстро взять не получится, а длительная осада очень сложна по причине отсутствия воды и фуража {[126]} . Так что Храмовник просто отсидится за высокими стенами, выжидая, пока мы не вышибем сарацин из Галилеи. Когда это случится, те из неверных, что атаковали Трансиорданию, уйдут сами…

– А если не вышибем?

– Тогда Жослену