Либитина (СИ)

Дальнейшую беседу мы скомкали. Быстро договорились о первоочередных задачах в Карде и разошлись. Всех взволновил странный поворот беседы. Наша общая карета на нем накренилась и перевернулась, пассажиров повыбрасывало по разным сторонам дороги. По разным мирам. Мы с мужем очутились в одном, Гедеон в другом.

Муж пригласил Вако отужинать и переночевать, но машинально, из вежливости. В душе он был бы рад выпроводить первого министра побыстрее. А Вако рад был откланяться.

- Сохраним мой визит в тайне, - повторял он. - Я прогуляюсь у реки, разомну ноги - и назад, в Карду. Жду вас в столице, Эреус. Нужно побыстрее заново собрать твой особый отряд стражи. Асседи готовы обеспечить нас средствами, если это поможет им однажды занять трон.

- Мы скоро приедем.

Вако ушел. А мы зажгли больше свечей, уже не скрываясь, и принялись вспоминать легенды южан и северян, что упоминал Гедеон.

Мумии южан можно было увидеть в бродячих цирках. Редко их выставляли там, собирая толпы любопытных. Я видела их два раза. Оба раза это было человеческое тело, высушенное как лист, забытый в книге, хрупкое, желтоватое. Такое в Южной Империи с людьми делали легендарные существа из света, питающиеся влагой. Они обнимали человека, высушивая при этом до капли. Поймать, пленить, убить их не удавалось, но свидетельств очевидцев и последствий трапез тварей было достаточно, чтобы признать их реальность. А Север издавна похвалялся кристалическими садами - удивительными узорами прозрачного твердого вещества, образующего подобие кристаллов под действием солнечного света. Я не видела их вживую, в наших краях они чахли, - только на картинках в книжках. Но какая сила связывает существ из света юга и кристаллы севера?

Я спросила это вслух. Муж почесал лоб и через минуту изрек:

- Кристаллы северян неуничтожимы, и существ юга нельзя убить.

- Как Макту!

Он пожал плечами:

- Еще и те и другие иначе ввязаны в ткань бытия. Они вроде бы растут, живут, питаются. Но иначе, чем все. Противоестественно.

"Иначе ввязаны". Мне понравилась эта фраза. Представился узор из нитей, меж которыми проложены тонкие металлические пруты. Другой материал. Создающий новый узор поверх основного на общем полотне.

- Противоестественным становится все, что соприкасается с Мактой, - тихо сказала я. - И Гедеон...

- Таким уверенным и увлекающим я его никогда не видел, - в глазах Эреуса заплясала усмешка. Он подвинул к себе тарелку с мясом и принялся резать окорок, решив перекусить по-хорошему. - А вас Гедеон, похоже, и иначе... увлек, а, неприступная леди Эмендо?

- Прекрати, - отмахнулась я. Недавняя странная слабость сейчас казалась отвратительной, а то, что обвинить в ней некого, совершенно выводило из себя.

- Без Гедеона скажу: в историю со стасорокалетним Мактой, конечно, не верится, должно быть, с Арденсом повздорил какой-то его предок, - задумчиво проговорил муж. - Так или иначе, мы возвращаемся в столицу, женушка.

Он дорезал окорок до конца, нож пару раз скрипнул по тарелке, и снова стало тихо. И я, наверное, впервые за все годы брака, вдруг с раздражением подумала, что не хочу слышать, как муж будет есть и булькать вином, наливая его в бокал из бутыли... Или это странный дурман, привезенный Вако, виноват, это он вносит разлад между нами?

- Что вы думаете про новый отряд, моя леди? - как бы невзначай спросил Эреус. Зная, как важно для него мое мнение, я изобразила радость, которой не чувствовала. Вышло весьма правдиво, помог многолетний опыт двойника Королевы. Заново собираемый отряд - отлично, но слишком уж странен стал хороший знакомый, предложивший эту авантюру. Прибыв в Карду, не станем ли и мы такими же странными, как Вако? "Впрочем, - тут я почувствовала, что губы растягивает ехидная улыбка. - Если мы станем столь же странными, мы перестанем замечать свою странность, не так ли?"

Я все-таки оставила Эреуса ужинать в одиночестве, а сама направилась к главному дому на холме. По тропке, мимо темной зубчатой стены леса... Гнетущее, появившееся вместе с Вако ощущение чего-то жуткого, страшного своей неизвестностью, усиливалось. Я ждала, что над головой пронесется черная птица - мрачная вестница смерти, проводник в мир призраков, ждала, что в густой тьме августовской ночи загорятся глаза дикого зверя, невесть как оказавшегося на территории поместья Эмендо, но ночь была тиха. Никаких призраков, никаких знаков, только холодящее присутствие чего-то злого, голодного, невидимого. Противоестественного. Иначе ввязанного в ткань бытия.

Антея играла с куклой на террасе. Я остановилась в отдалении, пока не окликая, просто следя за ней.

Антее недавно исполнилось двенадцать. Умная, послушная, спокойная... моя большая девочка. Она сшила кукле красивое атласное платье и пустила по краю сложную вышивку, сделавшую бы честь и взрослой мастерице. Сейчас она осторожно надевала платье на куклу - не обычную, из тряпок и дерева, а красивую, восковую. Их для Антеи делал умелец Нарро в Карде - больших, с мою руку кукол с тонкими лицами, изящными ручками и ножками из желтоватого воска, так похожего по цвету и фактуре на настоящую кожу. Если б не бесформенные матерчатые тела, их можно было б принять за каких-то удивительных лиллипутов. Взгляд стеклянных глаз был почти как настоящий, и это вызывало одновременно восхищение и отвращение. Я не выговаривала дочери, что в ее возрасте уже не играют в куклы, не пыталась иными способами пресечь это увлечение, потому что понимала: для Антеи создание костюмов для кукол было родом искусства. Она нашла в себе удивительное умение создавать иллюзию одушевленности неживого, и это и пугало, и завораживало меня.

Антея затянула тельце куклы в крохотную и точную копию женского корсета, придав мягкому тряпичному тельцу соблазнительные живые формы, и я вздрогнула. Теперь сходство куклы с человеком было кощунственным. Я испытала жгучее желание бросить тварь в огонь, пока она окончательно не ожила. Когда ее лицо и руки начнут растекаться лужицами воска, я смогу убедить себя, что это лишь кукла.

- Мама, помните сказку, которую бабушка Янна рассказывала? – вдруг тихо спросила Антея. Я улыбнулась: дочь опять почувствовала тревогу матери и спешит отвлечь?

- Которую, милая?

- Я сейчас вдруг вспомнила… Про колодец Ужасной Лесной Старухи.

- Таинственной Лесной Старухи, - машинально поправила я. Образ старой Лесной Ведьмы, которым няньки издавна пугали непослушных детишек, нравился мне. Я почему-то не видела в Лесной Старухе озлобленное на весь мир чудовище, а чувствовала странную приязнь, сродство с мудрой и справедливой отшельницей.

- Таинственной, - дочь лукаво, по-взрослому улыбнулась, будто прочитала мои мысли. - Маленький мальчик свалился в таинственный колодец у хижины Лесной Старухи. Он падал, падал... пока не понял, что летит. Потом он опустился на дно в темном мире, искаженном, как отражение в кривом зеркале. Там он вступил в бой с Порождением Тьмы. Мальчик победил, но случайно вдохнул кусочек тьмы, и поэтому вернулся в родной мир искаженным. Люди боялись, сторонились его. Только его старшая сестра не испугалась. Она пошла в услужение Лесной Старухе. После череды служб-испытаний девушка выведала у ведьмы волшебное исцеляющее заклинание и исцелила брата. Так вот. Я вспомнила ее и вдруг подумала: а что такое «Порождение Тьмы»?

«Порождение Тьмы…» - я почему-то подумала о Вако и усмехнулась странному сравнению. Во рту появился кислый привкус недавно выпитого вина, тошнота подкатила к горлу. Я присела, сорвала соломинку, нервным движением поднесла ко рту, сжала в зубах, и ее легкая горечь, пьянящий крепче вина аромат немного успокоили. Подул ветер, принеся привычный запах пыльных дорог и сухих трав - запах начала осени. Я поежилась:

- Порождение Тьмы? Не помню, дочка. Какое-то воплощение зла.

- И стишок-заклинание, которым сестра исцелила мальчика, я забыла…

- Потом найдем в книжке. Знаешь, пора спать.

- Красиво у меня получилось? - Антея любовно огладила кукольное платье.