Мавзолей для братка

летев на стену. Парижане, спешившие по своим делам, досадливо огибали странного прохожего, замершего с отсутствующим выражением лица посреди улицы, а некоторые крестились или крутили пальцем у виска. Но впавший в каталепсию Георгий не обращал на них никакого внимания.

«Что мешало… Что мешало… Хм-м… Да, собственно, ничего… Нет! Я же забыл о хозяйственной сметке Людовика! Да, он мог быть щедрым и расточительным, но уж если оказывался в стесненных обстоятельствах… Только вспомни, идиот, сколько он дулся на тебя за ту золотую цепь.

Нет, он не преминул бы вернуться на квартиру и унести всё мало-мальски ценное, тем более что о каком-либо возвращении к привычной жизни после побега из Бастилии, да еще таким мистическим способом, ему предстояло забыть надолго… Вот оно! Кот, даже реши он наведаться на нашу с Леплайсаном квартиру, не нашел бы там ни-че-го… Значит, после визита к славному Генриху придется заглянуть на огонек в Бастилию и скоротать с другом вечерок за бутылкой вина… Но не могу же я бросить его погибать! Как же обойти казус с котом?»

Впереди уже замаячила церковь Святого Себастьяна, за которой раскинулся рынок, и более того, у самой ее ограды между прохожими мелькали знакомые плащ и шляпа.

«А-а!.. Потом решу, как быть. Главное – опередить меня вчерашнего (или завтрашнего?), чтобы всё было как в тот раз…»

Всё точно! Арталетов настиг самого себя возле горшечных развалов, а уж толкнуть растяпу, считающего ворон в небе, на самый высокий и шаткий, было делом одной секунды.

«Получи! – Жора даже испытал какое-то мстительное удовольствие при виде самого себя, неуклюже ворочающегося среди черепков. – Будешь знать… Всё. Теперь к лошадям».

Он бегом обогнул возы, не обращая внимания на сыплющиеся вслед проклятия, подлетел к коновязи и, схватив за плащ, просто отшвырнул прочь знакомого долговязого англичанина, придирчиво изучающего зубы жеребца гнедой масти.

«Да, я не джентльмен, сэр…»

– Сколько? – крикнул он в лицо опешившему продавцу, уже нашаривающему свободной от поводьев рукой дубинку. – Сколько за этого коня, деревенщина?

– Э-э-э… – проблеял тот, напрягая мозги, чтобы понять, чего от него желает буйный господин. – Э-э-э… А-а-а…

– Десять экю!

– О-о-о…

– Пятнадцать!!

– Ы-ы-ы-ы… – перешел вообще на какие-то непонятные звуки заика, весь трясясь от напряжения и выпучив глаза. – У-у-у-у…

– Э! Э! Стой! – донеслось от возов. – Убью, гад!..

– Двадцать!!! – прорычал Арталетов, высыпал в дрожащие руки мужика золото и, не мешкая, вырвал поводья.

Конь оказался сообразительнее хозяина и резво рванул вперед, едва седок вскарабкался в седло. Горожане проворно освобождали дорогу, поскольку в те далекие от политкорректности времена дворянин, спешащий по неотложному делу, легко мог растоптать нерасторопного мужлана и отделаться лишь мизерным штрафом.

А сильно ли поможет человеку с переломанными ребрами или, не дай бог, шеей пара-другая экю? Вот то-то… А если торопыга еще, ко всему, окажется королевским гонцом? Тогда