Ангел Спартака

, имя было чем-то вроде паспорта, незаконное присвоение такового каралось по всей строгости закона.

Правы мы оба. «Ганник» — действительно не римское имя. Это cognomen, по-простому — прозвище, «хвостик» к римскому имени.

О римских именах написаны целые монографии, знатоков отсылаю к ним. Если же очень коротко, то при получении провинциалом (как в данном случае) римского гражданства, он получал римские имя и фамилию, а прежнее «варварское» имя становилось «хвостиком», который к ним добавлялся. Как я уже писал, настоящим «варварским» именем Ганника было Канникий или Канниций, «Ганник» — его латинизированный вариант. Теперь берем Плутарха.

Плутарх:

«...Под предводительством Гай Канниция и Каста».

Что мы видим? «Гай» — римское личное имя (ргаепо-men), «Канниций» — «хвостик», cognomen. Родовое имя, то есть фамилия (nomen), отсутствует. Плутарх мог просто ее не знать, а его римские источники — не называть, как в пугачевской России власти не именовали Емельку Емелья-ном Ивановичем. Отчество — знак гражданской полноценности, как и римская фамилия-nomen. Гай Ганник же — мятежник и враг, какая тут фамилия! Кроме того, Ганник мог быть гладиатором, а полное римское имя бойца называть на арене не полагалось. Он мог, между прочим, и сам от фамилии отказаться — сжечь, так сказать, римский паспорт.

Так что, думаю, те, кто считают Ганника, уроженца Цизальпийской Галлии, получившей права гражданства за три десятка лет до восстания, римским гражданином, правы.

Иных критических замечаний от Строгого Профессора я не услышал.

Что касаемо согласия моей кафедры на публикацию романа, то при мысли о подобном душа моя начинает прямо-таки млеть. Какие верные мысли у фэнья рождаются! Так ее, фантастику, вкупе со свободой слова! Чтобы без визы, без разрешения с печатью-штемпелем — ни-ни! Вот и в «Литературной газете» некий неупокоенный некрофил, вспоминая времена прошедшие, предложил воспользоваться опытом — и сократить выпуск «фантастических» книг для начала раз в десять. Зато уж каждую исследовать под микроскопом в соответствующих лабораториях, чтоб и микроб не проскочил. И — скальпелем ее, фантастику, скальпелем, топором!

Не дождетесь!

Что касаемо преподавателей моей кафедры — равно как иных уважаемых кафедр, где мой роман читали, мнения я услышал разные, чего и следовало ожидать. Но вот чем-то антинаучным и вредным «Спартака» никто не объявлял. Не верите? При случае обязательно приклею к переизданию «Спартака» солидное послесловие, написанное каким-нибудь серьезным профессором соответствующего научного профиля.

Тогда поверите?
4. О ЧЕРТЯХ НА ОСТРИЕ ИГОЛКИ

Среди вопросов периферийных страшным дежавю-призраком всплыл извечный: а фантастика ли «Спартак»? Начиная с «Созвездья Пса» автору раз за разом отказывают в звании фантаста. Мне бы обрадоваться — в мейнстрим, к Сорокину, перевели, вроде бы даже как повышение. Но мейнстрим (не Сорокин же!) мне друг, а истина дороже. А еще дороже наша многострадальная фантастика.

Конечно, спор «что