Печать на сердце твоем

На следующий день повторилось то же. Сканды перебрались на другой холм, еще дальше на закат, словно заманивая врага подальше от лучевской дороги. На этот раз конуг разбил табор возле небольшого села со странным названием Два Холма. Село прилепилось на самой вершине холма, а за ним темнела роща, густая, так и просившаяся, чтобы спрятать в ней войско.

Згур долго лежал в высокой траве, глядя на светившийся огнями скандский табор. Лайв уже успел поставить частокол и теперь чувствовал себя в безопасности. К тому же — село. В домах удобно держать оборону, их можно зажечь, когда начнется атака…

Вставала луна — узкий острый серп, еще бессильный перед ярким светом звезд. Враг расположился впереди, на холме, сзади тоже был холм — пониже, с пологими склонами. Наверно, потому и село так назвали. Между холмами оставалось пустое ровное пространство — шагов пятьсот, не больше. Войска не развернешь, не пустишь в бой конницу. Холм придется атаковать всей массой, подставляясь под скандский кулак.

Згур осторожно привстал, огляделся. Да, Лайв учел все. Завтра он ускользнет, чтобы уйти еще дальше, ожидая, пока неосторожная «мышка» подойдет слишком близко. Выходило скверно — хуже некуда. Конуг сумел навязать свою игру. А тот, кто делает первый ход, всегда имеет больше шансов.

Итак, холм, частокол, черные домики на самой вершине, роща. Чуть ближе — крутые склоны. Сзади не подойдешь — обрыв. Настоящая крепость. Внизу долина, за спиной еще один холм… Лайв хочет, чтобы неосторожная «мышка» попыталась взобраться прямо в кошачью берлогу… А что, если мышка поступит наоборот?

Згур вновь привстал, оглянулся. Сзади холм, не такой высокий, но все же коннице не пройти. И пехоте придется подниматься медленным шагом. Голая вершина, какие-то камни, три высоких дерева…

Згур усмехнулся, сорвал травинку, повертел в пальцах. «Кошки-мышки», значит? До рассвета еще несколько часов, он успеет. Сначала — конницу, потом — сотни Крюка и Сажи…

— Сотня Гусака — слева. Сажи — справа. Остальные — на склоне, в десять рядов…

Одноглазый кивнул, черный усмехнулся. Все остальные были тоже тут. У вкопанных в землю Стягов стояла кнесна, чуть ближе — Долбило с Вересаем, рядом — старшие остальных городских сотен. Асмут Лутович пристроился поодаль, глядя куда-то в пустое горячее небо, словно все происходящее его не интересовало.

Ярчук стоял за спиной. В это утро венет решительно заявил, что намерен быть вместе с «молодым боярином». Спорить не было времени, и Згур махнул рукой: пусть его!

— Сотня Крюка тут, на вершине. Ясно?

— Ясно…

Мала была не нужна. С вершины холма скандский табор был виден, словно на ладони. Теперь, в ярких лучах утреннего солнца, можно было разглядеть каждый дом — маленькие, беспорядочно стоявшие избы и каменную двухэтажную хоромину, не иначе обиталище местного боярина. Вокруг темнел частокол, а за ним суетились сотни

черных муравьев. Сканды тоже видели врага. «Кошка» встретилась с «мышкой».

— Конницу — в долину, двумя отрядами, слева и справа.