Мавзолей для братка

нтом, не ожидавшим награды за столь «исчерпывающую» информацию, второй золотой – португальский муадор. – Ты мне очень помог…

– Спасибо вам, монсеньор! – крикнул пропойца, вновь обретя дар речи, когда входная дверь уже захлопнулась за уходящим благодетелем. – Если что еще нужно будет – я тут всегда после шести вечера!.. Да и после одиннадцати тоже… – пробормотал он, поочередно пробуя золотые на зуб. – Утра…
* * *

«Всё пропало… – Низко опустив голову, Георгий брел по Новому мосту, не обращая внимания на проносящихся мимо всадников и лениво ползущие, скрипучие крестьянские телеги и богатые кареты. – Как говорится: мой адрес – не дом и не улица, мой адрес… Вся Франция, короче. Что же в Прованс теперь ехать? А где он – этот Прованс? А вдруг его не в Прованс понесло, а, скажем, в Нормандию? В Пикардию? В Гасконь? В Лотарингию?.. Всё. Гиблое дело. Придется всё-таки возвращаться и находить общий язык с помоечниками…»

В спину что-то сильно толкнуло, отшвырнув к каменному парапету, и над ухом раздался разъяренный голос:

– Куда прешь, деревенщина! Не видишь: люди едут! Прочь с дороги!..

Возница, сидящий на облучке кареты (без герба на дверце, следовательно – какого-то разбогатевшего буржуа), возмущенно орал еще что-то, но бархатные занавески на окне дрогнули и приоткрылись буквально на два пальца.

– Ты что, Гастон, не видишь, что чуть не задавил служителя Господа? – возмутился невидимый пассажир. – Закрой сейчас же рот! Не сердитесь на нас за это, святой отец. – По плитам моста, звеня, покатился новенький тестон. – Примите лучше скромное пожертвование кающегося грешника…

И карета покатилась дальше.

А Жора, приоткрыв рот, мучительно пытался понять: действительно ли крохотная ручка, мелькнувшая на миг в окошке, была мохнатой или это всего лишь игра сознания, утомленного долгими поисками.

– Стойте! Погодите! – откинув капюшон и приподняв подол рясы, припустил он за каретой, благо в Париже наступил «час пик» и все транспортные средства, за исключением верховых, плелись со скоростью пешехода. – Подождите меня!

Как назло, пробка перед каретой со странным пассажиром несколько рассосалась, и Арталетову пришлось не только пересечь по мосту реку в непривычном для себя темпе, но и пробежать часть набережной. Лишь возле самого особняка Колиньи экипаж замешкался, не в силах разминуться в узкой улочке с телегой золотаря (оба возницы старались не задеть друг друга, но по совершенно разным причинам), и запыхавшийся путешественник настиг его, намертво ухватившись за колесо.

– В чем дело, святой отец? – недовольно повысил голос хозяин кареты. – Вам мало тестона? Насколько я помню, францисканцы – нищенствующий орден. С каких это пор они взяли моду брезговать скромными подношениями добрых католиков?

И тембр голоса тот же. Разве что лексикон несколько иной, но ведь Кот всегда свято следовал заветам, хорошо известным всем конспираторам, и легко мог преображаться…

– Сейчас же отпустите наше колесо! – высунулась из окна кареты круглая ушастая