Последний человек из Атлантиды

детски восхищенная, Сель захлопала в ладоши.

- Здесь нет колдовства, - сказал художник, и румянец удовольствия покрыл его смуглые щеки. - Законы механики, не больше! Все эти птицы, - и он махнул рукою по направлению веток с сидящими птицами, - могут петь и махать крыльями. Желаешь посмотреть?

- Нет, не надо... - сказала Сель и задумалась. - Скажи мне, Адиширна, как пришла тебе в голову мысль создать этот волшебный сад?

- Как пришла мне в голову эта мысль? - медленно проговорил художник, опуская голову.

Он что-то обдумывал и, казалось, колебался. Потом, решительным движением вскинув голову, он взглянул прямо в глаза Сель.

- Вот как... Для меня этот сад - символ.

- Что же он означает? - спросила Сель, несколько смущенная пристальным взглядом художника, но не опуская глаз.

- Посмотри на этот сад! - с воодушевлением начал художник. - Ты видишь в нем роскошные плоды, но не можешь насладиться их вкусом. Ты видишь диковинные цветы, но не можешь сорвать их. А если захочешь сделать это, они только больно уколют руки. Здесь все чарует глаза, и ничто не доступно для обладания... Жизнь - это тот же Золотой Сад...

Вздохнув, художник опустил голову и замолчал.

Молчала и Сель.

Потом, подойдя к нему ближе, она спросила взволнованным, тихим голосом:

- Ты.., ты хотел бы обладать всеми цветами мира?

- Только одним! - воскликнул художник, вновь окинув ее горячим взглядом.

- Каким же? - спросила Сель.

- Этот цветок ты! - страстно воскликнул юноша.

- Но ты забыл, что сад, в котором растет этот цветок, для тебя запретный, - лукаво смеясь, возразила Сель и, повернувшись, побежала к ждущей ее Ца.

Глава 5

ПРИ СВЕТЕ ЗВЕЗД

Синий купол звездного неба покрывал Атлантиду.

На вершине огромной пирамиды, у храма Посейдониса, жрец Эльзаир, астроном и астролог, наблюдал движение небесных светил.

На обширной площадке, мощенной шашками черных и белых мраморных плит, стояли различные астрономические инструменты из бронзы.

Астроном записывал на бронзовых пластинках свои наблюдения. Он макал стилос, сделанный из вещества, не растворяющегося в едких кислотах, в стеклянный сосуд в виде раскрытой пасти льва, и наносил на пластинку знаки, напоминающие ассирийскую клинопись. Кислота выедала на пластинках эти знаки неизгладимыми темными углублениями. Небольшая глиняная лампа, изображающая дельфина, с волокнистым фитилем, вставленным в масло, бросала слабый свет на полированные таблицы.

Жрец так был погружен в свое занятие, что не слыхал, как в люк, закрывавший вход на площадку, постучались.

Стук повторился.

- Кто там?

- Именем Солнца!

Жрец поднял люк, и на площадку вошли пять жрецов: Кунтинашар - архитектор и математик, Анугуан - историк, законовед и дипломат, Зануцирам - химик и инженер металлургической промышленности, Агушатца - врач и Нуги-Эстцак философ и хранитель культа.

- Как твои наблюдения, Эльзаир? - спросил Кунтинашар. Эльзаир развел руками.

- Или в моей голове, или в небе