Обманная весна (СИ)

Грин сплюнул и закурил.

— Это не вампир, — сказал он небрежно. — Зря тащились. Упустили ее. Теперь уж не найдем.

Плотный мужик в кожаной куртке, не торопясь, вышел из магазинчика с блоком сигарет под мышкой. Он лениво жевал резинку, распространяя запах искусственной мяты — и, почему-то, гнилого мяса. Иван взглянул ему в лицо — застывшее и синюшно-бледное, с маленькими и запавшими глазками, и еще что-то неприятное было в его лице…

Мужик уже прошел, а Иван все смотрел ему вслед, пытаясь сообразить, что с ним не так — и тут заговорил Грин.

— Чч-ч… ляд знает, что, — сказал он озадаченно. — У этой штуки тени нет. Это не вампир, но и не человек.

Иван оглянулся — и увидел яркий блик на стволе пистолета.

— Точно? — спросил он радостно.

— Присмотрись.

Мужик вразвалку уходил прочь, ступая грузно и неуклюже. Его фигура, лишенная теней, выглядела на освещенной улице абсолютно неестественно, как неумело сделанный фотомонтаж. Ивана захватил восторг охотничьей удачи и свободы от страха.

— Гадюка! — прокричал он шепотом. — Замаскировался!

Грин выстрелил.

Мужик дернулся вперед и чуть не упал, утробно взревел — и вдруг, повернувшись на каблуках, с рычанием тяжело побежал к Ивану и Грину. Он растопырил руки и оскалился; в его голове зияла дыра, через которую на бледную неподвижную морду текло что-то черно-зеленое.

Грин выстрелил еще дважды. Пули притормаживали тяжелый топот твари, но не останавливали его — из дыр при каждом шаге выплескивалась тухлая жижа, от трупной вони перехватывало дыхание.

— Сука… — пробормотал Грин. — Вот сука…

Ивану показалось, что его командир пребывает в секундном замешательстве, и эта мысль подействовала, как вдохновение. Иван кинулся вперед, держа лопату, как секиру — и нанес монстру рубящий удар под челюсть.

Голова отлетела, клацнув зубами на лету. Безголовое тело взмахнуло руками, сделало еще шаг — и осело на заплеванный лед. И, оказавшись на земле, остатки твари начали распадаться с чудовищной быстротой.

Осклизлая плоть слезла с костей в считанные секунды, сами кости побелели, пожелтели — и рассыпались пылью в гнойной луже, которая обволокла истлевшую кожаную куртку, полуразложившиеся штаны и сапоги. Серо-зеленая слизь булькнула и успокоилась.

Грин тряхнул головой.

— А ты что видишь? — спросил он.

— Сопли.

— Правильно, — Грин улыбнулся. — Молодец. Завалил ты его круто. Только это был не вампир.

— Как?!

— В смысле — бес, конечно, но какой-то другой породы. Но все равно, молодец. Пошли к машине, здесь воняет.

Прошли по улице. Прямая дорога сильно сократила расстояние. По пути Иван тщетно пытался обтереть лезвие заступа об снег, но оно все равно воняло.

— Святой водой сполоснем, не мучайся, — сказал Грин, отпирая машину. — О, слушай, Ванюша, у нас же тут пончики твоей матушки! Как это мы забыли… Хочешь?

Иван поперхнулся и закашлялся.

— Нет, пока не хочу, — буркнул обиженно.

— Не хочешь — я тебя не заставляю, — сказал Грин с невозмутимой улыбкой и вытащил пончик из пакета. — Да ну, неудачная сегодня какая-то охота. Трупак противный, никакой радости…

— Ну почему? — возразил Иван, которого радость просто переполняла. — Все очень здорово!

— Не-а, — промычал Грин с набитым ртом и продолжал, проглотив кусок пончика, — этого гада я чувствую как-то не так, как обычно. Не то, что ни жарко, ни холодно — а даже… не знаю. Сладкого хочется.

— Сладкого тебе хронически хочется, — Иван улыбнулся, вспоминая, как в командировке Грин страдал от отсутствия сахара, и как мог пробить пару дырок в крышке банки со сгущенкой и выпить ее целиком, не запивая водой. — Чудно только, что сейчас вдруг. Гад кислый?

— Просто тухлый, — фыркнул Грин, слизывая с губ сахарную пудру. — Поехали до дому; все настроение перебил, сука…

Иван слушал, и неуловимые мутные образы, не облеченные ни словами, ни конкретным видеорядом, проходили по его сознанию, как рябь по воде.

Включить зажигание Грин не успел. Его рука замерла в сантиметре от ключа — и так же жестко замерло лицо. Он только слизнул сахарную крупинку из уголка губ.

— Что… — начал Иван, но Грин остановил его одним взглядом, открыл дверцу машины так бережно, будто она была стеклянная, и вытек на улицу нереально беззвучно.

Иван с полминуты раздумывал, стоит ли следовать за Грином; Грин, между тем, поменял обойму, сделал свободной рукой жест, который можно было трактовать только как «вперед!», и быстро пошел прочь от автомобиля. Выдернуть из рюкзака лопату и догнать его, было делом мгновений.

— Да что случилось? — спросил Иван шепотом.

— Гада чую, — шепнул Грин. — Рядом.

В следующий миг в ближайшей подворотне возникла высокая темная фигура, освещенная тусклой лампочкой. Грин вскинул пистолет, но тень демона мелькнула и пропала.

— За мной! — приказал Грин тихо и побежал во двор. Иван бежал за ним, слыша дробный грохот собственных шагов и размышляя с досадой, почему Грин в своих тяжелых башмаках ступает неслышно и легко, как кошка, а фирменные кроссовки создают столько шума.

За узкой, серо-желтой кишкой подворотни оказался темный гулкий колодец — и перепуганные голуби взлетели с суматошным шумом, отдавшимся в стенах, стеклах и жестяных стоках. На первый взгляд, двор был пуст; Иван вздохнул и хотел весело сообщить о своем разочаровании — но Грин толкнул его, указав куда-то вбок. Темная фигура невесомо скользнула в дверь подъезда, а Иван вдруг ощутил давящий нестерпимый ужас.

Грин оказался у двери в три прыжка. Распахнул дверь, выплеснув на себя и асфальт волну тусклого желтого света — и выстрелил трижды подряд. Иван, холодея, услышал кошачий визг — и Грин крикнул:

— Сюда, живо!

Иван с заступом наперевес рванулся к нему. Грин держал дверь, чтобы она не захлопнулась. Девочка-демон в розовом комбинезончике, залитом черном, вцепившись ручонками в простреленную грудь, извивалась на грязных ступеньках.

Иван, внутренне сжавшись от дикого ужаса, занес лопату над ее головой — и она, вдруг взглянув на него, прошипела:

— Я тебя пощадила, смертный!

Иван невольно удержал руку. Грин обжег его яростным взглядом — и тут низкий и нежный голос из темноты отчетливо, с неизбывной горечью, произнес:

— Он — первый, кого ты пощадила. И то — из страха.

— Предатель! — взвизгнула вампирша, пытаясь подняться. Черная кровь текла у нее изо рта между оскаленных клыков, рыжие кудряшки на глазах обернулись седой пыльной паклей — и лицо, уже совсем не детское, а, скорее, старческое, лицо молодящейся карлицы, исказилось свирепой злобой. Грин подошел на шаг, всадил пулю в ее оскаленную кошачью пасть — и резко обернулся.

Ствол пистолета ткнулся в грудь высокого парня в темном плаще. Иван смотрел в лицо тихого демона, белое и точное, как у статуи, с красными огнями глаз — и не мог уложить происходящее в голове.

— Ты — вампир, — сказал Грин незнакомцу. Видимо, ему тоже было не уловить логики событий, оттого он не спешил нажимать на курок.

— Искал меня, Ван Хельсинг? — прорычал бледный демон с печальной усмешкой, казавшейся невозможно живой. — Я звал тебя.

— Ты — вампир, — повторил Грин с некоторым даже сочувствием. — Я тебя убью. Сейчас.

Вампир кивнул и улыбнулся.

— Сначала закончите с ней. Я никуда не денусь.

— Иван, добей ее, — приказал Грин, не оборачиваясь и не опуская пистолета.

Иван с опаской приблизился к издыхающей вампирше — и увидел, что тут ему уже нечего делать. Она горела; непонятно откуда взявшийся внутренний жар уже превратил в обугленный дымящийся череп ее обманчиво детское лицо, руки тлели, как головни в костре, пальцы скрючились — и в швы комбинезончика просачивались струйки дыма.

— Она, похоже, готова, — пробормотал Иван, которого так и не отпускал холодный озноб. Один вампир больше не существовал, но другой так и стоял, подставляя себя под выстрел, и его доверительный тон был хуже, чем звериный рык сгоревшей вампирши. Этот бес притворялся человеческим существом искуснее, чем все, которых Иван видел раньше — поэтому, очевидно, представлял большую опасность.