Слово шамана

до его лошади.

Тут же выскочил на поле и помчал вдоль стрелецкого строя, на расстоянии сотни саженей, другой лихой воин, громко выкрикивая:

– Русские, сдавайтесь! Погибнете все! Сдавайтесь!

Следом за ним с теми же криками помчался другой татарин. Для пищали, да еще снаряженной картечью, сто саженей – почти три сотни шагов, было далековато и по степнякам никто не стрелял.

– Скачите, скачите, – покачал головой один из стрельцов. – Скачите, пока сила есть. Завтра на карачках ползать станете...
* * *

Дьяк Шермов, услышав выстрелы, недовольно поморщился – нетерпеливые татары рушили все его планы. Они собирались погибнуть сегодня, вместо того, чтобы сдаться завтра. Теперь нужно было либо поднимать стрельцов обратно в седло и бить степняков в спину, коли они навалились на дальний отряд слишком сильно, либо продолжать ждать, если вороги кидаются из стороны в сторону просто в отчаянии и сильной опасности пяти сотням сторожевой заставы нет.

– Салих, еще горячего! – крикнул боярин, поправляя сбившийся с плеча бобровый налатник.

Купленный три года тому назад в Твери узкоглазый холоп понимающе кинулся к суме, наполнил чарку из объемистого бурдюка, поднес барину. Петр Иванович выпил, передернул плечами, привычным жестом промокнул губы кончиком длинной окладистой бороды. Потом, переваливаясь с боку на бок, начал подниматься на ближний пологий холм. Прежде чем решить, как следует поступать, поперва следует своими очами на поле брани взглянуть. Однако с вершины он увидел не степь и перемещающихся по ней воинов, а нескладную коротконогую фигуру, кое-как слепленную из сырой глины, и поднимающуюся навстречу, оставляя за собой мокрые следы.

– А это еще чего? – боярин даже не удивился, увидев голема. Зрелище оказалось столь невероятным, что он просто не поверил своим глазам и отчаянно пытался понять, откуда могло взяться столь странное явление.

Голем тоже остановился, медленно сжал руку в кулак, поднял его над собой и аккуратно опустил на макушку государева дьяка. Склонил голову набок, отвел руку в сторону, с любопытством созерцая исковерканное тело, а потом двинулся дальше.

– Свят, свят, свят... – испуганно закрестились при виде жуткого чудища стрельцы.

Молчаливый глиняный человек, забавно перебирая толстыми короткими ножками, устремился к ним.

– А-а-а!!! – некоторые из воинов, бросая оружие и забыв про стреноженных неподалеку коней, сразу бросились бежать. Кое-кто, торопливо запаливая фитили, стали укладывать пищали на бердыши.

Загрохотали беспорядочные выстрелы – за холмом сидящий на потнике Александр Тирц скривился и зашипел от боли.

Но причиняя боль отцу голема, пули и картечины не наносили никакого видимого вреда самому монстру. Свинцовые шарики со звучным чмоканьем входили в глину – и просто оставались в ней, а уродливый гигант лихорадочно шлепал кулаками по суетящимся вокруг маленьким существам, калеча и убивая недругов.

Самые храбрые из стрельцов пытались рубить ноги глиняного человека бердышами, отхватывая крупные