Слуга царю...

Корпуса, как он уже знал, занимавшей часть устаревшего и упраздненного за ненадобностью лет пятнадцать назад аэродрома морской авиации, где несколько взлетных полос были сохранены и реконструированы, до центра столицы добрались действительно на удивление быстро. Транспорта на улицах было немного. Вероятно, большинство автовладельцев предпочло оставить своих железных коней в надежных гаражах и перебраться в переполненные трамваи и вагоны подземки, чтобы не останавливаться ежеминутно по мановению жезла вездесущих «дорожников». Посты дорожной полиции, непривычно и неприлично обильные, словно достославная советская ГАИ в дни «престольных» первомайских или октябрьских праздников, да еще всегда усиленные двумя-тремя вооруженными до зубов личностями в незнакомых серых мундирах, бронежилетах и глухих шлемах с затемненными забралами, встречались действительно на каждом шагу. Почему не слишком респектабельный «Суздаль», везущий Александра, пропускался всюду беспрепятственно, да еще с непременным взятием под козырек, выяснилось еще после Александровского моста, в дополнение к полицейским пикетам с обоих его концов перегороженного черно-белыми полосатыми шлагбаумами с угрожающим надписями.

— Да у нас номера дворцовой охраны, Александр Павлович, — сообщил «просто Геннадий», как представился сопровождающий при передаче ему Бежецкого с рук на руки молчаливым жандармом в Пискаревке. — Не обратили внимания разве? Как своих и пропускают. К тому же совсем не рядовые номера…

— А ну как остановят?

— Ну и что? Документы соответствуют тютелька в тютельку. Даже не липа.

Александр выудил из кармана твердую, запаянную в пластик карточку, которую вместе с портмоне и парой сложенных бумажек сунул, не глядя, в карман еще на борту заходящего на посадку транспортного «Муромца».

На карточке с его цветной фотографией значилось черным по белому (вернее, темно-зеленым по розово-желтому): «Служба дворцовой охраны. Полковник Георгий Пафнутьевич Радченко» и прочая, и прочая, и прочая…

— Извините, что в хохлы вас произвели, Александр Павлович, — развел руками «просто Геннадий», истолковав, видно, его затянувшееся молчание по-своему и подмигнув при этом. — Но за полковника-то вы, наверное, не в обиде?..

Автомобиль дернулся, но, проехав десяток метров, снова прочно застрял под негодующую разноголосицу клаксонов спереди и сзади.

— Демонстрация, будь она неладна, — сообщил высунувшийся из окна со своей стороны «просто Геннадий». — Не разберешь: то ли думцы, то ли работяги с Петроградской… Это надолго. Вы подремлите пока, господин полковник: ночь ведь не спавши…

Александр не возражал. К тому же незнакомый аромат прикуренной водителем сигареты обволакивал, клонил в сон.

«Откуда он знает, что я от самого Туруханска не спал?.. — подумал он, действительно проваливаясь в дрему. — Неужели тот конвоир следил и передал?..»
* * *

«Илья Муромец», как здесь полуофициально называли из любви кцветистым названиям и нелюбви к аббревиатурам (никаких «БТР», «ДШБ», «ЗК», «СВД»