Революция 2. Начало

Теперь мозаика начинала складываться. Из обрывков разговоров и полунамеков в британском консульстве Розенблюм выяснил: Юсупов был оксфордским однокашником Освальда. Его разработкой занимался сам лейтенант, пока Соломон охотился на масонов.

Труды Шломо оказались тоже не бесплодны. Госпожа Соколовская отзывалась о «Великом Востоке» как о самой многочисленной петроградской организации и выболтала имя ее младшего надзирателя. Это был присяжный поверенный Александр Яковлевич Гальперн.

Тут удача улыбнулась Соломону во второй раз. Гальперн подрабатывал юридическим консультантом в британском посольстве.

Соломон ощутил, как в нем просыпается знакомое чувство. Впервые оно появилось еще в молодости, когда Шломо работал вышибалой в грошовом бразильском борделе. Это был щекочущий азарт предвкушения. Второе дыхание. Небывалый прилив энергии и сил. «Вдохновение авантюриста», как называл его про себя Соломон.

Агент британской секретной службы Сидней Джордж Райли окончательно пробудился.

***

В антикварной лавке звякнул дверной колокольчик.

Соломон на секунду отвлекся от непокорного примуса и глянул через плечо. Освальд Рейнер сложил зонт, стряхнул с него воду и переступил порог.

— Доброго утречка, лейтенант. — Шломо наконец-то прикрутил фитилек. Пенная шапка послушно осела в турке. — Не желаете кофию? Бразильский. Из довоенных запасов.

К бодрящему напитку Соломон пристрастился в Южной Америке. Чашка ароматного допинга была как нельзя кстати. Всю ночь он провел за изготовлением верительных писем, выданных английскими франкмасонами на Сиднея Райли.

Привычным движением Освальд перевернул табличку надписью «Извините, мы закрыты» наружу и осмотрелся через стекло витрины. Покрытая пузырящимися лужами мостовая была пуста.

— Не откажусь, — буркнул он, стягивая мокрый плащ.

— Рафинаду, правда, нет, — горестно посетовал Шломо, разливая кофе по чашкам. — Вы не захватили?

Лейтенант поджал губы, но издевку проглотил. После назначения Соломона главой операции их и без того прохладные отношения разладились окончательно. Скрытая неприязнь Освальда к Шломо переросла в иное, более глубокое чувство. Соломона это ничуть не тревожило. Скорее забавляло.

— Так как ваши успехи, мой юный друг? — сладко улыбнулся Соломон, поудобнее устраиваясь за прилавком. От лейтенанта разило кислым вином. Мешки под воспаленными красными глазами выдавали бессонную ночь. — Виделись с князем?

Освальд тронул губами горячий фарфор и с удовольствием причмокнул. Кофе и правда был превосходен.

— Я только из «Национального», — сделал второй глоток Освальд. — Феликс окончательно решился. С нами, кстати, был Дмитрий Павлович.

Шломо задумчиво погладил щеточку усов. «Национальный клуб», расположенный на Марсовом поле, был широко известен как обитель азарта и разврата. То, что вместе с Юсуповым лейтенанту удалось затащить туда и кузена императора, было хорошим знаком.

— Романов с нами?

— Феликс его уговорил, — кивнул Освальд. — Несмотря на браваду, Юсупов все же тряпка. Он отчаянно трусит. Не думаю, что Феликс способен довести дело до конца, даже имея в сообщниках лицо из царской семьи. — Кофе явно взбодрил лейтенанта. На губах проступила знакомая ухмылка. — Скорее всего, мне придется проконтролировать все на месте. Вам, Райли, должно быть, это будет не с руки.

Соломон уколол собеседника взглядом и посмотрел на свои ладони. В душных джунглях Амазонии именно эти руки в исступлении крутили заводную рукоятку митральезы Гарднера. Дымящиеся стволы дергались, рубили свинцовыми струями лианы и тела дикарей. Грохот стрельбы заглушал индейские боевые кличи.

Кровавое месиво. Багряный закат. Мальва и изодранные пулями трупы.

Тогда ему было меньше, чем сейчас лейтенанту…

Шломо стряхнул наваждение.

— Я думал об этом. — Соломон отставил чашку. Вспоминать о Бразилии больше не хотелось. — Нам понадобится крытый автомобиль. Цианид. И два комплекта военной формы.

— Какого-то конкретного полка?

— Ну, пусть будет лейб-гвардии Преображенского, — решил не усложнять Шломо. — Его запасной батальон расположен у нас под боком.

Освальд не возражал.

— Одного не пойму, — помолчав, спросил он, — к чему нам еще и масоны?

— Это политика, мой юный друг, — важно ответил Соломон. — Знать и социалисты слились в едином порыве, дабы одолеть Темную Силу. Вот она — истинная воля народа и его карающая длань! Что, кстати, с Гальперном?

— Приглашен в посольство завтра на утро, — допил кофе лейтенант. — Бумаги для него уже подготовили. Папка солидная, провозится до обеда.

— Очень хорошо, — одобрительно кивнул Соломон. — А как закончит — сопроводите его в столовую. Втираться в доверие сподручнее к сытому человеку.

***

— Здравствуйте, господин Гальперн, — улыбнулся Соломон, усаживаясь напротив седеющего мужчины лет тридцати пяти. Тот оторвался от пшенной каши, приправленной сливочным маслом, и вопросительно уставился на Шломо. — Меня зовут Сидней Райли, — Соломон элегантным жестом предъявил визитку.

Гальперн выхватил с надушенного картона слова «Антиквар, коллекционер», и интерес в его взгляде потух.

— Чем обязан? — присяжный поверенный вернулся к пшену.

— Я ищу истины и свободы, Александр Яковлевич, — произнес Соломон девиз ложи «Великого Востока народов России», — но пока нашел только это.

Шломо положил в центр стола книгу. На обложке значилось: «Евграф Сидоренко. Итальянские угольщики начала XIX века. (Опыт исторического исследования)». Дрянная компиляция о жизни карбонариев была лишь ловким прикрытием. В приложении к книжонке на правах подлинного документа притаился настоящий устав российских «восточников».

— Вы букинист?

Секретарь петроградских масонов явно не спешил выдавать их секреты.

— Я эмиссар Великой ложи Англии, — понизил голос Соломон.

— Очень рад за вас, — буркнул Гальперн, доскребывая кашу. — А я здесь при чем?

— Мои братья спешат засвидетельствовать почтение Великому Востоку России. — Соломон полез во внутренний карман пиджака. — Я предъявлю вам грамоты.

Александр Яковлевич не без удовольствия облизал ложку.

— Это какая-то ошибка, мистер Райли. Я не понимаю, о чем идет речь. — Он вытер губы салфеткой и отодвинул стул.

— Мне посоветовали обратиться именно к вам.

— Вас ввели в заблуждение. — Гальперн резко поднялся. — Честь имею.

Соломон вздохнул и сунул пальцы в кармашек жилета. Металлическая птичка ловко впорхнула в ладонь. Кожу тотчас начало покалывать.

— Сядьте, — тихо процедил он и вздрогнул от изданного звука. Голос прозвучал удивительно резко и властно. Словно хлыст дрессировщика. — Садитесь и слушайте!

Уже собравшийся уходить Гальперн будто натолкнулся на невидимую стену. Он посмотрел на Соломона покорными телячьими глазами и медленно опустился на место.

Шломо ощутил, как жар проникает сквозь кожу ладони, наполняет вены и разливается по всему телу.

— Александр Яковлевич, — борясь с нарастающим жжением, продолжал он. — Мне нужно увидеться с вашим Верховным Внераблем.

— Генеральным секретарем, — тускло поправил Гальперн. Голос Соломона превратил его в механическую куклу.

— Генеральным секретарем, — согласился Шломо. — Любой ценой устройте мне с ним встречу. И как можно скорее. Мой номер вы найдете в справочнике «Весь Петербург». Вы все поняли, Александр Яковлевич?

Гальперн закивал, словно китайский болванчик.

— В таком случае, разрешите откланяться, — подхватил со стола книгу Соломон и с облегчением опустил Орла обратно в карман.

Тело полыхало изнутри. Лоб покрыли бисерины пота. Ладонь пекло, словно Шломо только что сжимал в ней уголек. К удивлению, на коже не осталось ожога. Только крохотная оспинка — отпечаток орлиного клюва.

Шломо стало трудно дышать. Стук сердца отдавался в ушах.

Не глядя больше на теребившего визитку Гальперна, Соломон выскочил из столовой британского посольства. В себя он пришел уже у белых колонн забора Летнего сада.