Если смерть проснется

ему? Сполотов в Ольмине едва больше сотни, а белоглазой еси нет дела до Войчиных прав на престол. Выходило — всюду клин, и Войчемир уже много раз думал, что безопаснее было остаться простым Войчей-десятником, Кеем-изгоем, которому и думать нечего о Железном Венце. Теперь же… Несколько раз он подумывал просто вернуться в Савмат, поговорить с Уладом. Но чем кончится такой разговор, было слишком понятно…

— Что не спишь, брат старший? Челеди проснулась, потянулась зябко, подвинулась к костру:

— Шатер иметь надо, Кей Войчемир! Еще лучше — кибитку. Нам, ограм, холод не страшен…

Войча не спорил. Сейчас бы он не отказался ни от шатра, ни от кибитки. Да только где их взять?

— И что твои мудрые мужи тебе советовать смогли?

В голосе Кейны слышалась издевка. Челеди явно не верила в мудрость Войчиных советников. Войчемир хотел обстоятельно пояснить что к чему, но Кейна не стала слушать:

— У семи советчиков жеребенок ногу сломал! Я ждала, думала — сам поймешь…

— А чего понимать? — удивился Войча. — Деваться-то некуда!

Кейна покачала головой:

— Не слушал меня муж мой, Кей Сварг! Слушал бы — жив был! В Савмате не слушал, здесь не слушал… Послушай хоть ты меня, брат мой старший!

Войчемир не ответил. Он не знал, верить ли Челеди. Она первая поклялась ему в верности, но прочна ли огрская верность?

— К брату поедем моему, Шету — Хэйкану Великому. Ехать нам с тобой, брат старший, и некуда боле. Сейчас поедем, до утра ждать не будем.

— К ограм? — удивился Войчемир. — Да зачем я им нужен?

— Ты не нужен — я нужна! — отрезала Кейна. — Мне в чужой земле умирать хотения нет!

Войча не сразу нашел, что возразить. Наконец осторожно, чтобы не обидеть, заметил:

— Так… Мне-то чего там делать, Кейна? Для тебя чужая, для меня — родина. Хочешь, поезжай…

— Одну бросаешь.

Челеди отвернулась, глубоко вздохнула:

— Все вижу, брат мой старший! Ты девку пожалел, что мужу моему приглянулась. А кто меня пожалеет? Мужа схоронила, всего семь лет с ним и прожила, прогоревала. Одна я осталась быть в земле чужой…

Кейна замолчала, затем заговорила тихо, еле слышно:

— Когда умирать отец мой, Хэйкан Великий Ишбар, мне семь лет быть всего. Быть у меня братья, Кей Войчемир, была мать, быть дядя. Всех убили, только два брата остались — Шету и Алай. Одна росла — никто не жалел… Когда двенадцать исполнилось, брат мой Шету, Хэйкан Великий, велел в Савмат ехать

— замуж за Кея Сварга. Страшно мне быть, Кей Войчемир! С детства знала: сполоты враги наши. Деда сполоты убили, брата его убили, дядю убили. Плакала я, в ноги брату падала, а он говорит: поезжай, надо, сам Тай-Тэнгри велел!

Войча сочувственно вздохнул. Странно получается: сполоты огров во всех бедах винят, а у тех, выходит, свой счет есть!

— Привезли меня к дяде твоему, раздели — смотреть стали, могу ли детей рожать. Стыдно мне быть, страшно. Как кобылу смотрели…

Челеди зябко повела плечами, пододвинулась ближе.

— Обними меня, брат мой старший! Плохо мне! Войча нерешительно