Если смерть проснется

бидно, но затем он смирился — пусть! Он, Войча, теленок, он ничего не понимает в делах державы, не ведает, как ею править, как судить и вести переговоры с соседями. Но он — Кей, и ему ведом Кеев закон. А закон не знал исключений. Его отец, славный воитель Жихослав, погиб, не надев Железного Венца, и Войчемир, его сын, навсегда отстранен от наследования. Рацимир хочет стать Светлым, нарушив волю покойного отца, но Войча ему не соперник. Валадар, Сварг и, конечно, малыш Улад, если он все-таки не погиб, вот кто имеет право на власть. Почему же умирать ему, Войче?

Войчемир вздохнул, осторожно потрогал раздувшуюся щеку и тяжело встал, понимая, что надо как следует размяться, поприседать, проделать привычные упражнения. Все тело ныло, отказываясь двигаться, но Войча заставил себя встать в стойку. Итак, в левой руке — сабля, в правой — меч. А теперь — к бою! Удар слева… Справа… Еще раз справа… Копье…

Несколько раз Войче казалось, что сверху за ним наблюдают. Наверное, так оно и было. Страже, конечно, интересно, жив ли еще Кей Войчемир. Может, и братан Рацимир интересуется, как там Войче в холодной сырой яме? Ладно, смотрите! Удар слева, теперь — прямо в грудь! Упасть, перевернуться, вскочить… Еще раз, еще…

В такие минуты исчезала боль. Войче начинало казаться, будто он на свободе, что он снова в холодном Ольмине, где Хальг Лодыжка, его суровый наставник, поднимал молодого Кея с рассветом, заставляя обливаться холодной водой, а затем брать в руки меч — настоящий, тяжелый, казавшийся к концу тренировок совершенно неподъемным. «Учись, учись, маленький глюпий Войча, — приговаривал в таких случаях наставник. — Ты еще вспоминать злого старого Хальга, который учить тебя как жить и умирать на этот проклятый белый свет!» В те годы Лодыжка вовсе не казался старым — суровому сканду не было и тридцати, но для Войчи наставник казался древним, как седые скалы его далекой холодной родины. И теперь Войчемир был благодарен сканду, учившему его жить и умирать. Вот только даже всезнающему Хальгу не приходило в голову, что его ученик встретит смерть не от вражеского меча, не от стрелы а от полуночного мороза. И умрет не на поле битвы, а здесь, в грязной холодной яме, брошенный сюда за невесть какую вину. Интересно, где сейчас Лодыжка? Знает ли он, что сталось с его маленьким глупым учеником?

Впрочем, отвечать на эти вопросы было некому, как некому было рассказать Войче, что творится на белом свете, живы ли братья и хотя бы какой сейчас день? Вначале Войча не догадался вести подсчет, потом спохватился, но поздно

— безмолвная стража не отвечала даже на такой простой вопрос. Оставалось догадываться, что вересень уже прошел, и листопад прошел тоже, значит на дворе костерник, и уже совсем скоро полетят белые мухи. Жаркое лето осталось где-то далеко и вспоминалось теперь, как сказка. Да и было ли это? Навий Лес, черно-желтая Змеева Пустыня, залитый лунным светом Акелон… Может, это сон, приснившийся Войчемиру в сырой холодной яме? И Ужик тоже приснился? В первые дни