Черные дрозды(ЛП)

Впрочем… его лицо кажется ей знакомым. Но Мириам никак не может вспомнить откуда.

Он же заказывает себе пива. Получает его. Но глаз с Мириам не сводит. Изучает.

— А что ты говоришь девушке, у которой синяки под обоими глазами? — интересует она.

— Ничего такого, что ты ей уже дважды не сказал, — быстро отвечает он.

— Отличный способ запороть всю шутку, — говорит Мириам. — Со мной ты уже прокололся.

— Неа. Только не я. — Опять эта улыбка. Острая. Очень острая. Очень сексуальная. Вот дерьмо. — Кроме того, я вижу только один фингал.

— Тогда, возможно, я так и не выучила свой урок.

— Меня зовут Эшли. Эшли Гейнс.

— Эшли — это девчачье имя.

— Именно так и сказал бы отец, прежде чем пройтись ремнем по моей спине. — Он говорит подобное, но улыбка не сходит с его лица. На самом деле, она даже становится больше, шире.

Губы Мириам образуют букву О. Она щурится и смеется.

— Дерьмово, чувак. Ты понимаешь всю соль моей шутки и добиваешь меня своей про детство? Знаешь, что? Отлично. Когда придет апокалипсис, я позволю тебе остаться в живых. Меня зовут Мириам.

— Мириам — это старушечье имя.

— Ну, я так себя и ощущаю.

— Я могу сделать так, что ты почувствуешь себя моложе.

Она закатывает глаза.

— Вот черт. А так хорошо все начиналось.

— Знаешь, что я тебе скажу? — интересуется Эшли, лениво отрывая этикетку с бутылки. — Я пойду в комнату маленького ковбоя и окрашу там водичку в желтый цвет. Потом подойду к зеркалу, буду прихорашиваться, потому что хочу выглядеть для тебя привлекательным. Помою руки, конечно же. Я грязнуля, но не до такой степени. Когда закончу, вытрусь и вернусь.

— Вот спасибо за подробности. А ты свои яйца лапать будешь?

Он не обращает на неё никакого внимания.

— Если ты всё ещё будешь здесь, значит все в порядке. Я приударю за тобой, как детишки за пиньятой [8]. Ты будешь смеяться. Я буду смеяться. Ты коснешься моей руки. Я коснусь твоего бедра. И ты уедешь ко мне домой.

Эшли ухмыляется, комкает мокрую этикетку и бросает её прямо в стопку Мириам.

— Засранец, — говорит Мириам.

Он встает и идет в дальнюю часть заведения.

Мириам пялится на его зад. Костлявый. Хотя вполне достаточно, чтобы было за что схватиться.

Она наблюдает, как Эшли проходит мимо трио байкеров, кружащих у бильярдного стола. Из-за занавески седых волос выглядывает лицо старика. Парень рядом с ним невысокий и коренастый, всё его тело похоже на пачку хот-догов. Третий, похожий на Громовержца, — живая, монументальная скала. Его огромные кости обросли мышцами и жиром, парень размером шесть на шесть. Стволоподобные руки набиты чернилами: лицо старушки, дерево в огне, букет черепов, мотоцикл в огне. Это Жирный Чувак.

Жирный Чувак готовит удар. Прилаживает кий, из-за которого торчит его гигантская голова.

Эшли проходит мимо. Его костлявые бедра задевают кий.

Тот царапает зеленое сунко и подбивает шар в сторону лузы.

Мимо.

Жирный Чувак поворачивается к Эшли. Если бы они стояли на улице, померкло бы солнце. Задрожала земля. А магма начала бы выплескиваться из разверзнувшейся земли.

Эшли улыбается. Жирный Чувак клокочет. Муха, откормленная на засохшем сыре и застрявшая между ними, как меж двух огней, спешит убраться оттуда к чертовой матери.

— Болван, — говорит Жирный Чувак. — Ты испоганил мне удар.

Эшли улыбается той самой улыбкой и тогда Мириам понимает, что у них неприятности.

Глава шестая

Пора закрываться

— Так переиграй, — говорит Эшли, лукаво глядя на байкера.

— Не могу, — отвечает Жирный Чувак, как будто ему предложили переспать с собственной матерью. — Правила есть правила, засранец.

Старый байкер с занавеской из волос, которого Мириам прозвала Серый лобок, заходит Эшли за спину. Второй, Хот-дог, встает с боку, как один из велоцирапторов из парка Юрского периода.

Бледнолицый исчезает за барной стойкой и больше не появляется.

Мириам рассматривает это как очередной плохой знак.

— Я уверен, что твои друзья будут рады дать тебе возможность переиграть, — говорит Эшли.

Серый лобок отрицательно качает головой. Хот-дог что-то бормочет.

— Мои друзья не нарушают гребанных правил, — говорит Жирный Чувак.

Эшли лишь пожимает плечами и говорит:

— Хорошо. Тогда иди в жопу.

Жирный Чувак двигается быстрее, чем могла подумать Мириам. Серый лобок поворачивает Эшли вокруг своей оси, а Жирный Чувак в это время просовывает кий ему под подбородок. Трахея пережата.

Байкер поднимает Эшли в воздух, как бобовый стебель маленького Джека.

— Я выбью из тебя всё дерьмо, — грохочет Жирный Чувак.

Когда затылок Эшли вдавливается в гору мышц Жирного Чувака, у него в горле начинает булькать. Ноги уже дергаются. Губы синеют, а Мириам ничем не может с собой поделать, кроме как думать про Дель Амико.

Девушка понимает, что лучше не вмешиваться. Лучшее что она может сделать, выйти из бара с канистрой виски и идти не оглядываясь. Конечно же, она никогда не была Королевой Правильных Решений.

Она не торопится. Мириам тянет время, а когда оказывается рядом, губы Эшли уже стали фиолетовыми, похожими на дождевых червей.

Мириам рывком дергает Жирного Чувака за подол его жилетки.

— Прошу прощения, — говорит она со всей своей девичьей вежливостью. — Великан? Можем мы поговорить?

Тот поворачивает к девушке свой огромный череп. Мириам почти слышит скрип камней, когда гора пытается найти надоедливого комара.

— Что такое? — спрашивает он, словно ничего больше не происходит.

Ноги Эшли безвольно повисают.

— Вы хотите, чтобы этот парень задохнулся?

— Угумс.

— Это мой брат. У него… проблемы. Первая — это плохие манеры. Вторая — его зовут Эшли, а с таким имечком он запросто может носить в кармане пару вагин, не так ли? Третья — он наполовину дебил. Хотя, я не против поставить деньги, что и на две трети. Мама подкармливала его удобрениями для лужайки, когда он был ребенком, полагаю, это была некая попытка аборта.

Глаза Эшли закатываются куда-то к затылку.

— Сейчас, — продолжает Мириам, — если вы будете столь добры, что перестанете его душить и расскажете, что вы, джентльмены, пьете, я бы купила вам еще, пока заведение не закрылось.

— Да неужели? — интересуется Жирный Чувак.

Мириам поднимает вверх два пальца: жест скаута, хотя его можно истолковать и как молчаливую угрозу.

Девушка наблюдает, как под кожей мужчины начинают передвигаться тектонические плиты. Кий отрывается от шеи Эшли и тот тяжело падает на колени, задыхаясь, хрипя и потирая горло.

— Покорнейше благодарю, — говорит Мириам.

Жирный Чувак кряхтит в ответ.

— Тебе стоит держать своего братца на поводке. И достань ему каску.

— Я подумаю.

— Мы пьем пиво. Светлое. Но, думаю, нам стоит выпить чего-нибудь другого. Текилы.

— Текила, ясно.

— И хорошую. А не кактусовый сок.

Мириам показывает ему большой палец, а потом протягивает руку Эшли. По большей части задыхаться он уже перестал. Только покашливает. Но руки не принимает.

Он поднимает на неё глаза и улыбается. Мириам понимает, что грядет, но, как и с машиной-развалюхой, ничего с этим поделать не может.

Эшли бьет Жирного Чувака в пах.

Разумеется, это ни к чему не приводит, поскольку у парня яйца из базальта. Жирный Чувак даже не вздрогнул. Хотя он выглядит несколько удивленным.

— Это не очень хорошо, — говорит Жирный Чувак.

Потом он замахивается и наотмашь бьет Эшли по лицу, всё ещё находящемуся на уровне промежности.

Эшли, однако, оказался к этому готов. Он откидывается назад и кулак Жирного Чувака вспарывает воздух, врезавшись в угол столика на двоих. Мириам видит, что столешница ломает два пальца на руке байкера; они оттопыриваются, похожие на прищепку. Девушка слышит хруст. Как будто кто-то переломил веточку через колено.

Жирный Чувак, к его чести, не кричит. Он лишь медленно подносит руку к лицу и смотрит на неё так, как горилла может разглядывать степлер или iPod.