Нашествие арабуру (СИ)

Хакётсу Бан знал свое дело. Он купил у банщиков бочку, наполнил ее человеческими испражнениями, чтобы Кацири было где постигать тонкости ремесла. Смысл этих упражнений сводился к тому, чтобы он привык к ограниченному пространству.

Абэ-но Сэймэй верил в плохие приметы. Например, если утром на северо-востоке, считавшемся «вратами демонов», висели тучи, то он в этот день вообще ничего не делал. Плохой приметой также являлись сухие паучки в углах комнаты, стук духов под полом и раздавленные лягушки, поэтому у себя в саду Абэ-но Сэймэй ходил, внимательно глядя под ноги. Перечень плохих примет этим не ограничивался. Сегодня, например, он встретил на улице человека с разного цвета глазами. Если бы у человека, похожего на корейца, были бы другие глаза, то Абэ-но Сэймэй ни за что бы не убил его. Но именно такое сочетание: левый глаз серого света, а правый – карий, было в Нихон очень и очень плохой приметой, настолько плохой, что этому человеку легче было умереть, чем жить. Считалось, что левый серый глаз – это глаз демона смерти, которым он наблюдает за людьми. Новорожденных с такими глазами убивали сразу же или изгоняли вместе с матерью из деревни, поэтому Абэ-но Сэймэй, не задумываясь ни на мгновение, выбросил перед собой руку и вонзил в сердце человеку сюрикэн[156]. Не оглядываясь, Абэ-но Сэймэй продолжил путь дальше, не зная самого главного: что он убил не человека, а черта Ёмэй, которому покойный харчевник давеча отпиливал рожки в харчевне «Хэйан-кё». Ёмэй же получил от самого Ушмаля очень неприятное задание – найти и доставить в ставку кецалей старшего черта Майяпана. Ставка находился в летающей джонке, которая называлась хаятори[157]. Все это было следствием тайного доноса рыжего харчевника, который канул в черную выворотню вместе с харчевней «Хэйан-кё». Никто не знает, каким образом донос попал к Ушмалю, но его реакция была однозначной: найти, и точка! Самое удивительное заключалось в том, что старшего черта Майяпана не было в ставке, хотя обыскали все: и весь подземный лабиринт Драконов, и закоулки ставки кецалей, даже подняли из выворотни харчевню – Майяпан как в воду канул.

Никто не мог найти Майяпана, а рядовой черт Ёмэй нашел. Нашел совершенно случайно – в первый же день поисков и только потому, что заблудился и вместо квартала чеканщиков попал в квартал горшечников, в который сроду не ходил. Он и думать не мог, что старший черт Майяпан пьет сакэ. Но именно так оно и было. Обнаружил он его в компании пьяных людей. Мало того, с ними был пьяный в стельку демон, которым эта компания играла в «пугало». Смысл игры для черта Ёмэй остался неясен, должно быть он заключался в том, что в демона распяли на кресте. Стоило этому демону, изображающему пугало, издать какой-либо звук или шевельнуться, в него вливали пиво в неимоверном количестве. Компанию это очень и очень веселило. Попутно черт Ёмэй удивился тому факту, что пьяный демон, оказывается, не боится дневного света. Надо будет сообщить об этом Ушмалю, подумал он и в грустной задумчивости отправился в ставку. А загрустил он оттого, что позавидовал Майяпану, его свободе и впервые ощутил желание отдохнуть и расслабиться. А то работаешь и работаешь, как вол, ни тебе уважения, ни благодарности. Вот почему черт Ёмэй опростоволосился и не сумел защититься от нападения Абэ-но Сэймэй.

Троекратно пощелкивая пальцами левой руки для того, чтобы не дать вездесущим хонки приблизиться к себе, Абэ-но Сэймэй спешил к реке. Он сел в лодку и стал изображать рыбака, пока его не прибило к Запретному острову.

С виду Запретный остров был безлюден. Абэ-но Сэймэй завел лодку в бухту и отправился к одинокой скале. Так делали все рыбаки. На это скале жил каппа, который владел Слиянием, и все рыбаки приносили ему еду, чтобы спокойно ловить рыбу.

Каппа кивнул ему, как старому знакомому, отодвинул валун, и Абэ-но Сэймэй попал в пещеру.

– Мы тебя уже заждались, – сказала капитан Го-Данго.

Они сидели в большой, светлой пещере, пили пиво и держали совет. Свет падал из многочисленных трещин в стенах. Справа от Натабуры дремал Афра, слева – Зерок. Но если Афра нет-нет да и открывал глаза, то Зерок спал по-настоящему, даже похрапывал. Теперь, когда он нашел хозяина, ему можно было ни о чем не волноваться. Вот он и спал, как убитый. Абэ-но Сэймэй не сказал о причине задержки и о человеке с глазом дьявола. Он начал кое о чем сожалеть. Ведь таких людей давным-давно извели? Извели. Значит, что? Значит, я убил не того. В смысле, убил не человека. А кого? Да и убил ли я его? Не знаю, признался он сам себе. Не знаю. Эх, надо было все же проверить. Неужели я в чем-то ошибся? – думал он. У него появилось странное предчувствие – словно он прикоснулся к касасаги[158], но не может постичь, хоть тресни, малой толики задумки Богов. Знать об этом человеку не полагалось. Это было выше его разумения.

Однако он отвлекся.

– Дела плохи, – вздохнул капитан Го-Данго, – голуби больше не прилетают...

Он почти выздоровел. Если бы не шрам вишневого цвета, который виднелся в разрезе кимоно, никто бы не подумал, что он когда-то был смертельно ранен.

– Должно быть, это связано с нашим побегом, – предположил Натабура.

– В городе вон какие события, – согласился Баттусай. – Ксо!

– Базары пусты… – кротко вставил Гэндзабуро. – Бакаяро!

Он хотел добавить, что отныне негде брать хорошую еду, но лишь с обожанием поглядел на капитана Го-Данго, его волновало только одно – здоровье капитана.

А Гёки, друг капитана Го-Данго сказал:

– Три Старца, должно быть, теперь прячутся.

– Не прилетают, потому что опасно, – очень спокойно объяснил Абэ-но Сэймэй и оглядел всех-всех, включая Митиёри, которого совершенно не интересовали разговоры старших. Он давно ждал своего деда – Ваноути, а дед все не приходил и не приходил, и Митиёри скучал.

Все поняли, что Абэ-но Сэймэй в курсе дела. Он всегда был в курсе событий, чтобы ни случалось. И еще все поняли, что арабуру не долго царствовать, что пришло время им умирать.

– Я дал команду, – добавил Абэ-но Сэймэй.

С тех пор, как Абэ-но Сэймэй встретился с Акинобу при весьма странных обстоятельствах, он оброс и исхудал. Теперь он ничем не отличался от городского жителя, разве что поведением – Абэ-но Сэймэй старался выходить на улицу только в пасмурные дни или ночью. Тень – вот что выдавало его с головой.

– Ты дал команду? – удивились все.

Даже Митиёри отвлекся от созерцания солнечных зайчиков. Вот деда найду, подумал он, и все кончится. Он давно страдал от одиночества.

– Иначе бы арабуру в два счета вычислили нас.

Все согласились:

– Правильно! Мы и не подумали.

Система почтовой связи была трехступенчатой. Голубь, выпущенный из столицы, прилетал на восток, в одну из окрестных деревень. Там с голубя снимали капсулу с письмом, вешали ее на другого голубя и отпускали. Второй голубь летел на запад, и в следующей деревне операция с письмом повторялась. И только третий голубь летел на север в долину Проклятых самураев к Трем Старцам. Но даже такая система не гарантировала того, что арабуру не отследят голубей и в конце концов не доберутся до долины Проклятых самураев. Такой оборот событий заранее был оговорен – связь прекращалась до лучших времен.

– Арабуру стали хватать голубятников, – сообщил Абэ-но Сэймэй.

– Что же ты предпринял? – спросил Акинобу на правах старшего.

Все с жадность вслушались в ответ Абэ-но Сэймэй.

– Три Старца давно предусмотрели такой ход событий. По их приказу я еще в начале лета приказал нашим людям уйти в горы и затаиться в Руйдзю карин.

Вокруг курящегося сто лет Фудзияма раскинулся таинственный лес Руйдзю карин. В этом лесу не жили ни тигры, ни дикие кошки. Когда-то, еще до разделения Миров, лес принадлежал Богам, зверям и хонки всех мастей. Но потом, даже когда первые ушли, а последние – сгинули, местные жители продолжали сторониться этих мест, не собирали там хворост и не рубили деревьев, не потом что таинственный лес стал диким и неприступным, а потому что звери в нем расплодились самые разнообразные, в том числе и японские иканобори – трехпалые драконы. Лес зарос мхами и лишайниками, покрылся болотами и сделался непроходимым. Его языки тянулись во все стороны на много-много ри – и на юг до побережья Сибуса, и на север – до самых вершин хребта Оу. В этом-то лесу и спрятались голубятники Абэ-но Сэймэй.